Правильность речи Понятие нормы Правильность речи — это. Качества хорошей речи

Является сравнительно молодой областью науки о языке. В качестве самостоятельного раздела данного учения она оформилась благодаря влиянию радикальных которые произошли в нашей стране за последние годы. В частности, усиленное внимание к повышению уровня обусловлено приобщением народных масс к обще-ственной деятельности.

Как человек использует свою речь в коммуникативных целях? Какая она у него - правильная или непра-вильная? Когда человек фактически не допускает ошибок в образовании и употреблении в про-изношении, в построении предложений, в этом случае имеет место быть правильность речи . Но этого недостаточно. Речь вполне может быть правильной, но все же плохой. Говоря иными словами, она может не соответствовать условиям и целям общения. Само понятие хорошей, включает в себя три основных признака: точность, богатство и выразительность.

Точность речи - это подбор таких слов и предложений, которые самым лучшим образом способны выразить содержание того или иного высказывания, раскрыть его тему, главную мысль. Богатая речь - это когда человек обладает крайне богатым словарным запасом и умело и грамотно его использует. Выразительность обычно создается при по-мощи подбора которые максимально соответствуют задачам и условиям общения.

Правильность речи - это не что иное как соблюдение действующих норм русского литературного языка. Если человек наделен правильной, хоро-шей и грамотной речью, он способен достичь наивысшего уровня речевой культуры. То есть, он не только не позволяет себе допускать ошибки, но и умеет самым лучшим образом выстраивать свои высказывания, учитывая цель общения, а также подбирать наиболее уместные в каждом отдельном случае слова и их сочетания с учетом обстоятельств.

Правильная речь - это один из важнейших показателей культурного уровня человека в общем. Ведь для того, чтобы устное выступление перед публикой было успешным, оно должно быть понятным и выразительным, а это все достигается ясным и четким произношением, правильными ударениями в словах, а также интонацией. Когда правильность речи отсутствует, ошибки в произношении сильно отвлекают слушателя от содержания выступления, следовательно, общение затрудняется, а степень воздействия ослабевает.

Что же касается диалектизмов, эти языковые особенности, характерные для отдельных территорий страны, также частенько вкрапляются в литературную речь. Это является отступлением от нормы. Диалектизмы различают следующим образом: фонетические (например, «яканье» - «пятух», «сястра» и т.д., или в окончании буква «х» вместо «г» - «снех», «врах», «друх»); грамматические («сидять», «бегуть», «иди до дома» и т.п.); словообразовательные («особливо» вместо «особенно», «черница» вместо «черника» и т.д.); лексические (слова-синонимы, которые соответствуют литературным: «дюже» - «очень», «кочет» - «петух»; синонимы, которые имеют иное значение: «погода» - «ненастье», «худой» - «плохой» и др.).

Конечно, употребление таких слов возможно, если необходимо придать своему рассказу больше колорита, но постоянное их использование, несомненно, портит правильность речи и способно создать о вас впечатление человека, недостаточно владеющего нормами литературного языка.

Правильность речи

При изучении культуры и правильности речи, можно отметить, что это, прежде всего, определение степени владения всеми языковыми нормами, которые есть в таких областях, как произношение, ударение, словоупотребление и грамматика. Плюс умение правильно использовать все выразительные средства языка в­ условиях коммуникативного общения. Все это должно соответствовать­ поставленной цели в содержании любого высказывания. Кроме этого, культурой речи считается область специальной языковедческой дисциплины, направленной как на изучение, так и на совершенствование языка (литературного), который является «орудием» национальной культуры и хранителем многих духовных богатств нашего русского народа.

