Жизненный путь митрополита Питирима: факты и даты. Владыка Питирим (Нечаев)

Совсем рядом с могилой иеросхимонаха Аристоклия, за Никольских храмом-часовней, в 2003 году был похоронен популярнейший среди москвичей архиерей - митрополит Питирим. Мирское имя владыки - Константин Владимирович Нечаев.

Он родился в городе Козлове в 1926-м. Но в Москву попал еще в детстве. Учился в Московском институте инженеров транспорта - известном МИИТе. Но будучи еще студентом стал иподьяконом в Богоявленском соборе. Тогда же его призрел святейший патриарх Алексий Первый. Он лично рукоположил Константина Нечаева поочередно - в дьяконы, в иереи, возвел в сан архимандрита, назначил редактором «Журнала Московской Патриархии» и председателем Издательского отдела Московской патриархии. Одновременно Питирим закончил Московскую духовную семинарию и духовную академию. Наконец, в 1963 году патриарх хиротонисал его в епископы, затем возвел и в архиепископы. А уже при следующем патриархе - Пимене - Питириму был пожаловал сан митрополита Волоколамского и Юрьевского.

Особенно прославился владыка Питирим своей редакторской и издательской деятельностью. Начало служения Питирима выпало на тяжелый для церкви период, когда на смену сталинскому либерализму пришла хрущевская реакция. Новая верховная власть декларировала возврат к «ленинским нормам» в жизни государства и общества, поэтому гонения на церковь в целом, и в частности на детище И. В. Сталина - Московскую патриархию, обрушились с невиданной силой. В этих условиях издавать еще какую-то церковную и богословскую литературу было равнозначно подвигу. Питириму же в это время не только удалось сохранить журнал, но еще и увеличить его тираж. Кроме того, Издательский отдел выпустил полное собрание богослужебных Миней, восьмитомную «Настольную книгу священнослужителя» и много другой литературы.

Во время так называемой «перестройки», в 1989 году, Питирим был избран народным депутатом СССР. Он тогда много выступал в печати и на телевидении. В эпоху «гласности» появилось много недоступных прежде сведений, в том числе и из жизни церкви. Так в одном из своих выступлений владыка Питирим рассказал о том, почему с 1943 года святейший патриарх стал титуловаться - Московский и всея Руси, в то время как, например, патриарх Тихон титуловался Московским и всея России. Дело в том, что после 1922 года, по большевистскому произволу, новой Россией - РСФСР - стала называться лишь часть прежней России. Исконные русские земли - по Днепру, в Причерноморье - были волюнтаристски вычленены из России, получили собственные официальные названия и на равных с РСФСР образовали Советский Союз. После этого именоваться патриархом «всея России» означало бы признавать за собой главенство над православной паствой и клиром лишь в пределах РСФСР. Владыка Питирим говорит: «…Мы тогда, согласуясь с логикой, приняли как принцип, что Русь - это понятие не географическое и не этническое, а культурное».

То есть весь православный народ, проживающий в границах дореволюционной России - это Русь и есть. И православный молдаванин - Русь, и чухонец - Русь, и чуваш, и тунгус, и осетин. Рассказать о таком хитроумном ответе церкви на политику советского государства до «перестройки» было совершенно невозможно.

Когда, в 1990 году, умер патриарх Пимен, вся православная Москва с надеждой ожидала решения собора: не будет ли новым патриархом избран любимый Питирим? Но этого не произошло. Единственное, в самом конце жизненного пути судьба преподнесла ему чудесное мгновение, - в последний в своей жизни праздник Светлого Христова Воскресения владыка Питирим возглавлял главное пасхальное богослужение в храме Христа в Москве, которое обычно служит сам Святейший патриарх. Алексию Второму в те дни нездоровилось, и он благословил служить Пасху вместо себя старейшего и авторитетнейшего архиерея. А всего полгода спустя он же - Алексий Второй - разослал по епархиям такую телеграмму: «Всем Преосвященным. Со скорбью извещаю о кончине одного их старейших архипастырей Русской Православной Церкви митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима, последовавший после тяжелой болезни 4 ноября. Призываю к молитве о новопреставленном собрате и сослужителе. Алексий, Патриарх Московский и всея Руси».

