Сталин и начало великой отечественной войны. Почему сталин не верил в донесения разведчика зорге о начале войны

Никита Хрущев утверждал, что в первую неделю войны Сталин самоустранился от дел и пребывал в прострации. Западные историки также писали, что глава СССР пропал из СМИ на 10 дней. Мы решили выяснить, чем был занят Сталин после 22 июня 1941 года.

22 июня

Георгий Жуков утверждал, что он звонил Сталину в полпервого ночи перед началом войны и информировал о положении дел на границе. В Кремле уже знали о донесениях перебежчика о приказе Гитлера атаковать СССР. Большинство источников свидетельствуют, что Иосиф Виссарионович высказывал сомнения в достоверности этой информации.

После получения первых сведений о бомбардировке он появился в своем рабочем кабинете в 5 часов 45 минут, о чем имеется запись в тетради посетителей.

«Его рябое лицо осунулось. В нём проглядывалось подавленное настроение», - вспоминал управляющий делами Совнаркома Яков Чадаев. В семь утра Сталин сделал звонок в Минск первому секретарю КП(б) Белоруссии Пантелеймону Пономаренко и призвал его «лично перенести свою работу в Военный совет фронта».

В этом разговоре Иосиф Сталин неудовлетворительно отозвался о военных. В частности сказал: «Обстановку штаб знает плохо».

В целом историки этот день характеризуют как время неопределенности и ожидания достоверных сведений с фронтов. Последний посетитель покинул рабочий кабинет Сталина в 16 часов 45 минут.

23 июня

В тетради посетителей отмечено, что Сталин дважды принимал высших советских чиновников. Первым вошел Молотов в 3 часа 20 минут, последним вышел начальник отделения 1-го отдела (охрана высших должностных лиц) Главного управления государственной безопасности НКВД СССР Николай Власик в час ночи следующих суток. В этот день Сталин подписал Указ об общей открытой мобилизации.

24 июня

В этот день первым в кабинет Сталина вошел Народный комиссар среднего машиностроения СССР Вячеслав Малышев. Это было в 16 часов 20 минут. По общему мнению, в СССР пришло осознание надвигающейся катастрофы.

Сталиным было принято решение об образовании Совета по эвакуации, который возглавили Косыгин и Шверник. Последующие события показали, насколько правильным и своевременным был этот шаг. То же самое можно сказать и о создании Советского Информбюро.

25 июня

В этот день в тетради посетителей зафиксированы многочисленные встречи. Сталин принимал своих подчиненных дважды: с полночи до 5:50 утра и с 19:40 до часу ночи 26 июня.

Им была подписана директива «О формировании группы армий Резерва Главного Командования» под командованием Маршала Советского Союза Семена Будённого. Это решение это свидетельствовало о том, что в Москве осознавали возможность разворота главного удара Вермахта с центра на юг.

Также были отданы приказы о форсированном отходе 3-й и 10-й армий с тем, чтобы выйти из угрозы окружения под Минском. Тогда же управляющий делами Совнаркома Яков Чадаев стал свидетелем разговора Сталина с народным комиссаром обороны СССР Семеном Тимошенко о Якове Джугашвили, который просился на войну.

Сталин категорически высказался против каких-либо льгот его старшему сыну. Был подписан приказ № 222 «О немедленном введении в действие порядка рассмотрения дел военными трибуналами». В Кремле не забывали и о союзниках Германии. Советская авиация нанесла бомбовый удар по Южной и Средней Финляндии, прежде всего по Хельсинки и Турку.

26 июня

Рабочий день Сталина начался с 12 часов 10 минут и закончился в 23 часа 20 минут. Сведения с фронтов по-прежнему носили неустойчивый характер. Из приказов, подписанных в эти сутки, следует отметить конкретику принимаемых решений:

Порядок выдачи пособий и полевых денег военнослужащим действующей армии.
- Преобразование транспортных прокуратур железных дорог и водных бассейнов в военные прокуратуры.
- Переход в собственность обмундирования, выданного рядовому и младшему начальствующему составу, убывающему на фронт.

Также Сталин провел экстренное совещание с Жуковым, которого срочно отозвали с Юго-Западного фронта, с Тимошенко и Ватутиным. Речь шла о драматической обстановке на Западном фронте. Немецкие танки подошли к Минску.

27 июня

В этот день Сталин начал принимать посетителей в своем кабинете с полпятого вечера и практически до трех часов ночи 28-го числа. Было проведено совещание членов Политбюро.

Иосиф Виссарионович предложил провести мобилизацию коммунистов с тем, чтобы усилить контроль в войсках и сделать акцент на идейно-политической работе в РККА.

Также были подписаны постановления Центрального Комитета Компартии «о вывозе из Москвы государственных запасов ценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля».

К этому времени уже стали известны многочисленные факты зверств немцев, поэтому было решено организовать вывоз людей из территорий, которые могут быть оккупированы врагом.

28 июня

В тетради посетителей первым значится Молотов, который зашел в кабинет Сталина в полвосьмого вечера. Последним вышел Меркулов в 00:15 минут 29-го числа.

Сталин практически весь день провел в одиночестве. Историк Георгий Куманёв, неоднократно беседовавший с Молотовым, ссылаясь на слова наркома иностранных дел СССР, написал о глубоких переживаниях первого лица государства, связанных, прежде всего, с политическими просчетами.

«Он в самом деле не верил, что война так близка. И эта его позиция оказалась ошибочной», - вспоминал Молотов. Британский историк Саймон Монтефиоре также придерживается этой версии: «Нервный срыв представляется вполне правдоподобным и возможным. Сталин был сильно подавлен неудачами на фронте и смертельно устал».

В то же время имеются разногласия среди историков, касательно даты психологического кризиса, приведшей к конфликту с военными.

29 июня

По словам Жукова, 29 июня Сталин дважды навещал Наркомат обороны, где и произошел конфликт между руководителем государства и высшим командованием. В адрес военных прозвучала резкая критика о беспомощности высших чинов РККА, которые даже не могут наладить нормальную связь.

Молотов впоследствии рассказал о разговоре на повышенных тонах, переходящем на оскорбительные упреки.

«…Сталин потерял самообладание, узнав, что немцы второй день хозяйничают в Минске, а западнее столицы Белоруссии враг захлопнул капкан вокруг основной массы войск Западного фронта, что значило: путь гитлеровским армиям на Москву открыт», - писал Иван Стаднюк, опираясь на очевидцев того совещания.

Между тем, есть и другие официальные документы, говорящие о преодолении кризиса власти. В частности, в этот день наркоматом обороны по согласованию со Сталиным был учрежден пост командующего ВВС с самыми широкими полномочиями. На эту должность был назначен Павел Жигарев.

Сталин расширил круг вопросов, которые мог бы решать самостоятельно новый руководитель боевой авиации. Объяснил он это тем, что этот род войск должен как можно быстрее реагировать на угрозы, а не заниматься различными согласованиями.

Ситуация в небе начала постепенно улучшаться, насколько это было возможно в тех условиях. Очевидную правильность этого решения показала битва за Москву.

Имеется также альтернативная версия, согласно которой Сталин самоустранился от управления страной. Она базируется на воспоминаниях Никиты Хрущева, который ссылался на рассказы Лаврентия Берия.

Общая позиция историков-антисталинистов сводится к фактическому дезертирству главы государства в начале войны. В частности, американские библиографы Сталина (Джонатан Люис и Филип Вайтхед так описывали это период: «Сталин был в прострации. В течение недели он редко выходил из своей виллы в Кунцево. Его имя исчезло из газет. В течение 10 дней Советский Союз не имел лидера. Только 1 июля Сталин пришёл в себя». Однако исторические документы свидетельствуют об обратном.

Глава из книги И.И.Гарина "Двойное убийство Сталина", Киев, Мастер-класс, 2006, 272 с.
Примечания и цитирования указаны в тексте книги.

На историю следует глядеть из поднебесья - тогда Ватерлоо выглядит как дворовая драка, а Гитлер или Сталин - как главари уличных банд. Существует стойкий миф о величии, чуть ли не божественности двух самых жутких живодеров и костоломов в человеческой истории. Это - несусветная чушь идиотов, потому что масштаб насилия свидетельствует не о величии, а исключительно о бесчеловечности: все государства, выстроенные на костях миллионов, являются прямыми свидетельствами грандиозного людоедства и ничего более. Русский и немецкий народы, в прямом и переносном смысле "писающие под себя" от счастья гитлеровских и сталинских "побед", - не более чем наглядные свидетельства задуренности и опущенности, но никак не величия. Еще - поставщики костей для строительства самых зловещих и инфернальных империй в человеческой истории... Если смотреть на историю из поднебесья, то сталинизм и гитлеризм - только темно-зловещие ночи истории, рождающие и множащие монстров...