Эта наука обобщает в себе положения и разные выводы, касающиеся стилистики и нормативной грамматики. Её цель оперативно воздействовать на языковую практику. Следует заметить, что в отличие от стилистики нормативной, учение о культуре и правильности речи распространено, в том числе, на явления,­ разновидности и сферы, не входящие в каноны, принятые по литературным нормам, таким, как: нелитературному просторечию, территориальным и социальным диалектам и говорам, жаргонам и сленгу, а также речи профессиональной.
Исходя из теории, выдвинутой учеными по нормализации языка, она находится в борьбе двух крайностей: пуризм (лат. (purus) - означает слово чистый) и антинормализаторство.

Подробнее о них:
Пуризмом называется неприятие и даже категорический отказ от каких бы то ни было изменений или новшеств в языке. Здесь могут быть разными причины и мотивы, такие, как логические, идеологические, национальноохранительные или сугубо вкусовые.

Антинормализаторство - это совершенное преклонение перед языком и его стихией, оно выражается в отрицании даже самой возможности вмешательства в практику речи, а также­ воздействия общества на язык. Всем известно, что крайности, как правило, сходятся. Отсюда выходит, что в основе этих противоречий остается общим присутствие научного нигилизма и субъективного языкового вкуса.

Что касается литературных норм языка, то к их оценке с точки зрения неправильности или правильности, ни в коем случае нельзя относиться по-любительски, по чисто вкусовым оценкам и привычкам, а также по теоретическим рассуждениям. Выводы можно сделать, но исключительно основываясь на тщательном изучении истории языка и всестороннем анализе его состояния в современном мире. Не следует сбрасывать со счета и некоторые тенденции развития норм в русском языке.

Что касается норм литературного языка - они все время изменяются, сохраняя при этом в русском языке свою индивидуальную основу - нормативно-литературную. При закономерном и постоянном развитии русского языка, следует все же отличать это обогащение от обеднения и засорения. Такие факторы не только засоряют, но такое их негативное действие и огрубляет, и искажает, и нивелирует стилистически не только нашу речь в повседневном общении, но и язык, применяемый в современной художественной литературе. Также можно заметить, как страдает правильность речи, а также речевая практика в средствах массовой информации (в прессе, на радио и в программах телевидения).

Сегодня все чаще можно услышать грубую повседневную речь в обыденном общении людей. Парадоксально, но причиной этому стали новые демократические условия, свобода слова и гласность. К сожалению, этот процесс не нов, он был всегда характерным для времен, когда были общественные перевороты, революции и радикальная демократизация, не только уклада жизни, но и общения между людьми. Не хотелось бы увидеть конец нашего великого русского языка, разрушенного стилистической системой и неумелым обращением с ним.

Министерство образования РФ

РЕФЕРАТ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ И КУЛЬТУРЕ РЕЧИ.

Тема: ПРАВИЛЬНОСТЬ РЕЧИ.

Студентки 2- ого курса

Группы ВМ 7-01

Мезенцевой Татьяны

Москва 2002.

1. Что такое культура речи?

2. Лексика.

3. Грамматика

3.1. Существительные

3.2. Числительные

3.3. Местоимение

3.4. Глаголы

3.5. Согласование членов предложения

4. Ударение

Что такое культура речи?

Прежде всего, это степень владения языковыми нормами (в области произношения, ударения, словоупотребления и грамматики) а также умение пользоваться всеми выразительными средствами языка в разных условиях общения (коммуникации) и в соответствии с поставленными целями в содержании высказываний.

Кроме того, культура речи – это и специальная языковедческая дисциплина, направленная на изучение и совершенствование литературного языка как орудия национальной культуры, хранителя духовных богатств народа.

Наука о культуре речи обобщает положения и выводы нормативной грамматики и стилистики с целью живого оперативного воздействия на языковую практику. Однако в отличие от нормативной стилистики учение о культуре речи распространяется и на те речевые явления, сферы и их разновидности, которые не входят в канон литературных норм: нелитературное просторечие, территориальные и социальные диалекты и говоры, жаргоны и сленг, профессиональную речь и т.п.

Научная нормализация языка проходит в постоянной борьбе с двумя крайностями: пуризмом (от лат. purus – " чистый"), с одной стороны, и антинормализаторством с другой.