Прощание с телом митрополита Питирима проходило в храме, где он служил многое годы - Воскресения Словущего на Успенском вражке (в Брюсовом переулке). Тысячи верующих со всей московской епархии прошли за два дня мимо его гроба. А отпевали владыку в том самом соборе, где он был когда-то рукоположен в иподьяконы и где, в сущности, начался его жизненный путь, - в Богоявленском. Возглавлял службу патриарх Алексий Второй.

Владыка Питирим завещал похоронить его на Даниловском кладбище: там находились могилы его родителей - протоиерея Владимира и матушки Ольги. На черном строгом обелиске надпись:

Высокопреосвещеннейший

Митрополит

Волоколамский и Юрьевский

08.01.1026–04.11.2003.

В последние годы Даниловское кладбище стало заметно меняться. И при этом оно все больше теряет свою характерную очаровательную «провинциальность», становится все более «цивилизованным», более «столичным». А неизвестно, что еще лучше: вычурные строгость и порядок, как на Новодевичьем, или приятная, традиционная русская запущенность, как на сельских погостах. Это уж кому как больше нравится. Впрочем, на Даниловском есть и вполне «европейские» участки с грандиозными памятники каким-то безвестным людям - «новым крестьянам», а есть и традиционные русские уголки, где можно непринужденно посидеть в бурьяне, помянуть близких, просто поговорить о том о сем…

29 июня на 91-м году жизни отошел ко Господу известный старец-схиархимандрит, который десять лет был духовником Санаксарского монастыря.