Я уже касался скрытых пружин отношений между Сталиным и Гитлером. Эта тема нуждается в продолжении, ибо для понимания личности Сталина важно всесторонне рассмотреть и понять глубинные истоки его доверия Гитлеру, доверия, которого он вплоть до июня 1941 года даже не скрывал. Например, Сталин считал, что Гитлер много лучше западных демократий и многократно повторял, что вполне доверяет этому человеку *. Я уж не говорю о союзничестве двух изуверов, поделивших Европу в 1939-1941 гг.

Нельзя не упомянуть странных отношений двух фюреров ХХ века, между которыми было много общего. Оба были выходцами из низов, обоих унижали отцы, оба претерпели насмешки и розыгрыши соратников, обоих характеризуют необузданные вспышки гнева, нетерпение к возражениям, садистские, мегаломаниакальные и психопатологические комплексы, проецирование собственных неудач на политических противников и т. п. Армады Гитлера уже были готовы вторгнуться на Восток, а «Правда» 14 июня 1941 года писала: «... по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы... Дружба между народами Германии и Советского Союза, скрепленная кровью (?), имеет все основания быть продолжительной и крепкой».

За неделю до нападения Гитлера лично Сталин уполномочил ТАСС опубликовать процитированное коммюнике относительно «cплетен о близости войны между СССР и Германией». В этом коммюнике есть также и такие слова: «...Переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии (войска уже стояли на границах СССР), надо полагать, связана с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям» **.

«ТАСС заявляет, что: по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям».

Непосредственно за несколько часов до гитлеровского вторжения «великий стратег» уверял членов Политбюро, что «Гитлер не станет нападать в ближайшее время» ***. Напомню еще раз, что 14-го июня, то есть за 8 дней до нападения нацистской Германии, было опубликовано Сообщение ТАСС о необходимости всех паникеров и тех, кто будет говорить о неизбежности войны, - арестовывать, расстреливать и жестко карать, потому что это провокационные речи. Такие вот "гениальные предвидения"...

Поведение Сталина перед началом войны, его отказ прислушаться к огромному потоку предупреждений о надвигающейся и очевидной всем опасности объясняется не только особыми отношениями с Гитлером - полностью доверяя своему чутью, Сталин уверовал в готовящийся сговор Германии с Англией. Британии Сталин страшился куда больше, чем Германии. Прямым свидетельством подготовки такого сговора Сталин считал перелет 10 мая в Англию Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера по нацистской партии. Тем не менее, доверие Сталина к «братцу» было столь глубоким и всеобъемлющим, что «великий прозорливец» игнорировал не только огромное количество предупреждений о готовящейся войне, идущее к нему бурным потоком, в том числе - предупреждения Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля *, но и нескрываемые самим Гитлером планы Lebensraum на Востоке **.

Самое потрясающее касательно войны - тотальное сокрытие исторических документов о важнейших моментах войны, дающее основание для самых сумасбродных версий ее начала. Ситуация здесь буквально такова будто Вторая мировая война началась до новой эры.

Служивые и ангажированные историки по сей день елозят и перетирают хрень Сталина о военном и техническом превосходстве вермахта перед Красной армией накануне войны. Почему хрень? - Потому что по Версальскому договору вооруженные силы Германии были ограничены 100-тысячной сухопутной армией, обязательная военная служба отменялась, основная часть сохранившегося военно-морского флота подлежала передаче победителям и Германии запрещалось иметь многие современные виды вооружения. Мобилизация в армию и перевооружение страны Гитлером были начаты даже не после прихода Гитлера к власти, а лишь за 3-4 года (!!!) до начала Второй мировой. Превосходство действительно было, но - Красной армии над вермахтом…

Кстати, СССР во многом способствовал восстановлению германской армии: для подготовки немецких военнослужащих в стране были организованы учебно-исследовательские центры «Липецк» (авиаторы), «Кама» (танкисты), «Томка» (химическое вооружение). Стажировку в СССР проходили будущие военные командиры Третьего рейха и войск СС. В 1939 году Сталин категорически отверг попытки организовать антигитлеровскую коалицию при участии СССР, потребовав за участие в союзе с Францией и Великобританией предоставить ему возможность оккупировать восточные регионы Польши. Подобное условие для этих стран было неприемлемым.

Чем же в таком случае объяснить сокрушительное ее поражение, можно сказать, разгром 1941-начала 1942 гг.? Дело в том, что Гитлер обвел Сталина вокруг пальца, как убогого лоха: развел не только пактом о ненападении, но глубоко внушенной мыслью, что главный враг Германии - Англия и что необходимо объединиться для ее разгрома. И «великий полководец» не только поверил «братцу», но даже в день нападения немцев 22 июня запретил своим солдатам стрелять в противника. Вплоть до 12 июня Сталин вообще считал, что на западной границы страны идет не война, а отвлекающий конфликт и надеялся урегулировать его переговорным путем.

Накануне войны наши войска не находились на границе. Они были сосредоточены в зоне от 30 до 300 километров от нее, тогда как вермахт перед ударом находился на расстоянии 800 метров... Как такая военная дикость вообще могла происходить в атмосфере, когда только слепой и глухой могли не знать о приближении войны? Я уж не говорю о том, что накануне войны немецких специалистов возили по нашим военным заводам, в деталях показывая производственные линии по созданию новейшего оружия. Свидетельствует историк: «Здесь приведены реестры немецкой делегации авиационной, которая объезжает наши авиационные заводы, и им показывают только два самолета, полный цикл их, Пе-2, наш лучший, так сказать, пикирующий бомбардировщик, и МиГ-3, самый высотный, который может доставать самолеты, летающие на высоте, где не летают немцы, а летают англичане. Их пускают везде».

Разумея, что в одиночку Германии Англию не одолеть, Гитлер загодя "развел" Сталина, предложив участвовать в войне против англичан. Берлинские переговоры в ноябре 1940 года, якобы закончившиеся ничем, скорее всего завершились тайным соглашением между советским и германским руководством о совместном проведении этой операции. С этого момента главной для Сталина стала идея вывести с помощью немцев свои армии на берег Северного моря, а потом решить, куда ударить: по Лондону - вместе с немцами или по Берлину - вместе с англичанами.

Здесь не мешает напомнить людям, страдающим амнезией, что дело даже не в договоре о ненападении и секретных протоколах: кроме них, Советский Союз подписал с гитлеровской Германией договор о дружбе и границах и совместно с Гитлером ввел войска в Польшу.

Накануне вторжения в СССР Гитлер через посла Деканозова передал Сталину план операции «Барбаросса», внушив «дружку», что этот план - только отвлекающая фальшивка, созданная для обмана англичан. И «союзничек» клюнул на этот крючок, восприняв все данные собственной разведки о подготовке войны как английские диверсии. Гитлеру он верил, а собственным агентам - нет!

Таким был диктаторский стиль руководства: вождь знает всё, «фальшивый» план операции «Барбаросса» лежит у него на столе, друг-союзник не подведет, а все остальные - предатели и вредители. Даже Лаврентий Берия не знал тогда, какие у Сталина планы на 41-й год…

Свидетельствует историк:
И произошло то, что никогда в истории не было: русских разгромили наголову. За 41-й год в плен попало 3,8 миллиона человек, миллион погиб, это 4,8. Вся наша армия к началу войны была 5,2 миллиона. То есть, фактически была разгромлена вся армія... Самое поразительное второе, что Германия, начиная с 19-го года, не имела армии. Ей было запрещено иметь армию, и она стала… Гитлер издал закон о воинской повинности в 35-м году только. И поэтому Германия в 39-м году, за 4 года не могла создать армию, превосходящую колоссальную армию СССР, в принципе.
Если положить на две ладони, на одну 22 июня, и что произошло, ну, конечно, с последствиями, в этот день, а на второй - все остальные дни войны, я еще не уверен, какая рука перетянет. Потому что 50% всех наших запасов, которые были свезены к границе, были захвачены или подорваны, взорваны, пропали. То есть, это был неслыханный разгром… Тысяча самолетов в первый день, за два дня - две с половиной тысячи самолетов. Это вообще неслыханно в истории.

Личная симпатия и доверие «гениального» Сталина к «молочному братцу» перевесили все факты, аргументы, логику и всеобщие предчувствия надвигающейся беды. Эта противоестественная симпатия привела к неподготовленности СССР к войне, к трагическим невосполнимым поражениям и потерям 1941-42 годов и к ненужной гибели миллионов людей. Всего за два месяца до вторжения Гитлера в СССР, когда уже все слепцы прозрели, Сталин обнимался с бароном Вернером фон Шуленбургом *** на проводах японского министра иностранных дел Есукэ Мацуока.