Пуризм – это неприятие, решительный отказ от любых новшеств или изменений в языке и даже консервативное их запрещение – по мотивам логическим, идеологическим, национальнооохранительным или сугубо вкусовым.

Что касается антинормализаторства, то оно представляет собой преклонение перед стихией языка, отрицание возможности сознательного вмешательства в речевую практику, воздействия общества на язык.

Как известно, крайности всегда сходятся: в основе и пуризма, и антинормализаторства оказываются научный нигилизм, субъективный языковой вкус.

Между тем к литературным нормам языка, к оценкам его фактов с точки зрения правильности – неправильности нельзя подходить по-любительски, с позиций чисто вкусовых оценок и привычек или отвлеченных теоретических рассуждений. Только на основе тщательного изучения истории литературного языка и всестороннего анализа его современного состояния и функционирования можно делать объективные выводы о тенденциях развития литературных норм, научно направлять и регулировать это развитие.

Нормы литературного языка – не застывшие раз и навсегда формы. Они изменяются во времени. Однако следует подчеркнуть, что при всех возможных изменениях и сдвигах русский язык устойчиво сохраняет в веках свою нормативно-литературную основу. Система литературных норм, выдвинутая и описанная еще М. В. Ломоносовым в его "Российской грамматике" (1755 г.) определила всю дальнейшую судьбу русского языка и в целом сохраняется до нашего времени.

Закономерное развитие языка, его творческое обогащение надо отличать от засорения и обеднения. А засоряет и обедняет его все то, что искажает и огрубляет, стилистически нивелирует и нашу повседневную речь, и язык художественной литературы, и речевую практику средств массовой информации – прессы, радио и телевидения. Сюда относятся, например, канцеляризмы и штампы речи, многие жаргонные и грубо-просторечные слова, ненужные заимствования из других языков, неуместные профессионализмы, неоправданные поэтизмы ("высокие" слова) и. конечно же, случаи неграмотного, неправильного или неточного употребления слов.

Возьмем проблему заимствований. Она для языка и речевой культуры вроде бы и старая, но в тоже время вечно новая и острая. В мире практически нет языков, которые не имели бы иноязычных слов. Это и понятно. Ведь взаимодействие языков – это взаимодействие и взаимообогащение культур разных народов. Но тут следует хорошо различать заимствования уместные, необходимые, обогащающие родной язык новыми идеями и понятиями, и заимствования ненужные, неоправданные, не приносящие в речь ничего нового по сравнению с исконными словами и, следовательно, засоряющие ее. В научных трудах или в языке бизнеса не обойтись без многих иноязычных по происхождению терминов. Но в обиходной речи или в публичных выступлениях они могут вызвать непонимание, неясность. К тому же большинство из них легко заменить словами русского языка. Чем, скажем, спонтанный лучше случайного или непреднамеренного и самопроизвольного? Или паритет часто употребляют вместо равенство, равноправие. Имидж вместо образ, облик. Эксклюзивный вместо исключительный. А уж какие сочетания стилистически несовместимых слов, как например, спикер думы, глава администрации, супрефект округа, живо напоминают беспощадную грибоедовскую (устами Чацкого) оценку "смешенья языков – французского с нижегородским"!

Наша повседневная речь, к сожалению, становится грубой, стилистически сниженной. И, как это ни парадоксально, причина здесь – тех же новых демократических условиях свободы слова и гласности.

Процессы снижения стиля речи, ее вульгарного огрубления далеко не новы, они характерны для периодов общественных переворотов, революций, радикальной демократизации укладов жизни и общения людей. Так было и после Великой французской революции, так же было и у нас после 1917 года.

Говоря о лингвостилистической стороне вульгаризации языка, уместно напомнить слова академика Л. В. Щербы о стилистической языковой перспективе, о "богатстве готовых возможностей выражать разнообразные оттенки".