Отец Питирим (в миру Иван Николаевич Перегудов) родился 11 апреля 1920 года в селе Мазурка Воронежской губернии в крестьянской семье. Дед его был церковным старостой, отец - псаломщиком, поэтому мальчик с пяти лет пономарил в храме, за что дети звали его монахом. В 1930 году деда сослали в Сибирь, а отец ушел к брату в Тамбов. Ваня с сестренкой остались жить у бабушки. Чтобы прокормиться, работали на питомнике. Учиться особо было некогда, и Иван окончил только семь классов.
В 1940 году его призвали в Красную Армию. Служил он на турецкой границе, учился в школе полковых командиров, стал офицером. Во время Великой Отечественной войны воевал во фронтовой разведке. Дважды ранен, один раз контужен. Контузия на всю жизнь повредила слух.
В 1947 году Иван демобилизовался, приехал к отцу в Тамбов, сначала работал сапожником, потом выучился на машиниста механического крана.
В 1949 году побывал в Киево-Печерской Лавре, где встречался с преподобным Кукшей Одесским, брал у него благословение. Там у Ивана появилось стремление к монашеской жизни. В 1950 году вместе с отцом он поступил в Почаевскую Лавру, проходил послушание церковным пономарем, писарем в канцелярии.
В 1952 году Иван принял монашеский постриг с именем Иоанникий в честь преподобного Иоанникия Чернорецкого. В 1953 году он был посвящен в сан иеродиакона, а в 1958 году рукоположен в сан иеромонаха.
Во время хрущевских гонений, в 1962 году, они с отцом, который получил в постриге имя Питирим, вернулись в Тамбов. Там, в городском соборе, отец Иоанникий прослужил 16 лет. За это время был возведен в сан игумена. В 1978 году они с престарелым отцом вернулись в Почаевскую Лавру. В 1985 году отец Иоанникий возведен в сан Архимандрита, исполнял в монастыре послушание духовника. В 1987 году он похоронил своего отца, в схиме Антония.
В 1991 году Архимандрит Иоанникий приехал во вновь открытый Санаксарский монастырь в Мордовии по приглашению наместника монастыря Архимандрита Варнавы. Здесь в 1992 году он принял схиму с именем Питирим в честь Святителя Питирима Тамбовского. В этой обители он более десяти лет исполнял послушание духовника.
В последние годы схиархимандрит Питирим подвизался в Иоанно-Богословском монастыре под Саранском, а перед своей кончиной жил в г. Вадинске Пензенской губернии в домике возле мужского Тихвинского монастыря.
Многие верующие знали отца Питирима как истинного духоносного старца, твердого в вере, горячего в молитве, любвеобильного, смиренного, простого в общении. Достаточно сказать, что среди его многочисленных духовных чад был покойный санаксарский старец схиигумен Иероним (Верендякин).
Сотни людей, которые знали схиархимандрита Питирима и ощущали на себе силу его молитвы и любви, со скорбью переживают боль этой утраты. Но вместе с тем и радуются тому, что на Небе появился новый праведник и молитвенник за нас.
Господь сподобил и меня, грешного, в течение двенадцати лет периодически встречаться со старцем Питиримом и поддерживать с ним духовное, молитвенное общение.
С первой же встречи с ним, которая произошла в ноябре 1998 года в Санаксарском монастыре, он поразил меня своей простотой и добротой. Мы с паломнической группой от нашего храма приехали в монастырь к вечеру и попали на Всенощное бдение перед праздником Архангела Михаила и всех Небесных Сил безплотных. Служба шла в нижнем храме в честь Усекновения главы Иоанна Крестителя. Я стоял среди молящихся. На полиелее, когда все монахи выходят и встают в два ряда посередине храма для помазания, отец Питирим, увидев, что я священник, подошел ко мне и, по-доброму улыбнувшись, взял меня за руку: «Пойдем, вставай с нами».
Утром я молился на Литургии. Отец Питирим и отец Иероним не служили, но причащались с нами из одной Чаши. Было очень трогательно видеть, как старцы после Причастия сидели в алтаре рядышком на табуреточках, отец Питирим читал вслух благодарственные молитвы, а отец Иероним внимательно его слушал. Дойдя в третьей молитве до слов «нескверную чистую Матерь», старец Питирим повернул голову к своему духовному сыну, также убеленному сединой старцу, и повторил, подняв указательный палец правой руки вверх: «нескверную!» - он как бы подчеркивал Ее особую святость. Он очень любил и почитал Царицу Небесную и часто с сердечным вздохом молился вслух: «Матерь Божия, помогай нам!». Видимо, что-то особенно сокровенное связывало старца с Богородицей еще со времени пребывания его в Почаевской Лавре. Во всяком случае, он сам рассказывал о своем первом приезде в Санаксарскую обитель так: «Приехал я сюда по приглашению, посмотрел: пустынька мне понравилась. А на фронтоне монастырского храма - икона Божией Матери. Вот я и говорю: «Матерь Божия, возьми меня!». И Она меня взяла».
После службы я подошел к отцу Питириму. Священник из нашего храма попросил меня обратиться к нему за советом по нескольким вопросам. Но, услышав мою просьбу, старец указал рукой в сторону уходящего из алтаря отца Иеронима: «Это к нему, к нему». Он не любил, когда к нему проявляли особое внимание, и старался направить людей к другим духовникам. Но тех, кто становился его духовными чадами, он заботливо окормлял. А молился за всех. В помяннике старца была представлена вся Россия: «от Москвы до самых до окраин», сотни, если не тысячи людей из разных городов.

На литературном вечере архимандрита Тихона (Шевкунова) попросили несколько слов сказать о том, каким ему запомнился митрополит Питирим (Нечаев)?

Митрополит Питирим (Нечаев)

С 1963 года по 1994 возглавлял Издательский отдел Московской Патриархии, в 1980-е бывший наиболее влиятельным и профессионально укомплектованным структурным подразделением Патриархии и выполнявший, наряду с Отделом внешних церковных сношений, внешнеполитические функции. Как Председатель Издательского отдела, совершал многочисленные зарубежные поездки; владел английским языком на уровне, достаточном для частного общения и неофициального выступления перед публикой, хотя предпочитал обращаться к помощи переводчиков.