Доверие к "братцу" было столь фантастично и запредельно, что даже в день нанесения гитлеровского удара первой реакцией Сталина было отрицание случившегося. Не верите? Вот вам факт: боевой генерал Болдин звонит маршалу Тимошенко и докладывает обстановку: враг пересек границу, бомбит советские города, гибнут солдаты. И что он слышит от маршала? А вот что:
- Никаких ответных действий без нашего согласия!
- Что? Наши войска отступают, горят города, гибнут люди...
- Иосиф Виссарионович полагает, что, возможно, это провокация со стороны некоторых немецких генералов ****.

Психологи считают, что такое стало возможным также в результате психологического самоотождествления Сталина с агрессором, идеологического «переноса» грозящей опасности, исходящей от Германии, на «мировой империализм» (Британию и США), еще - из-за гипертрофированной веры «гениального вождя» в свою непогрешимость и его крайней подозрительности в отношении собственных агентов, чьи донесения о готовящейся войне полностью им игнорировались. Выяснено, что вместо концентрации внимания на росте милитаристской машины Гитлера, Сталин, кстати, поддерживаемый в этом отношении такими своими «шавками», как Маленков и Хрущев, гиперболизировал враждебные намерения не Гитлера, а... Черчилля.

Мозг Сталина, как, впрочем, и Гитлера, обладал опасной способностью принимать за действительность стройно выстроенные собственным сознанием химеры. Патологическая зашоренность, можно сказать, радикальная деформация реальности болезненным сознанием, в конце концов и свели двух «гениев» в могилу.

Почти всё окружение Сталина знало, что его сильно впечатляли некоторые черты и действия Гитлера. Процесс самоотождествления двух диктаторов зашел столь далеко, что почти во всех своих деяниях они были практически неотличимы: оба имели амбиции тотального господства, насаждали геополитические идеи «победы во всем мире», безжалостно уничтожали оппонентов, ввели абсолютную цензуру, требовали железной дисциплины, делали ставку на милитаризацию экономики, были антисемитами, контролировали не только импорт товаров, но и импорт идей и образа жизни, преследовали тех же деятелей культуры. Музыка Шёнберга, Веберна, Берга, проза Кафки и Джойса, философские труды Шпенглера и Ортеги (перечень бесконечен!) одинаково подвергались остракизму и фашизмом, и коммунизмом. Фашисты видели в них символ антинемецкого, коммунисты - вырожденческого искусства... Там удаляли нововенцев из прусской Академии искусств, здесь травили Шостаковича и Прокофьева, там изгоняли Эйнштейна и Ферми, здесь громили теорию относительности, генетику и кибернетику. И там, и здесь целые области знания были подвергнуты «порке», соответствующие исследования прекращались либо фальсифицировались.

Даже кровавейшую «чистку» Красной армии Сталин скопировал с гитлеровской «ночи длинных ножей», разве что многократно увеличив масштаб. Сохранилось такое признание «великого вождя»: «Я должен поступать со своими оппонентами так же, как поступал Гитлер». Список можно продолжать и продолжать. В высшей степени показательно, что книга болгарского философа-диссидента Желю Желева "Фашизм" была запрещена точас после публикации, потому что параллели между режимами и вождями столь бросались в глаза, что замена названия словом "большевизм" не меняло содержания книги.

Любопытно, что нападки Бухарина на фашистский режим в Германии многими воспринимались как эзопова полемика, направленная против самого Сталина. Журнал «Time», в 1939-м назвавший Сталина «человеком года» (!) (ни о чем Вам не говорит в свете новейшей истории?), раз за разом возвращался к параллелям Сталин-Гитлер. Идея сотрудничества и соглашения с «другом» постепенно стала направляющей в политике Сталина: русские обхаживали немцев, подписывали пакты о ненападении и секретные договора совместной аннексии, вплоть до дня начала войны снабжали Германию стратегическими товарами и продовольствием, так что Троцкий имел все основания называть Сталина «интендантом Гитлера».

Уже после окончания наиболее разрушительной войны в истории России Сталин неоднократно сожалел об утраченном союзнике. Светлана Аллилуева вспоминает часто повторяемую фразу отца: «Эх, с немцами мы были бы непобедимы!», а писателю В. Некрасову Сталин признался: «Вот еслы б мы вмэстэ протыв всэх этых союзнычков, Чэрчыллэй, Рузвэльтов, вэсь мыр покорылы бы, понымаишь, вэсь мыр!».

Довоенные репрессии Сталина многие объясняют не только устранением личных врагов, но и оппонентов, выступавших против союза с Германией. Этим, в частности, можно объяснить чистку армии - убирались генералы и высшие офицеры, несогласные с политикой альянса с фашистами, с создаваемой Сталиным осью Москва-Берлин, направленной на совместную аннексию Европы. Сталин систематически ликвидировал своих и чужих коммунистов, не соглашавшихся с его экспансионистскими замыслами, тем более, что последние все чаще сводились к планируемому союзу с фашистами. Сталинские «чистки» проводились настолько по фашистским сценариям, что в 1938 году Муссолини даже задался вопросом, «не стал ли Сталин потихоньку фашистом?» *.

Всё сказанное является одним расширенным свидетельством постоянного и глубинного самоотождествления Сталина с двумя диктаторами - Гитлером и Лениным одновременно, с беспощадными кумирами, по которым он всегда равнял жизнь. Имя Ленина в этом контексте употреблено отнюдь по причине Брестского мира, но - способности последнего к безбрежному лавированию в достижении властных целей. Не отсюда ли претенциозный лозунг: «Сталин - это Ленин сегодня»? Оба сталинских кумира в свое время совершили акты агрессии против него, Ленин в Завещании, Гитлер в европейских захватах, так что психоаналитическая база для самоотождествления с «сильными личностями» была более чем достаточной.

По мнению многих исследователей личности Сталина, тенденция к самоотождествлению с потенциальными агрессорами вполне отвечала сталинской политике «разделяй и властвуй». Он прекрасно владел технологией объединения с одними для уничтожения других и, возможно, видел в Гитлере временного союзника на очередном витке тотального уничтожения «врагов». Сталина подвел просчет: он недооценил коварства и владения противником той же технологией. В каком-то смысле, Гитлер, даже мертвый, его переиграл - я уж не говорю о том, что это самоотождествление не воспрепятствовало нападению Гитлера на обескровленную Сталиным Россию.

Нашими много написано об «исторической победе» советского народа во Второй мировой войне, но в инсайтах эта победа часто видится мне последним историческим поражением России в череде многовековых неправильных ответов на вызовы истории. Даже если я ошибаюсь и мое видение подводит меня, оглянитесь окрест: как сегодня живут поверженные немцы и как россияне - 5 миллионов беспризорников, принявшие угрожающие масштабы детская наркомания, проституция, пьянство, рекордная преступность, нищета, угрожающая существованию народа заболеваемость, в том числе спидом, высокая смертность, вопиющее наплевательство современных властей на сползание страны в бездну?..

Начало войны сопровождалось у Сталина нервным срывом, растерянностью и глубочайшей депрессией: странная любовь сыграла с ним, отверженным, злую шутку. Авторханов назвал Сталина фактическим «дезертиром», но это неудачный символ - Сталин не покинул поля боя, а, как брошенная женщина, запаниковал, проявил нервозность и истеричность - то, что в подобных условиях именуется «нервным кризисом», «нервной прострацией». Прагматик и утилитарист, он утратил способность понять, что же случилось, справиться со случившимся. Удар по собственному нарциссизму был сокрушительный.

Несмотря на новейшие оправдания апологетов, никуда не деться от того факта, что был такой момент в самом начале войны, когда он испытал страх, что за допущенные просчеты соратники могут восстать или даже арестовать обгадившегося вождя. Я вижу человека в шоковом состоянии с пропастью, разверзшейся у ног. Его поведение в этот момент, по свидетельствам очевидцев, полностью отвечало психическому срыву: «Сталин говорило каким-то глухим и бесцветным голосом, часто останавливался и тяжело дышал... Казалось, что Сталин болен и выступает через силу» *.

Имеются реконструкции сознания Сталина именно в тот момент, когда ему доложили о фашистском вторжении. Среди неимоверной путаницы мыслей, диких скачков, в потоке сознания распознается страстное желание «сохранить образ», собственную уверенность в неспособности Гитлера к коварству: «Что же случилось на самом деле? Наверное, просто паника трусов-генералов. Обычная истерия слабаков, не способных вникнуть в суть явления, этого говна, всю жизнь плавающего на поверхности... Нет, это обычная провокация. А, может быть, обычная политическая игра братца-Гитлера? Да, конечно, это обычная игра - меня на мякине не проведешь! Но почему столько предупреждений всех этих безмозглых холуев? Все они стремились выдать ложь за правду, у всех была тайная цель подвести меня. Разве мог умница Адольф совершить такую ошибку - напасть, не решив проблему с Англией? Нет, бомбардировки - только провокация и именно такого масштаба, чтобы ввергнуть в панику слабонервных. Но меня-то не проведешь! А если все-таки провели? Если все вокруг сговорились?».