Стилистически неразборчивое и подверженное вульгаризации речевое употребление разрушает выразительную структуру языка.

В статье "Современный русский литературный язык" (1939г.) Л. В. Щерба писал об этом так: "Литературный язык принимает многое, навязываемое ему разговорным языком и диалектами, и таким образом и совершается его развитие, но лишь тогда, когда он приспособил новое к своей системе, подправив и переделав его соответствующим образом.

Но беда, если разнородное, бессистемное по существу новое зальет литературный язык и безнадежно испортит его систему выразительных средств, которые только потому и выразительны, что образуют систему.

Тогда наступает конец литературному языку, и многовековую работу по его созданию приходится начинать сызнова, с нуля. Так было с латинским языком, когда на его основе стали создаваться современные романские языки".

Не дай, конечно, Бог, увидеть нам конец русского литературного языка в результате разрушения его стилистической системы и смысловой структуры вульгаризмами, жаргонизмами, необоснованными иноязычными заимствованиями, а то просто неумелым с ним обращением.

В современном русском литературном языке, как и во всяком живом, развивающемся языке, происходит интенсивное сближение традиционно-книжных средств выражения с обиходно-разговорной стихией, с социальными и территориальными говорами в их современном состоянии. Однако известное "раскрепощение" и обновление литературных норм не должно приводить к их разрушению, к стилистическому снижению самой речи, к ее огрублению и вульгаризации.

В этих условиях нормативность, правильность речи приобретают особое и актуальное значение. В эпоху новейших технологий, всеобщей и полной компьютеризации, распространения видеотехники и других достижений современной цивилизации глубокое знание родного языка, владение его литературными нормами обязательно для всякого образованного человека и патриота.

Правильность речи – фундамент языковой культуры; без нее нет и не может быт ни литературного художественного мастерства, ни искусства живого и письменного слова.

ЛЕКСИКА

« Верней клади ступень ноги». Приведя эту фразу как пример неправильного словоупотребления слов, смешения смысла, М. Горький иронически указывал, что автор «не замечает некоторого несходства между ступней ноги и ступенью лестницы». Случаи подобного смешения близких по звучанию, но далеких по значению или расходящихся в своих значениях слов (языковеды называют такие слова паронимами) встречаются в практике речи довольно часто.

Классическим стал пример смешения глаголов одевать и надевать . «Он одел пальто и шляпу и вышел на улицу» - глагол одеть (одевать) значительно активнее своего собрата. Однако в подобных примерах литературная норма не станет защищать такое употребление. Дело в том, что глагол одевать обозначает действие, обращенное на другой предмет (в грамматическом значении этого слова, то есть им может быть и человек, и животное, и неодушевленный предмет), например: одевать ребенка, одевать коня попоной, одевать куклу. Если же действие обращено на его производителя, то употребляется глагол надеть (надевать) , например: надеть пальто, надеть шляпу, туфли, калоши, перчатки, очки, коньки и т.д. Однако в конструкциях с предлогом на глагол надеть (надевать) обозначает действие, производимое по отношению к другому лицу или предмету, например: надеть шубу на ребенка, надеть чехол на кресло.

Смешение близких по звучанию слов находим в предложении «Он полный невежа в вопросах искусства» (вместо невежда – «малосведущий, малообразованный человек»; а невежа – это «грубый, невоспитанный человек»).

Старый, давний, старинный, ветхий, древний. Приведя этот ряд синонимов-прилагательных, писатель Д. И. Фонвизин так объяснял смысловое различие между ними: «Старо то, что давно было ново; старинным называется то, что ведется издавна. Давно то, чему много времени прошло. В настоящем употреблении ветхим называется то, что от старости истлело или обвалилось. Древне то, что происходило в отдаленнейших веках». Для иллюстрации этих значений Д. И. Фонвизин дает такое продолжение: «Старый человек обыкновенно любит вспоминать давние происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в сундуках его найдешь много ветхого. Сих примеров столько ныне, сколько бывало и в древние времена».