С Крещения 1972 года до конца жизни регулярно служил в храме Воскресения Словущего на Успенском Вражке (Брюсов переулок № 15/2) . В конце 1980-х был заметной фигурой в московских интеллектуальных и музыкальных кругах. Никогда не был постоянным членом Священного Синода, но в 1980-х годах считался одним из наиболее влиятельных иерархов РПЦ.

– Митрополит Питирим был совершенно уникальный человек. Я его встретил первый раз еще до того, как поехал в Псково-Печерский монастырь. Мне нужно было зачем-то в Новодевичий монастырь. Там служил священник, историк по образованию. И вдруг я увидел, как подъехала машина, то ли победа, то ли волга, оттуда вышел поразительной красоты человек. Монах в рясе, огненный, потрясающий совершенно взор, и просто молниеносно взлетел по лестнице и куда-то пошел. Это мне запомнилось на всю жизнь. Я говорю: «Кто это?» Мне говорят: «Это архиепископ Питирим».

Он был человеком красивым и внешне, и внутренне. Бесконечное благородство и удивительная человеческая красота, порода, что называется. Одной только священнической династии у него было 400 лет. Трое святых в роду, в том числе Питирим Тамбовский.

Это была действительно совокупность таких совершенств. Это был настоящий монах. Это был настоящий деятель.

Дочь Эйзенхауэра в своих мемуарах написала: «Самый красивый мужчина, которого я встречала - это архиепископ Питирим».

Это была действительно совокупность совершенств. Настоящий монах. Настоящий деятель. Человек, который брал на себя тяжелейший груз стояния за Церковь в богоборческом государстве. Когда в этих архиереев кидают камнями, мне становится страшно больно не за них - потому что они святы - а за тех людей, которые позволяют себе это делать, страшно за людей, которых они соблазняют, ибо они, действительно, не ведают, что творят.

Вообще тема жизни Святой Церкви в богоборческом государстве - еще неисследованная тема, которую Русская Церковь, как некое приношение, может со временем обобщить и передать всему христианскому миру. Это же уникальный, потрясающий опыт! Если сейчас получится, если Господь благословит, я обязательно сделаю телевизионный художественный фильм, восьми или десятисерийный, о жизни Церкви в этот период. Скорее всего, там будет два героя: архиепископ Лука и Сталин. Два непересекающихся мира.

Так вот, митрополит Питирим - это непонятый, во многом оболганный человек, перенесший необычайные нравственные и духовные страдания, потому что в конце жизни с ним поступали несправедливо, причем иногда и церковный люд.

Это один из самых прекрасных людей, с которыми я встречался.