После падения Минска Сталин почувствовал жуткий страх. Да, конечно все сговорились за его спиной. Вообще, всё, что произошло, сговор, сговор, сговор. Вот сейчас приедут и арестуют. Что же делать? Что предпринять? Хрен с ней, с войной. Как самому уцелеть, спасти шкуру?..

В тот раз пронесло! Но непременно надо вынести уроки из случившегося, необходимо еще крепче скрутить поганых объевшихся псов. А сейчас пора кинуть им кость - жрите, ваша взяла.

В первые дни войны Сталин испытал нервный срыв, но не утратил самообладания. Такое совершенно невозможно для критических моментов, а сейчас был один из самых критических в его жизни. Cогласно записям Я. Чадаева, управляющего делами Совнаркома, которому Сталин поручил вести краткие записи всех заседаний Правительства и Политбюро, проходивших в его кабинете, на рассвете 22 июня 1941 года у Сталина были собраны члены Политбюро плюс Тимошенко и Жуков. Докладывал Тимошенко: «Нападение немцев следует считать свершившимся фактом, противник разбомбил основные аэродромы, порты, крупные железнодорожные узлы связи...». Затем Сталин начал говорить, говорил медленно, подыскивая слова, иногда голос прерывал спазм. Когда он закончил, молчали все и молчал он. Наконец он подошел к Молотову: «Надо еще раз связаться с Берлином и позвонить в посольство».
Сталин все еще цеплялся за надежду: а может, все-таки провокация, может, пронесет?

«Молотов из кабинета позвонил в наркомат иностранных дел, все ждали, он сказал кому-то, чуть заикаясь: “Пусть едет”. И пояснил: “Шуленбург хочет меня видеть”. Сталин сказал коротко: “Иди”».

Молотов вышел, дабы переговорить с послом Германии. Вернулась его шатающаяся тень. Не сказал, а прошептал: «Германское правительство объявило нам войну». Сталин тоже едва удержался на ногах, буквально рухнул на стоящий рядом стул. Наступила мучительная пауза, хоть бери и вешайся в этой тишине. Никто не знал, что делать и как реагировать.

Я рискнул, - вспоминал позже Жуков, - нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в пограничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение...
- Давайте директиву, - выдавил из себя во второй раз за сутки помертвевший вождь...

В тот день было много разносов и угроз - Ватутин, Тимошенко, Малышев, бывший посол в Германии Деканозов... Все утешали себя надеждой, что враг вот-вот будет остановлен и разбит, а он продолжал двигаться, катиться вперед... В конце концов Сталин умолк, он выглядел бледным и расстроенным...

Затем, после Минска великим режиссером был поставлен спектакль: на несколько дней вождь исчез. Как исчез? Куда исчез? Да, исчез - не ездил на работу, не отвечал на звонки. Соратники запаниковали: всё ли в порядке? В какую игру решил сыграть Сталин? Всё взвесив и всё рассчитав, оценив собственные просчеты, Сталин решил оставить «бояр» одних - пусть вместо того, чтобы переваливать вину на него, почувствуют страх и собственную ничтожность, а я поиграю с ними в кошки-мышки. Когда Молотов устроил поход членов Политбюро на дачу, великий актер разыграл знакомый спектакль, «игру в отставку».

Свидетельствует Булганин: «Всех нас поразил тогда вид Сталина. Он выглядел исхудавшим, осунувшимся... землистое лицо, покрытое оспинками... он был хмур».
Сталин сказал: «Да, нет великого Ленина... Он оставил нам великую империю, а мы ее просрали... От советских людей идет поток писем, в которых справедливо упрекают нас: неужели нельзя остановить врага, дать отпор. Наверное, среди вас есть и такие, которые не прочь переложить вину, разумеется, на меня».

Молотов: «Спасибо за откровенность, но заявляю: если бы кто-то попытался направить меня против тебя, я послал бы этого дурака к чертовой матери... Мы просим тебя вернуться к делам, со своей стороны мы будем активно помогать».
Сталин: «Но все-таки подумайте: могу ли я дальше оправдывать надежды, довести страну до победного конца. Может, есть более достойные кандидатуры?».
Ворошилов: «Думаю, единодушно выражу мнение: достойнее никого нет».
И сразу же раздались дружные голоса: «Правильно!».

Сталин выиграл в очередной раз: теперь, когда они сами умолили его остаться их Вождем, он как бы вновь облечен ими властью.

Недавно в Германии опубликованы документы о том, что уже в июле 41-го на заседании у Гитлера решался вопрос о том, что делать с сотнями тысяч русских военнопленных. Для самих немцев это был шок: они ждали блицкрига, но не смогли просчитать масштабы разгрома Красной армии и количество сдавшихся...

Тем временем, Сталин отошел от шока только через две недели и только 3 июля выступил по радио. Это было грандиозное вранье: «Несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его рати уже разбиты, и нашли себе могилы на полях сражений, враг продолжает лезть вперед». Сокрушена собственная армия, а Сталин нагло врет о разбитой вражеской армии... И продолжает врать еще наглее: «Враг ставит своей целью восстановление власти помещиков и восстановление царизма». И вдобавок к этой идиотской лжи человек, профукавший начала войны, обвиняет соотечественников - в чем Вы думаете? - В беззаботности: «Чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными». Оказывается, советские люди были беззаботными...

Победа в войне, обошедшаяся советскому народу в 26 миллионов жертв (по западным оценкам - в 43 миллиона...), еще больше укрепила власть и славу «великого вождя». Теперь даже за пределами СССР угнетенные народы увидели для себя свет и надежду. Зловещая тень, отбрасываемая фигурой, стоящей на кремлевской стене, почти померкла - надо самому обезуметь, чтобы помнить о «врагах народа» в дни величайшего исторического триумфа.

Но четыре года изнурительной и кровопролитной войны, проводившейся по тем же принципам, что и раньше - по принципам заваливания врагов трупами своих, не прошли даром. Даром вообще никогда и ничего не проходит. Казалось бы, ты триумфатор, но «пепел Клааса» все равно «стучит» в душе, от себя не спрятаться даже в собственном подполье, душевную разрушительность не заглушить даже фанфарами непрерывных побед.

Сталин сдал, ослаб физически и душевно. Казалось бы, можно почивать на лаврах, но, оказалось, не тут-то было. Чем выше в небеса, тем больнее падение. Казалось, большей славы не бывает, а на душе скребли кошки: маршалы и генералы набрали силы, солдаты насмотрелись «иной жизни», народ поверил в свободу, да и подручные почувствовали ослабевшую хватку.

«На вершине могущества он был совсем один. Соратники - эти будущие мертвецы - его раздражали. Дочь стала чужой...» *.

«В последние годы своей жизни он стал еще более одинок, чем раньше. После того как была выполнена великая задача, выпавшая на его долю, жизнь Сталина казалась опустошенной. Почти все время он проводил на одной из своих дач, чаще всего в Кунцево. В поездках его сопровождала сильная охрана, специальные поезда двигались без остановок. Связь с действительностью, с реальной жизнью простых людей прекратилась, о ней он судил по фильмам. Его дочь, Светлана Аллилуева, в своих мемуарах рассказывает, что у отца не было даже представления о покупательной способности денег. Простые радости жизни не волновали его, он жил по-спартански, занимая на даче только одну комнату. У него осталось три увлечения: трубка, грузинские вина и кинофильмы.

Текущие дела решались в «секретариате товарища Сталина», во главе которого долгие годы стоял верный исполнитель его приказов А. Н. Поскребышев. Отдельных членов высшего партийного руководства приглашали на дачу Сталина обычно к вечеру. Во время неторопливого ужина, затягивающегося до рассвета, обсуждались дела. Присутствующие, разумеется, только ассистировали при принятии Сталиным решений» **.

Рецензии

Несколько вопросов:
1. Если Сталин не верил в нападение Гитлера так, что даже в день нападения немцев 22 июня запретил своим солдатам стрелять в противника (интересно, как выглядел этот запрет?), то как понимать предвоенные действия в СССР вроде скрытой мобилизации 800 тысяч резервистов, переброски в западные округа десятков дивизий, приказы о приведении войск в боевую готовность в 10-х числах июня 1941 г.?

2.Как понимать: немцы ждали блицкрига, но не смогли просчитать масштабы разгрома Красной армии и количество сдавшихся? А на что немцы рассчитывали, начиная блицкриг? Что Красная Армия потерпит частичные неудачи, а пленных красноармейцев будет мало?

3. Если мобилизация в армию и перевооружение страны Гитлером были начаты лишь за 3-4 года до начала Второй мировой, чем объясняется РАЗГРОМ ВСЕХ (кроме разве что Великобритании) европейских противников Гитлера, в том числе Франции, считавшейся до войны сильнейшей державой мира? И только Советский Союз Гитлеру разгромить не удалось. Даже в 1941 г. немцы вовсе не ощущали, что русских разгромили наголову. Почему?
информацию о портале и связаться с администрацией .