Итак, включенные в синонимический ряд слова обозначают примерно одно и то же и одновременно не одно и то же, в них заключен общий для них смысл, но разные его оттенки. Именно последние при употреблении синонимов играют роль: они напоминают оттенки красок у художника, нюансы звуков у музыканта. Эти оттенки нелегко уловить. Например, будет затруднительно выяснить тонкие различия между прилагательными: смелый, храбрый, отважный, мужественный, бесстрашный, неустрашимый. А это различие действительно существует: если носителем общего значения является слово смелый , то храбрый – «активно смелый, не боящийся опасности, идущий навстречу ей»; отважный – «очень смелый, готовый совершить поступок, требующий бесстрашия»; мужественный – «не теряющий присутствия духа перед лицом опасности»; бесстрашный – чрезвычайно смелый, но не знающий страха»; неустрашимый – «такой, которого ничто не устрашит».

Какой же из синонимов выбрать в конкретной ситуации? Здесь нам помогают разные словари и писатели. Умение пользоваться синонимами – важнейшее условие обогащения речи, придания ей разнообразия и выразительности. Богатая синонимика русского языка позволяет избежать назойливого повторения одних и тех же слов в тексте, что нередко наблюдается, например, при употреблении глаголов речи (сказать, спросить, ответить, сообщить и т.д.). А между тем писатели умело используют подобные глаголы не только для устранения лексического однообразия, но и для более выразительной передачи смысловых и изобразительных оттенков, характеризующих ситуацию высказывания.

Синонимы могут различаться дополнительными оттенками, характеризующими человека, обстановку и т.д. и придающими высказыванию, к примеру, характер торжественности, грубоватости или, иначе, стилистической окраской (слова нейтральные, книжные, разговорные, просторечные): растратить (нейтр.) – растранжирить (разг.), признаки (нейтр.) – симптомы (книжн.). Подобные пометы даютсяв толковых словарях.

Могут различаться синонимы также экспрессивной окраской: родина (нейтр.) – отчизна (высок.), лицо (нейтр.) – харя (грубое).

В синонимическом ряду слова могут располагаться или по признаку усиления признака, или, наоборот, по признаку его ослабления.

Раздевалки, читалки, курилки. Эти слова действительно существуют в русском языке, но сфера их использования ограничена областью просторечия и обиходно-разговорной речи. Надо остерегаться вносить подобные слова в письменную речь или устный доклад. Не украшают речевой лексикон и вульгарно-просторечные слова и выражения, или вульгаризмы, против проникновения которых в литературный язык так резко выступал М. Горький. В статье «О языке» он писал: «Борьба за очищение книг от «неудачных фраз» так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно – в общем – восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как например, «мура», «буза», «волынить», «шамать» и т.д.»

К сожалению, и в работах некоторых современных писателей встречаются использованные без стилистической надобности просторечные и вульгарные выражения.

Далеко не все, что встречается в художественной прозе, достойно подражания.

«Следует отметить следующие факты». Подобные сочетания встречаются довольно часто в разных текстах, дополняя собой пимеры стилистически неполноценных предложений. Их недостаток, не всегда замечаемый пишущим или говорящим, заключается в так называемой тавтологии – повторении одних и тех же или однокоренных слов.

Вместе с тем тавтология нередко используется писателями как особый стилистический прием для подчеркивания каких-либо деталей в описании, для создания выразительности и т.д.

Можно привести такой пример:

Сила силе доказала!

Сила силе – не ровня.

Есть металл прочней металла,

Есть огонь страшней огня.

(А. Твардовский)

Языковые средства следует расходовать экономно. Если «краткость – сестра таланта» (А. Чехов), то многословие – враг ясности.