Имя митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима неразрывно связано с Иосифо-Волоцким монастырем, и здесь всегда будет жить память о нём. Благодаря Владыке православное свидетельство на Волоколамской земле с новой силой воссияло в переломные для нашего Отечества годы – во время краха атеистического режима и начала перестройки. Владыка был выдающимся учёным-богословом, профессором Московской Духовной академии, председателем Издательского отдела Московской Патриархии, постоянным членом Священного Синода. Благодаря ему в мае 1989 года обитель в числе первых в Советском Союзе была возвращена Церкви. Сам жизненный путь митрополита – это неотъемлемая часть новейшей истории Русской Православной Церкви.
Будущий митрополит Питирим (в миру Константин Нечаев) родился 8 января 1926 года. Он был одиннадцатым ребенком в семье протоиерея Владимира Нечаева, настоятеля Ильинского храма в городе Козлове (с 1932 года Мичуринск) Тамбовской области. Его деды и прадеды с XVII века были священ¬никами в Тамбовской епархии. Епископ Вассиан (Пятницкий; скончался в 1940 году в заключении), когда-то сказал отцу будущего митрополита протоиерею Владимиру Нечаеву знаменательные слова. Отец Владимир пошел с семилетним сыном Костей в храм к Владыке Вассиану. Владыка стоял в алтаре, и Костя устремился к нему прямо мимо престола. Отца, конечно, это смутило, так как проходить в алтаре перед престолом не положено. Епископ Вассиан успокоил отца Владимира с присущим ему добродушием: «Значит, будет священнослужителем».
По окончании средней школы в 1943 году Константин был принят в Московский институт инженеров транспорта (МИИТ), а в 1945 году поступил в только что открывшийся в Москве Православный Богословский институт, позже преобразованный в Московскую Духовную Академию. Тогда же он стал старшим иподиаконом Святейшего Патриарха Алексия I (+1970) и хранителем патриаршей ризницы.
В Троице-Сергиевой лавре Константин Нечаев принял монашество с именем Питирим, в честь святителя Тамбовского Питирима – небесного покровителя его древнего священнического рода. По окончании Духовной академии он был оставлен здесь профессорским стипендиатом, а в 1956 году утверждён профессором кафедры Священного Писания Нового Завета. В Московской Духовной академии иеромонах Питирим нёс послушания преподавателя, инспектора и заведующего кафедрой Священного Писания Нового Завета.
В январе 1962 года архимандрит Питирим назначен главным редактором «Журнала Московской Патриархии», чуть позже – председателем Издательского отдела Русской Церкви, и служение в этой должности стало одним из самых плодотворных в жизни Владыки. Благодаря его разностороннему образованию и высокой культуре, ответственному подходу к делам и профессионализму ему удалось в сложнейшие советские годы поставить церковный издательский отдел в один ряд с наиболее авторитетными издательствами православного мира.
Назначение митрополита Питирима в Издательский отдел пришлось на годы решительного изменения церковной жизни после Архиерей¬ского Собора 1961 года, когда по решению Совета Министров власти стали закрывать храмы, семинарии, монастыри. В новых условиях работа издательства, выпуск журнала о церковной жизни требовали большого напряжения духовных сил и такта во взаимоотноше¬ниях с руководящими инстанциями. Тем не менее годы Издательский отдел смог получить признание как необходимая область церковнообщественной деятельности. Одним из главных направлений работы был выпуск богослужебных книг, вместе с тем велись кропотливые исследования древних рукописей, изучение материалов не только церковно-богослужебного характера, но и по истории богословской мысли.
23 мая 1963 года, в праздник Вознесения Господня, в Богоявленском патриаршем соборе в Москве состоялась епископская хиротония архимандрита Питирима. Святейший Патриарх Алексий I при вручении жезла новохиротонисанному епископу произнес слова, ставшие для него путеводными: «Да сотворит тебя Господь пастыря доброго, пастыря любящего, пастыря попечительного и мудрого, пастыря, за овцы своя душу положить готового».
30 декабря 1986 года Владыку возвели в сан митрополита Волоколамского и Юрьевского.
15 мая 1989 года по личному ходатайству митрополита Питирима Русской Православной Церкви возвратили Иосифо-Волоколамский монастырь. Вновь забилось духовное сердце нашего края, вновь в древних стенах зазвучали колокола и слова молитв, затеплились лампады. Поднимались из руин монастырские храмы.
В 1989 году митрополит Питирим избирается от Советского Фонда культуры народным депутатом СССР, в 1990 - народным депутатом Московского областного Совета от Волоколамска. Это новое служение расширило возможности более полного участия в общественной жизни через благотворительность. Монастырь с участием благотворительных фондов оказывал помощь больницам, малоимущим, престарелым и ветеранам, домам-интернатам и школьному образованию. Начали работу воскресные школы в городских и сельских приходах.