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Знал ли Сталин время начала Великой Отечественной войны? Что ему докладывали по этому поводу органы государственной безопасности? Ответы на эти вопросы интересуют исследователей на протяжении нескольких десятилетий. За последние годы появилось большое количество публикаций по этой теме, издано большое количество документов, существуют разнообразные подходы в их оценке.

C учетом того, что недавно были рассекречены новые материалы по этой проблеме, попытаемся еще раз проанализировать документы, доложенные Сталину накануне войны.

Пограничные укрепления

Вначале упомянем о том, что Сталина дважды информировали о строительстве мощных укреплений на восточных границах Германии.

Во-первых, нарком внутренних дел СССР Лаврентий Павлович Берия еще 1 августа 1940 года сообщил о полученных агентурных данных, согласно которым немцы вели на границе с СССР строительство полевых и долговременных укреплений.

Было установлено, что в районе местечка Каркле, в 12 километрах к северу от Мемеля (Клайпеды), располагалась береговая артиллерия. К северу и югу от этого района, вблизи местечек Немержара, Геруле, Таралаукой и Зандкруг были построены крупные железобетонные укрепления. Были начаты работы в крепости Мемель. В 10 километрах восточнее ее строились железобетонные укрепления.

Берия также сообщал, что на Западном Буге, на линии местечек Дубенка и Грубешов, и по западному берегу реки Сан силами воинских частей рылись окопы. В районе местечка Хелм, а также на восточной окраине местечка Бердище были построены долговременные укрепления. Местность, прилегающая к этому району, была заминирована. В районе местечек Соснице, Валава и Засан была построена линия окопов, блиндажей, пулеметных гнезд, связанных между собой ходами сообщений, в этом районе были также установлены орудия.

Во-вторых, 22 января 1941 года Сталин попросил В. М. Молотова, Н. А. Вознесенского, Берию, К. Е. Ворошилова, С. К. Тимошенко, К. А. Мерецкова, Г. К. Жукова, Б. М. Шапошникова, С. М. Буденного, А. А. Жданова, А. Ф. Хренова (Управление инженерных войск Красной армии) и Г. И. Кулика ознакомиться с запиской о "Линии Зигфрида", переданной ТАСС 9 января.

Согласно этому сообщению, в 1940 году в Германии вышла вторым изданием книга И. Пехлингера "Линия Зигфрида". В ней сообщалось, что со времени прихода к власти национал-социалистов первой заботой Гитлера, наряду с укреплением армии, было усиление военных укреплений на границах Германии. В 1935 году были созданы военно-инженерные штабы, которым поручалось строить укрепления восточнее Рейнской демилитаризованной зоны. До 1938 года ими была выполнена значительная часть строительства. 28 мая 1938 года Гитлер, в ответ на мобилизацию в Чехословакии, отдал приказ о быстрейшем завершении строительства "Линии Зигфрида". Для решения этой задачи потребовалась мобилизация всех строительных организаций страны.

Пехлингер писал, что с военной точки зрения "Линия Зигфрида" представляет собой революцию в строительстве укреплений. Она требовала применения новой военной тактики и новых методов ведения войны.

Параллельно линии укреплений тянулась линия воздушной обороны. Вся зона укреплений шла вглубь страны. На наиболее ответственных участках отдельные укрепления были соединены вместе в одно целое с помощью подземных сообщений. Под землей с тыла могло подвозиться продовольствие, снаряжение, воинские части. Глубоко под землей были расположены машинные отделения для снабжения подземных помещений воздухом, водой и электроэнергией, между отдельными этажами подземной части были сооружены лифты.

Тревожные звонки

Другие сообщения, направленные Сталину, непосредственно касались разведывательных данных о подготовке Германией войны с Советским Союзом.

В октябре 1940 года Генеральный штаб Красной армии информировал о том, что в Финляндию прибывают германские войска. Агентура Разведупра сообщала, что в Румынии Германия и Италия спешно организуют кулак нападения на левый фланг фронта СССР, с этой целью туда осуществляется передислокация итальянских войск. С ее завершением оба фланга фронта СССР будут под сильной угрозой с самого начала военных действий. С присоединением Финляндии и Румынии к гитлеровской коалиции СССР значительно проигрывал Германии.

8 октября 1940 года начальник Разведывательного управления Генштаба Красной армии генерал-лейтенант Ф. И. Голиков направил Сталину специальное сообщение. В нем говорилось, что 4 октября югославский военный атташе полковник Попович сообщил начальнику отдела внешних сношений полковнику А. В. Герасимову о докладе, полученном их посланником из Берлина. В нем сообщалось, что нападение на Англию немцы откладывают, по меньшей мере, до весны. Они намерены за это время усилить свой флот, собираясь ввести в строй два 35 000-тонных линкора: "Бисмарк" и "Тирпиц", подводные лодки и мелкие суда.

"Немцы не могут примириться с тем, чтобы СССР оставался в роли арбитра; они будут добиваться, чтобы Советский Союз договорился с Японией и примкнул к "оси Рим-Берлин", если они не добьются этого дипломатическим путем, они нападут на СССР".

Ранее, во время работы Поповича в Генеральном штабе в Белграде, к нему подходил подосланный немцами итальянский военный атташе Бонифати. Он пытался выяснить о планах заключения военного союза с СССР и при подобном развитии событий пугал Югославию изоляцией. Через два дня немецкий военный атташе Тусен предупредил Поповича о том, что "с Советами мы скоро покончим".

Однако Попович полагал, что эти сведения сфабрикованы с целью запугивания югославов, с целью оторвать их от политики сближения с СССР и вынудить отказаться от политики нейтралитета.

Попович просил СССР помочь Югославии вооружениями - страна остро нуждалась в противотанковых, зенитных пушках и самолетах-истребителях.

Затем югославский полковник зачитал Герасимову из разведывательной сводки своего Генштаба следующее сообщение: "В немецких военных кругах уверены, что СССP будет избегать столкновения с Германией, ввиду огромного перевеса германских сил. Поэтому все слухи об ухудшении отношений между СССP и Германией лишены оснований. Германия рано или поздно нападет на Советы, т. к. считает их "элементами беспорядка и беспокойства". Советам нужно, по крайней мере, 2 года для перестройки армии по опыту последних войн".

5 декабря 1940 года полпред СССР в Германии В. Г. Деканозов по почте получил анонимное письмо следующего содержания:

"Многоуважаемый г-н Полпред!

Гитлер намеревается будущей весной напасть на СССР. Многочисленными мощными окружениями Красная Армия должна быть уничтожена. Следующие доказательства этого:

1. Большая часть грузового транспорта отправлена в Польшу под предлогом недостатка бензина.
2. Интенсивное строительство бараков в Норвегии для размещения наибольшего количества немецких войск.
3. Тайное соглашение с Финляндией. Финляндия наступает на СССР с севера. В Финляндии уже находятся небольшие отряды немецких войск.
4. Право на транспорт немецких войск через Швецию вынуждено у последней силой и предусматривает быстрейшую переброску войск в Финляндию в момент наступления.
5. Формируется новая армия из призыва 1901-03 гг. Под ружьем находятся также военнообязанные 1896-1920 гг. К весне 1941 года германская армия будет насчитывать 10-12 миллионов человек. Кроме того, трудовые резервы СС, СА и полиция составляют еще 2 миллиона, которые будут втянуты в военное действие.
6. В Верховном командовании разрабатываются два плана окружения Красной Армии.
а) атака от Люблина по Припяти (Польша) до Киева.
Другие части из Румынии в пространстве между Жаси и Буковиной по направлению Тетерев.
б) Из Восточной Пруссии по Мемель, Виллиг, Березина, Днепру до Киева. Южное продвижение, как и в первом случае, из Румынии. Дерзко, не правда ли? Гитлер сказал в своей последней речи: "Если эти планы удадутся, Красная Армия будет окончательно уничтожена. То же самое, что и во Франции. По руслам рек окружить и уничтожить".
Из Албании хотят отрезать СССР от Дарданелл. Гитлер будет стараться, как и во Франции, напасть на СССР с силами, в три раза превосходящими Ваши. Германия 14 миллионов, Италия, Испания, Венгрия, Румыния - 4 миллиона, итого 18 миллионов. А сколько же должен тогда иметь СССР? 20 миллионов, по крайней мере. 20 миллионов к весне. К состоянию высшей боевой готовности относится наличие большой армии".

Это сообщение Деканозов направил Молотову, последний переправил его Сталину.

По фактам, изложенным в письме, военный атташе в Германии полковник Н. Д. Скорняков сделал следующий анализ:

По п. 1 - в течение последних двух-трех недель на Восток действительно отправлено значительное количество автопорожняка.
По п. 2 - строительство в Норвегии бараков для германских войск подтверждается и из других источников.
По п. 4 - немцы имеют соглашение со Швецией на транзит войск, согласно которому они могут перевозить 1 эшелон в сутки без оружия.
По п. 5 - о формировании новой армии из специально призываемых 1901-1903 годов рождения не было известно. Однако в числе вновь призываемых действительно имелись возрасты 1896-1920 годов.

По мнению Скорнякова, к весне немцы могли и довести армию до 10 миллионов. Цифра о наличии еще 2 миллионов в лице СС, СА, трудовых резервов и полиции также являлась вполне реальной.

Нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и его заместители — генералы армии Г. К. Жуков и К. А. Мерецков наблюдают за действиями войск во время учений Киевского Особого военного округа. Сентябрь 1940 г. Фото:РГАКФД / Журнал "Родина"

Из Лондона, Тегерана и Бухареста

26 февраля 1941 года чрезвычайный и полномочный посол в Великобритании И. М. Майский сообщил, что, по информации из чешских кругов, немцы усиленно работают над постройкой укреплений на германо-советской границе. Туда были направлены рабочие и германские войска. Эта линия в основном следует по течению Буга и имеет глубину в 40-50 километров. Она еще не закончена и в дальнейшем пойдет к северу, по-видимому, по старой германо-польской границе.

В ноябре 1940 года в некоторых войсковых частях на германо-советской границе распространялись небольшие карманные немецко-русские словари с тем же набором фраз, что и немецко-чешские словари, распространявшиеся в немецких частях накануне оккупации Чехословакии.

Некоторые чиновники в управлении германского протектората Богемия и Моравия в январе получили уведомления о необходимости "быть готовыми отправиться к месту назначения по всякому приказу". В связи с этим припоминают, что в начале прошлого года один немец в Праге получил назначение начальником полиции в Осло задолго до того, как немцы оккупировали Норвегию.

В заключение Майский писал, что источник этой информации заставляет предполагать в ней наличие известной тенденциозности, но на всякий случай он решил передать эту информацию. 27 марта 1941 года советский посол в Иране М. Е. Филимонов сообщил, что немцы усиленно перебрасывают в разобранном виде подводные лодки в Черное море через Румынию и Болгарию. Несколько позже было установлено, что к середине апреля они доставили 16 подводных лодок, две из которых собрали.

16 апреля полпред СССР в Румынии А. И. Лаврентьев сообщил Сталину, что советник французской миссии Шпицмюллер в беседе с секретарем представительства СССР Михайловым сообщил о концентрации немецких войск в Молдавии. Эти сведения подтвердил военный атташе Франции полковник Севен, присутствовавший при разговоре. По его мнению, вместе со вновь прибывшим армейским корпусом в Молдавии сконцентрировано около 5 дивизий. Севен полагал, что в планах немецкого командования румынский участок фронта будет иметь второстепенное значение, так как основное ядро немецких войск находится в бывшей Польше.

Большие приготовления к войне немцы проводили в Финляндии и Швеции. Приезд шведского военного атташе в Бухарест Севен ставил в прямую связь с подготовкой войны. По его сведениям, группа румынских офицеров, посетившая Германию по приглашению немецкого генштаба, вела разговоры о предстоящей войне с СССР. Основываясь на сведениях, полученных и из других источников, Севен полагал, что война неизбежна. Это подтверждалось и тем, что финансовые учреждения Молдавии получили указание увезти деньги в глубь страны, а городские и сельские административные органы подготовили свои архивы для эвакуации.

Севен полагал также, что Турция после поражения Югославии и Греции может резко изменить свою политику и присоединиться к Германии.

Шпицмюллер в заключение заметил, что немцы хотят начать войну против СССР, "пока они не имеют западного фронта и пока США не вступили в войну".

Сам же Лаврентьев считал, что информация носит тенденциозный характер, но все же полагал, что она заслуживает внимания с точки зрения оценки немецкого устремления.

В этот же день Лаврентьев сообщил, что, по сведениям инженера Калмановича, в Плоешти и других местах вокруг нефтяных резервуаров под руководством немцев строят бетонированные стены. В Фокшанах строят ангар площадью около тысячи квадратных метров. Около Хуш ведутся большие фортификационные работы.

23 апреля Лаврентьев сообщил, что, по сведениям югославского посла в Бухаресте Авакумовича, в Молдавию прибыли еще две немецких дивизии и теперь их должно быть около десяти. Авакумович был твердо убежден в том, что в скором времени немцы начнут войну против СССР.

По мнению Авакумовича, военные успехи вскружили голову немецкой военщине и Гитлеру и, возможно, создали представление о легкости борьбы с Советским Союзом. Он отметил, что затяжка войны с Англией могла подорвать боеспособность сухопутной немецкой армии, еще более усилив военную мощь Советского Союза.

Авакумович предполагал, что, возможно, немцы надеются на то, что в военных действиях против СССР они найдут идеологическую базу для более быстрого заключения мира с Англией.

Не от Зорге

Многие исследователи писали о том, что с весны 1941 года от советского резидента в Токио Рихарда Зорге поступали точные сведения о сроках нападения фашистской Германии на Советский Союз. Однако это утверждение ошибочно. Более того, в связи с создавшимся у руководства Разведупра недоверием к нему и его работе, исходящая от него информация бралась под сомнение. Зорге был объявлен "двойником и фашистом". Естественно, получаемая от него информация не могла докладываться и не докладывалась Сталину.

6 мая 1941 года нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов доложил Сталину сообщение военно-морского атташе в Берлине капитана 1 ранга Воронцова.

По сведениям последнего, советский подданный Бозер сообщил со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, что немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию. Одновременно намечались мощные налеты авиации на Москву, Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах.

Интересен вывод Воронцова: "Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу, с тем, чтобы дошли до нашего Правительства, и проверить, как на это будет реагировать СССР".

17 июня нарком госбезопасности СССР В. Н. Меркулов направил Сталину широко известное агентурное сообщение, полученное из Берлина 16 июня от начальника 1-го Управления НКГБ СССР П. М. Фитина. Он информировал, что источник, работающий в штабе германской авиации, сообщил, что все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время.

"В военных действиях на стороне Германии активное участие примет Венгрия. Часть германских самолетов, главным образом истребителей, находится уже на венгерских аэродромах". Другой источник, работающий в министерстве хозяйства Германии, сообщил, "что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений "будущих округов" оккупированной территории СССР.

В министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, предназначенных для "оккупированной" территории СССР, выступал также А. Розенберг, который заявил, что "понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты".

Резолюция Cталина была необычно резкой: "Т. Меркулову. Можете послать ваш источник из штаба германской авиации к е…й матери. Это не источник, а дезинформатор. И. Сталин".

Нашествие

Перед началом военных действий, 21 июня, министр иностранных дел Германии Риббентроп направил послу Германии в СССР Шуленбергу телеграмму с просьбой "немедленно проинформировать Молотова о том, что у Вас есть для него срочное сообщение и что Вы поэтому хотели бы немедленно посетить его".

Предлагалось передать Молотову заявление о том, что Германия имеет ряд претензий к Советскому Союзу. В документе указывалось, что СССР замешан в подрывной деятельности против Германии. Так, во всех странах, граничащих с Германией, и на территориях, оккупированных германскими войсками, поощрялись антигерманские настроения. Советский начальник штаба предлагал Югославии оружие против Германии. В вину ставилось и то, что ведущим принципом для России оставалось проникновение в небольшевистские страны с целью их деморализации, а в подходящее время и сокрушения. Предупреждение, сделанное Германии в связи с оккупацией ею Болгарии, также было явно враждебно.

Политика СССР, по словам гитлеровских дипломатов, якобы сопровождалась постоянно растущей концентрацией всех имеющихся в наличии русских войск на всем фронте от Балтийского моря до Черного. С начала года возросла угроза непосредственно территории рейха. "Таким образом, советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию, в то время как она борется за свое существование. Фюрер поэтому приказал германским вооруженным силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами".

Таким образом, сомнений в том, что должна была начаться война, не оставалось. В тот же день Молотов вновь встретился с Шуленбергом. В 1 час 17 минут 22 июня Шуленбург проинформировал МИД Германии о том, что Молотов вызывал его к себе вечером 21 июня в 9:30. В беседе Молотов заявил о том, что, согласно переданному ему документу, германское правительство недовольно правительством СССР. Циркулируют слухи о близкой войне между Германией и Советским Союзом. В связи с этим со стороны Молотова последовала просьба объяснить, что привело к настоящему положению дел в германо-советских отношениях.

Шуленберг ответил: "Не могу дать ответа на этот вопрос, поскольку я не располагаю относящейся к делу информацией; я, однако, передам его сообщение в Берлин".