Одним из главных направлений общественного служения Владыки Питирима была работа с молодежью. Московский институт инженеров транспорта, где Владыка когда-то учился, откликнулся на предложение о сотрудничестве. Каждое лето стали приезжать в монастырь будущие железнодорожники, чтобы помогать в ремонтных и хозяйственных работах. В связи с большим интересом к Православию, вопросам религии, в МИИТе была организована кафедра теологии, возглавил которую сам Владыка. Для него это не была формально-почетная должность, он сам разрабатывал учебные планы и читал лекции.
С 1998 года при монастыре стал действовать летний трудовой лагерь для подростков из неблагополучных семей, а затем и патриотический лагерь «Славяне» для детей военнослужащих.
Большое место в жизни митрополита занимала международная деятельность. Он возглавлял делегации, участвовавшие в мероприятиях, проводимых международными религиозными организациями. Обширные связи с зарубежной общественностью были у Издательского отдела: устраивались выставки, концерты, приемы иностранных делегаций.
Как викарий Московской епархии митрополит Питирим выполнял различные церковно-общественные поручения, последними из которых стали поездка за Благодатным огнем в Иерусалим накануне Пасхи 2003 года и затем Пасхальная служба в храме Христа Спасителя, которую митрополит возглавил по благословению Святейшего Патриарха Алексия II. Несмотря на тяжелую болезнь, митрополит Питирим до последних дней не оставлял своего служения Церкви.
Скончался Владыка 4 ноября 2003 года, в день, когда совершается празднование в честь Казанской иконы Божией Матери.
В Новом Братском корпусе, где жил Владыка, сохранены его кабинет и келья, здесь всё остаётся так, как было при жизни Владыки. Некоторые предметы из ризницы митрополита были переданы Волоколамскому краеведческому музею, который организовал экспозицию, посвящённую его памяти.

4 ноября 2003 – годовщина со дня преставления митрополита Питирима Нечаева.
Какой все-таки был матерый человечище,
не чета нынешним деспота-халдеям.
Мини-цикл, собранный дедулькой см. .

И самый первый скрипт из сей саги:

Жалкие мысли

2 февраля, 2006
Митрополит Питирим (Нечаев)
при жизни производил своей
длинной бородой,
двуперстием,
служением по дониконианским книгам,
возгласами "во веки векомъ"
неотразимое впечатление на старообрядцев,
в перестроечных диалогах по телевизору
до беснования доводил профессоров от атеизма,
"срубая" их сленгом спекулятивного богословия
(через каждое нормальное слово –
"parussia",
"sinergia",
"satisfactio", а то и целые цитаты:
"Feci,quod potui, faciant meliora potentes",
"Neque sensus est ejus, neque phantasia,
neque opinio, nec ratio, nec stientia",
причем на память и все – скороговоркой),
умел очаровывать женщин, начиная от Раисы Максимовны
(которая все добивалась для него места патриарха),
обвораживать генералов от КГБ и
просто генералов и
вообще всех, кто был ему нужен в эту минуту и важен.
У них складывалось впечатление,
что встречу с каждым из них
он ждал всю предыдущую жизнь:
лелеял ее,
чаял пришествия,
готовился к ней.
Принимая гостей, он
с неизменной грустью в усталых глазах с поволокой
доверительно и максимально задушевным тоном
человека, разбирающегося в подспудных этажах бытия,
сообщал всегда именно то, что от него хотели услышать,
даже если это было диаметрально противоположным тому,
что он говорил предыдущему посетителю,
а в конце проговаривал то сокровенное,
что человек носил в себе, и неважно, был
ли это индийский махараджа
или уполномоченный по делам религии,
или греческий черный полковник,
или инструктор из ЦК Комсомола,
или сирийский огнепоклонник,
или секретарь Комитета по защите матери и ребенка,
или католический монах,
или начальник исправительно-трудового лагеря, –
все они, прослезившись, ошеломленно догадывались:
"Да он же "наш" человек!"
Встреча, и особенно сам владыка,
запоминались на всю жизнь, как мистическая встреча с Другим.
После этого наступали годы "дружбы",
впрочем, прекращавшейся резко тогда,
когда человек переставал быть начальником.
Таких святителей в церковном мире осталось мало –
это последние из могикан,
и оставшихся я могу пересчитать уже на пальцах одной своей руки.
Как и любого из архиреев его эпохи,
Питирима всегда тянуло к партийной номенклатуре.
Духовенство владыка не жаловал,
никогда никого к себе он не приближал,
ни с кем не был никогда откровенным и
практически все свои умонастроения унес в мир иной.
Проект "Константин Владимирович Питирим"
был самым удачным для известных структур
именно потому, что сама личина здесь абсолютно достоверно
совпала с "легендой".
После владыки Питирима остались несколько стопок
редактировавшегося им в советское время
тощего церковного журнала,
где половину текста занимали официальные стенания
по поводу нарушений свободы совести в
Уганде,
Венесуэле,
Кампучии и
Филиппинах,
а другую половину – богословские статьи,
где черным по белому утверждалось,
что в стране Советов строится Царство Божие на земле.
Кроме журнала осталось колоссальное количество жен и домочадцев
партийных секретарей,
инструкторов и
председателей, которых Константин Владимирович "тайно"
крестил,
окормлял,
пастырствовал в стане "анонимных христиан",
хотя, естественно, никто из них
после этого в церковь не ходил и в Бога не веровал.
И самое важное, продолжил себя "в веце нынешним",
оставив генерацию своих клонов,
которые ныне являются духовниками
Путина,
Иванова,
Глебушки Павловского,
Лужкова,
Зюганова,
Гули Сотниковой,
Черномырдина,
крестят разведчиков,
контрразведчиков,
редактируют для вящей достоверности чужие "легенды",
шлифуют церковность "своих среди чужих",
выстраивают структуры "пятой колонны" из недавних экономических эмигрантов,
обаяют зарубежников,
соединяют Церкви.
Оставил после себя владыка и воспоминания,
наговоренные на магнитофон,
старательно выдержанные в одном стиле,
благодушные и велеречивые,
где, как и положено, говориться о собственном благочестии.
Однако там, где касается его честолюбия,
а оно у него всегда было "уязвленным",
его внезапно "прорывает"
и он сбивается на стиль "гопника",
именно потому что проговаривал, а не писал.
Митрополит Никодим,
точно выпоротый на барской конюшне, оказывается "Борькой",
митрополит Иоанн Снычев – "Ванькой-хлыстом",
архиепископ Василий Кривошеин - "брюссельской капустой":
"Не хочу примешивать своего раздражения, но меня он однажды зверски обидел.
В Швеции насели на меня журналисты, стали спрашивать
(тогда же, когда спрашивали и о Дудко),
что я думаю о преподавании Закона Божия в школах.
Я сказал, что мой отец был законоучителем и говорил,