В то самое время, когда Молотов беседовал с германским послом, вечером 21 июня в кабинете у Сталина собрался "силовой и политический блок" страны. По-видимому, на этом совещании и было принято решение о приведении войск в боевую готовность, направленное командующим войсками 3-й, 4-й и 10-й армий:

"Передаю приказ Наркомата обороны для немедленного исполнения:

1. В течение 22-23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

ПРИКАЗЫВАЮ:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22 июня 1941 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко. Жуков. Павлов. Фоминых. Климовских"

Менее чем через час, в 3 часа 10 минут, УНКГБ по Львовской области передало в НКГБ УССР сообщение, что перешедший границу в районе Сокаля немецкий ефрейтор "Лисков Альфред Германович" сообщил, что сегодня ночью после артиллерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах.

Сообщение перебежчика подтвердилось, в 4 часа утра немецкие войска после артподготовки и массированной бомбардировки вторглись на территорию СССР.

22 июня Геббельс по немецкой радиостанции зачитал декларацию Гитлера. В ней сообщалось, что "в настоящее время 162 русские дивизии стоят на нашей границе, советские летчики летают над румынской границей, совершая наблюдательные полеты. В ночь на 17 июня русские самолеты летали над немецкой территорией. Весь немецкий народ следит за деятельностью коалиции евреев и англо-саксонов. Немецкие войска вместе с финскими обеспечат защиту маленькой Финляндии. Задачей является не только защита этих стран, но и защита всей Европы".

22 июня политбюро ЦК ВКП(б) утвердило проект Указа Президиума Верховного Совета СССР "О мобилизации военнообязанных по Ленинградскому, Прибалтийскому особому, Западному особому, Киевскому особому, Одесскому, Харьковскому, Орловскому, Московскому, Архангельскому, Уральскому, Сибирскому, Приволжскому, Северо-Кавказскому и Закавказскому военным округам" и об объявлении военного положения в ряде регионов СССР.

Великая Отечественная война началась…

Дата была неизвестна

Итак, была ли возможность у Сталина знать точную дату нападения на СССР? С учетом ранее опубликованных документов разведки и тех материалов, что представлены в настоящей статье, можно сделать однозначный вывод - Сталин не знал даты нападения немецко-фашистских войск на СССР.

То, что война неизбежна, знали все. Органы госбезопасности получили сведения и доложили Сталину об утверждении Гитлером плана "Барбаросса" и отдаче приказа о непосредственной подготовке к войне. Но когда этот план должен был быть реализован, узнать не удалось. Дату нападения на СССР Гитлер утвердил 30 апреля 1941 года, но разведка СССР не смогла добыть эти сведения. Необходимо учитывать и то, что германское командование вело активные дезинформационные мероприятия, которые, хоть и на короткий промежуток времени, но все же вводили в заблуждение нашу разведку.

Докладываемые органами госбезопасности сроки нападения на СССР многократно изменялись. Естественно, что после пятого - шестого доклада об очередных сроках начала войны Сталин перестал доверять этим сведениям. Они его раздражали…

Несмотря на обилие фактов, свидетельствующих о подготовке немцев к войне, в докладных записках, направляемых Сталину, прописывались очень осторожные формулировки. Они почти всегда заканчивались словами: "эти сведения сфабрикованы с целью запугивания", "источник этой информации заставляет предполагать в ней наличие известной тенденциозности", "информация носит тенденциозный характер", "полагаю, что сведения являются ложными".

Создается впечатление, что руководство органов госбезопасности боялось брать на себя ответственность за достоверность получаемой информации. Именно поэтому и докладывали по принципу "информируем, но не уверены", стремились обезопасить себя. Если начнется война, то Сталин был проинформирован, если не начнется, то мы же сообщали, что источник ненадежен.

Наиболее правдоподобной версией для Сталина, скорее всего, была та, что Германия начнет воевать с Советским Союзом лишь после победы над Англией. Иного развития событий не ожидалось.

Сталин понимал, что для ведения войны с Англией Гитлеру нужны хлеб и нефть, которые Германия получала из СССР. Проще было продолжать пользоваться этими материальными благами в условиях мира и не начинать военные действия, которые совершенно точно дестабилизируют обстановку и не будут способствовать этим поставкам с оккупированных территорий. Успокаивало и урегулирование отношений с союзником Германии Японией. Как известно,13 апреля 1941 года министры иностранных дел Японии и СССР, подписали в Москве пакт о нейтралитете сроком на пять лет.

Политическое руководство Советского Союза пыталось как можно дольше оттянуть начало надвигавшейся войны. Это было связано с тем, что на территории европейской части СССР Красная армия не успела перевооружиться, она была небоеспособна - что наглядно продемонстрировала Советско-финляндская война. В связи с этим существовала боязнь любой провокации со стороны немцев. Необходимо было время. Впоследствии Сталин скажет премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю, что Советскому Союзу не хватило полугода мира.

В последний вечер перед началом войны было принято решение о приведении войск в боевую готовность. Однако нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков не проявили достаточной расторопности: что они делали 21 июня, после выхода из кабинета Сталина, непонятно. Командующие войсками 3-й, 4-й и 10-й армий не смогли предпринять каких-либо действий, так как директива, цитируемая выше, им была отправлена 22 июня в 2 часа 30 минут, а через полтора часа началось наступление немцев. Но это уже другая история…

Накануне 70-летия начала Великой Отечественной войны Служба внешней разведки рассекретила архивные документы с информацией о планах нападения Германии на Советский Союз. Как утверждает составитель сборника под заголовком "Агрессия", СССР знал о готовящейся войне. Почему же тогда возник тезис о "внезапности нападения Германии"?

Автор сборника генерал-майор в отставке Лев Соцков в максимально сжатые сроки собрал и представил в своей книге больше 200 аналитических записок, расшифрованных депеш и телеграмм, которые советские агенты отсылали в Кремль с 1939-го по 41 год. В основном, это документы из Европы – Англии, Польши, Италии, Франции и, конечно же, из самого Берлина. Материалы из Японии или Америки в книгу не вошли. Но, как утверждает сам Лев Соцков , он постарался включить в сборник из почти шестисот страниц все доступные на сегодня архивные документы:

– Все эти документы добывала внешняя разведка. Этот сборник открывает закулису европейской политики. В 1938 года, когда готовилось Мюнхенское соглашение, началась большая гонка. Все знали, что война будет. Сценарий нашего политического руководства был очевидным. После совещания (я имею в виду содержание переговоров между премьер-министром Великобритании Чемберленом и премьер-министром Франции Даладье) телеграмма о содержании этого документа была у Сталина на столе. Сценарий заключался в том, чтобы гитлеровская Германия двинулась сначала на восток.

Почти каждая депеша от советских разведчиков доказывает: Иосифу Сталину не раз сообщали о том, что Германия готовится к войне. Он знал даже примерные даты планируемого нападения. К примеру, среди почти 30 свидетельствующих об этом документов опубликовано и сообщение из Рима – посол Италии в Германии передал Муссолини, что нападение на СССР начнется в промежуток с 20 по 22 июня. Несмотря на кризис службы разведки, спровоцированный жесточайшими репрессиями 37 года, немногочисленные работающие за границей агенты предоставили Сталину всю возможную информацию. Основных же источников у СССР было всего два. Об этом рассказал офицер внешней разведки в отставке Лев Соцков:

– Вообще говоря, лучше всего иметь агентом начальника Генштаба, который будет знать все, но так не бывает. Были, однако, два человека: офицер Главного штаба ВВС и офицер из аппарата Геринга. Через них проходили соответствующие документы, и они были в курсе дела. 17 июня начальник внешней разведки доложил Сталину, что немцы произвели назначение начальников военно-хозяйственных управлений будущих округов оккупированной территории СССР – то есть, по сути уже назначили людей, которые должны были заняться грабежом страны после ее оккупации.

Личные комментарии автора сборника и оценку документов можно найти только в предисловии или коротких примечаниях. Соцков намеренно придерживается в книге сухого стиля, поскольку донесения разведки говорят сами за себя. Автор, прошедший Великую Отечественную, коротко описал основные задачи, которые ставил перед собой, публикуя эту книгу: развенчать миф о равной ответственности Германии и СССР за миллионы погибших, а главное – доказать, что война для СССР не была неожиданной. Почему тогда Сталин постоянно заявлял о "вероломном" нападении агрессора – пытался ли он таким образом скрыть свою неготовность к войне? Лев Соцков считает, что это связано с боязнью Сталина оказаться агрессором перед лицом мировой общественности. С этим согласен и историк Николай Сванидзе:

– Внезапное нападение Германии – это абсолютно пиаровская формулировка, которая должна была объяснить советским людям причины неготовности нашей армии к войне. Уже очень давно ни одна армия заранее не предупреждает, что она атакует другую армию или другую страну. Конечно, Сталин знал о готовящейся войне, но он боялся провоцировать Гитлера, и поэтому всячески ему показывал, что он этим предупреждениям не верит. Сталин – человек, который подозревал всех на свете, включая своих ближайших родственников, и верил только одному человеку – Гитлеру. В душе Гитлер был для него абсолютно родственным персонажем.

Материалы агентов, приходившие в Кремль из заграничных резидентур, публикуются в России впервые. Сняв гриф секретно с большой части предвоенного архива, Служба внешней разведки не собирается оглашать имена тех сотрудников, которые добывали эту информацию. Но к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне Федеральное архивное агентство планирует создать базу данных, которая предоставит пользователям полный доступ к военным документам. Этот вопрос уже согласован с Министерством обороны. Предположительно, в архиве будет около 11 миллионов дел.

«О том, что делал Сталин 22 июня 1941 года, как он реагировал на начавшиеся грозные события, где находился в тот момент, существует множество версий, даже таких необычных, что вождя не было в Москве, а он якобы отдыхал в Сочи, — рассказал АиФ.ru кандидат исторических наук Петр Мультатули , — Восстанавливая по документам хронологию, можно констатировать, что первые 11 дней с начала Великой Отечественной войны, а именно с 22 июня по 3 июля, советский народ ничего не знал о своем вожде. Он исчез из виду».

Указания, которых не было

Так, 22 июня 1941 г. в полдень с обращением к народу выступил нарком иностранных дел Вячеслав Молотов , который сообщил, что «советское правительство и его глава товарищ Сталин» поручили сделать ему сообщение о начале войны. Советский посол в Лондоне Иван Майский вспоминал: «Когда я узнал о предстоящем выступлении, первое, что пронеслось у меня в голове, было: Почему Молотов? Почему не Сталин? По такому случаю нужно было бы выступление главы правительства».

Дальнейшее развитие событий вызвало у Майского недоумение и тревогу: «Наступил второй день войны — из Москвы не было ни звука, наступил третий, четвертый день войны — Москва продолжала молчать. Я с нетерпением ждал каких-либо указаний от Советского правительства, и прежде всего о том, готовить ли мне почву для заключения формального англо-советского военного союза. Но ни Молотов, ни Сталин не подавали никаких признаков жизни. Тогда я не знал, что с момента нападения Германии Сталин заперся, никого не видел и не принимал никакого участия в решении государственных дел. Именно в силу этого 22 июня по радио выступил Молотов, а не Сталин, а советские послы за границей в столь критический момент не получали никаких директив из центра».

Однако, по словам самого Молотова, решение о том, что будет выступать именно он, принималось Сталиным: «Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход. Он, как автомат, сразу не мог на всё ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек — это не совсем точно. Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень чёткая, а сразу сориентироваться, дать чёткий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождёт несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах».

Последняя надежда

В свою очередь маршал Георгий Жуков вспоминал: «В первые часы И. В. Сталин был растерян. Но вскоре он вошёл в норму и работал с большой энергией, правда, проявляя излишнюю нервозность, нередко выводившую нас из рабочего состояния».

Петр Мультатули указывает на то, что существует дневник посещений Сталина в Кремле, из которых видно, что вождь принимал руководителей армии и правительства с 5 ч. 45 м. до 16 ч 45 мин 22 июня 1941 г. На следующий день, 23 июня Сталин принимал посетителей с 3 ч. 20 м. по 00 ч. 55 м. Георгий Жуков уверяет, что даже спустя сутки, 23 июня, во время начавшегося в Кремле совещания, Сталин выразил надежду, что начавшиеся боевые действия могут быть провокацией. «Гитлер наверняка не знает об этом. Надо звонить в германское посольство», — заключил он.

В 6 ч. утра Молотов у себя в кабинете встретился с германским послом Шуленбергом . Вернувшись в кабинет Сталина, Молотов произнес: «Германское правительство объявило нам войну». По свидетельству Жукова, Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался. Наступила долгая и тягостная пауза.

«В этот момент Сталин не мог не осознавать, что рухнула вся им столь упорно, настойчиво, и как он предполагал, искусно, выстаиваемая внешнеполитическая линия, целью которой было получить максимально больше выгод для СССР, используя воображаемую зависимость Гитлера от пакта 1939 года (договор о ненападении между Германией и Советским Союзом)., — считает Мультатули. — Сталин был убежден, что эта мнимая зависимость не позволит Гитлеру начать самоубийственную войну. Все враждебные действия Германии последних двух лет он связывал с происками германского генералитета, дипломатического корпуса, англичан, кого угодно, но никак не фюрера».

Гитлер оказался хитрее?

Историк-германист Лев Безыменский свидетельствовал, что в 1966 г разговаривал с Жуковым и тот поведал следующее: «В начале июня 1941 г. я решил, что должен предпринять ещё одну попытку убедить Сталина в правильности сообщений разведки о надвигающейся опасности. До сих пор Сталин отвергал подобные доклады начальника генштаба. Говорил по их поводу: «Вот видите. Нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга». Однако и тот доклад Жукова накануне начала войны не возымел на Сталина действие. Сообщения разведки о готовящемся нападении Германии на СССР, в которых даже указывалась точная дата — 22 июня — Сталин игнорировал. Его дочь, Светлана Аллилуева , так объясняла поведение вождя: «Отец не мог предположить, что пакт 1939 г., который он считал своим детищем и результатом его великой хитрости, будет нарушен врагом более хитрым, чем он сам... Это было его огромной политической ошибкой. Даже когда война уже кончалась, он любил повторять: «Эх, вместе с немцами мы были бы непобедимы».

«Противник захвачен врасплох»

Вплоть до 22 июня 1941 г. советскому народу внушали, что Германия на нас не нападёт. За 8 дней до начала войны ТАСС опубликовало официальное заявление, где говорилось, что «слухи о намерении Германии предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». Это происходило на фоне невиданной концентрации немецких войск на западной границе СССР.

Начальник штаба Верховного командования сухопутных сил Германии (ОКН) генерал-полковник Франц Гальдер писал в своем дневнике 22 июня 1941 г.: «Части противника были захвачены врасплох..., самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать». За первые 18 дней войны советская авиация потеряла 3985 самолетов, из них 1200 были уничтожены в первый день на земле. Каждый день приносил все новые неутешительные известия. Воспользовавшись неготовностью Красной Армии враг продвигался вперед удивительными темпами. «Данные журнала посещений Сталина показывают, что до 28 июня включительно он работал в своём кремлёвском кабинете ежедневно. А 29 июня со Сталиным случился нервный кризис, возможно к нервному потрясению прибавился обострившийся недуг, но факт остается фактом: ни 29-го, ни 30-го июня Сталин в Кремле не появлялся и никого не принимал, — рассказывает Мультатули. — Я согласен с мнением Роя Медведева , что тем самым он поставил страну на грань нового кризиса. Медведев справедливо отмечает, что это был кризис руководства. Дело в том, что Наркому обороны СССР С.Тимошенко не подчинялись ни Военно-Морской флот, ни пограничные войска, ни войска НКВД, ни железнодорожные дороги... В условиях введенной при Сталине жесточайшей централизации только он один держал в руках все важнейшие нити управления страной и армией. Его тогда никто не мог заменить, и его отсутствие управления государством не могло быть эффективным».

Иосиф Сталин в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Фото: РИА Новости / Евгений Халдей

«Думаете, они сражаются за нас?»

Вечером 30 июня 1941 г. члены Политбюро поехали к Сталину на Ближнюю дачу. Вождь встретил их неприветливо, даже с некоторой подозрительностью. Анастас Микоян вспоминал: «Приехали на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой, сидящим в кресле. Он вопросительно смотрит на нас и спрашивает: зачем пришли? Вид у него был спокойный, но какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь по сути дела, он сам должен был нас созвать. Молотов от имени нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы страну поставить на ноги. Во главе такого органа должен быть Сталин. Сталин посмотрел удивленно, никаких возражений не высказал. Хорошо, говорит. Тогда Берия сказал, что нужно назначить 5 членов Государственного комитета. Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов , Маленков и я (Берия). В тот же день было принято постановление о создании Государственного комитета обороны во главе со Сталиным, а 1 июля оно было опубликовано в газетах».

С обращением к народу Сталин выступил в итоге 3 июля 1941 г. К этому моменту немцами уже был взят Минск. А к концу 1941 г. Красная армия потеряла свыше 4 млн 473 тыс. человек, из них военнопленными к декабрю 1941 г. оказались 2 млн 516 тыс. красноармейцев. В том числе в плен попал и сын Сталина — Яков . В 1941 г. враг стоял в районе Химок. По прямой до Кремля оставалось около 22 км.

Следующие два года ушли на то, чтобы отвоевать обратно свою территорию и отбросить врага за рубежи страны. Для этого потребовалось невиданное мужество и сила духа. Когда в 1942 г. американский посол Гарриман в разговоре со Сталиным выразил восхищение храбростью русских солдат, тот ответил: «Думаете, они сражаются за нас? Нет, они воюют за свою матушку-Россию».