что, когда Закон Божий стоит в обязательной программе,
он нивелируется в ряду других предметов.
Воспитание, прежде всего, должно быть в семье –
школа же должна воспитывать не столько уроками Закона Божия,
сколько общим духом.
А Василий после этого разразился статьей, что, "вот мол, такой-сякой
архиепископ Питирим считает, что учить вере не нужно".
Понятно, что Питирим Нечаев,
как и положено князю Церкви нашего времени,
никого,
никому и
ничего не прощал.
И за тщательно отрепетированной и уже, казалось, сросшейся маской,
как в академическом театре,
где "народные" играют уже только "на приёмах",
проступает другое лицо:
"Мне всегда было непонятно и неприятно другое.
Каким образом книги Меня издавались на Западе массовыми тиражами и
доставлялись к нам, в то время, когда даже Библию
почти невозможно было провезти через границу".
Сам Питирим, в конце "разнагишавшись",
балагурит уже как типичный "московский пустой бамбук", описывая,
что он сам вывозил и ввозил и чем приторговывал:
"В Англию нельзя было ввозить спиртное, но мы возили туда водку.
Однажды я вез целый чемодан водки.
Помню, иду храбро за тележкой,
в которой везут мой багаж,
и вдруг с ужасом замечаю, что одна из бутылок разбилась,
и за моим чемоданом тянется благоухающий след.
Служащий спрашивает: «Спиртное есть?»
Я показал на мокрый след:
«Видишь - уже нет!»
Пропустили. Не разрешалось также ввозить фотоаппараты, –
точнее, можно было иметь при себе фотоаппарат для съемок,
но привозить для продажи было нельзя.
А я как раз этим очень неплохо поддерживал наш приход:
покупал у нас старые фотоаппараты, возил их туда владыке Антонию,
а они их там очень выгодно продавали.
Возил я их в митрошницах, клобучницах.
Однажды я вез с собой три фотоаппарата.
На пропускном пункте служащий спросил меня:
«Ничего не декларированного нет?»
«Нет» - невозмутимо ответил я и тут только увидел,
что дно одной из коробок
отстало и в щель виден ремень от фотоаппарата..."
Самая теплая по интонации глава в воспоминаниях
отдана другу детства "Лене Остапову",
сыну секретаря патриарха Алексия Симанского.
"С Лёней Остаповым, будущим отцом Алексием,
у нас была хорошая юношеская,
а потом и взрослая дружба", – пишет Питирим,
точно тот еще жив до сих пор.
Данилу Остапова – отца Лени, боялись
и, заслышав в Чистом переулке скрип его ботинок,
трусливый Пимен, тогдашний митрополит Крутицкий и Коломенский
и "единодушно" потом избранный Патриарх,
несмотря на тучность,
проявлял достойную удивления прыть,
скрываясь "по нужде" в туалете.
Тот же Пимен, в "другом" переулке,
беспрестанно жаловался, что Остапов "мешает работать":
безраздельно управляя бесхарактерным Алексием Симанским,
подначивает того отстаивать церкви, закрывавшиеся в 60-х,
как известно, "по просьбе верующих".
Когда в Чистом переулке сменились хозяева,
то уже на третий день после смерти патриарха Алексия
расправились сразу
не только с отцом – Данилой Остаповым,
уголовно обвинив его в воровстве, махинациях и подлоге,
но и с сыном Леней, протоиереем Алексием Остаповым,
профессором археологии в Духовной академии:
обыски,
допросы с пристрастием,
церковное линчевание,
позорное изгнание,
причем светские и церковные сыскные органы
знали о протоиерее Алексии Остапове,
а еще больше о его отце,
столь же много, сколько мог знать о них только очень доверенный,
"родной" человек.
Тщетно затравленный и насмерть запуганный
протоиерей пытался найти в Москве владыку Питирима.
Тот, как и положено ему,
был именно в это время
в служебной командировке,
совершая турне по Европе,
и в Лондоне
совместно с Алексием Ридигером,
как живое олицетворение неподкупности
"ума, совести и чести" тогдашней эпохи,
объяснял западным носителям "второй древней профессии",
почему у нас нет (и "в принципе!" не может быть) гонений на Церковь.
Именно эта Церковь для отца Алексия
вдруг оказалась ледяной пустыней,
где "лихой" человек
как пахан на зоне сказал:
"Ату его!" -
и вся челядь мигом разбежалась.
Не докричался ни тогда, ни после ни до кого отец Алексий,
не было рядом и "друга детства" "Кости-рыболова".
В 75-м отца Алексия Остапова,
"страшно кричавшего",
привезли в больницу,
и по известному мне свидетельству
уже на операционном столе
его желудок расползался в руках хирурга, как туалетная бумага.
Патологоанатом сообщил тогда следующее:
"Нужно было выпить что-то вроде серной кислоты,
чтобы могло произойти подобное с сорокалетним человеком.
Спасти его не представлялось возможным".