Нередко встречаются сочетания слов, настолько близких по выражаемому ими понятию, что некоторые из данных слов становятся совершенно лишними. Например, «впервые знакомиться» (знакомится «во второй раз» уже нельзя); «мы дорожим каждой минутой времени» (лишнее слово времени; допустимы сочетания каждая минута рабочего времени, каждая минута учебного времени и т.п.); «вернуться в апреле месяце », «десять рублей денег » ; «написал свою автобиографию» и т.д. Языковеды называют такое явление плеоназмом (излишеством).

Многословие легко переходит в пустословие. Возьмем такой пример: «Наш командир еще за 15 минут до своей смерти был жив» (предложение взято из шуточной песни французских солдат начала XVI в.). Подобные примеры характеризуются не только комической нелепостью и выражением самоочевидной истины, но и присущим им многословием: ведь ясно, что человек жив до своей (а не чужой) смерти.

Лишние слова свидетельствуют не только о стилистической небрежности, они указывают также на нечеткость представлений автора о предмете высказывания.

«Нельзя неглижировать своими обязанностями». Нетрудно видеть неуместность употребления в этом предложении слова неглижировать: дело не только в устарелом его характере, но и в неоправданном использовании иноязычного по происхождению слова вместо вполне подходящего по условиям данного контекста русского слова пренебрегать.

Встречается злоупотребление иноязычными словами и в языке печати, например: «Общее внимание привлекал новый анонс , вывешенный на входной двери учреждения»; «Кардинальный пункт расхождения между участниками дискуссии путем компромисса был сведен на нет»; «Никакие резоны не действовали на упрямого спорщика, и никакие аргументы не могли его переубедить»; «Оратор говорил весьма напыщенно, что произвело на аудиторию негативный эффект».

В.Г. Белинский справедливо писал: «В русский язык по необходимости вошло множество иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло множество иностранных понятий и идей. Подобное явление не ново… Изобретать свои термины для выражения чужих понятий очень трудно, и вообще этот труд нередко удается. Поэтому с новым понятием, которое один берет у другого, он берет и самое слово, выражающее это понятие». В.Г. Белинский писал также, что «неудачно придуманное русское слово для выражения понятия не только не лучше, но решительно хуже иностранного слова».

«Бежит сломав голову». Видное место в нашей речи занимают фразеологические обороты – цельные по смыслу, устойчивые словосочетания, обычно образно передающие заключенное в них значение. Их преимущество перед отдельными словами или свободными сочетаниями слов состоит в том, что они легко воспроизводятся в виде готовых речевых формул, позволяют экономить время и усилия, облегчают процесс общения, придают речи образность и выразительность. Например: держать камень за пазухой – «иметь скрытно злые намерения по отношению к кому-нибудь», днем с огнем не сыщешь – «трудно найти», из мухи делать слона – «преувеличивать» и т.д. Сюда же относятся такие образные выражения, как стреляный воробей, травленый волк, канцелярская крыса, медвежья услуга и многие другие.

Очень часто фразеологические обороты используют не точно, как, например, в приведенном заголовке, где вместо принятого сломя голову употреблено неправильное «сломав голову». Конечно, фразеологизмы не следует толковать буквально.

Искажение фразеологизмов, к сожалению, встречается и в печати, например: «Он взял себе львиную часть » (вместо львиную долю ); «Все единодушно потребовали приподнять занавес над этой странной историей» (вместо приподнять завесу ); «Хороший руководитель должен во всем показывать образец своим подчиненным» (вместо служить образцом или показывать пример ).

Встречающееся у писателей переразложение фразеологических оборотов может носить характер особого стилистического приема, цель которого – обновление используемого выражения. Например, у М. Е. Салтыкова-Щедрина: Цензура привыкла совать свой смрадный нос в самое святилище мысли писателя; у А.П. Чехова: Взглянул на мир с высоты своей подлости (вместо с высоты своего величия); Первый данный блин вышел, кажется, комом (вставлено слово данный ).

ГРАММАТИКА.

1.Существительные .

«Подайте мне мое стуло !» Так, конечно, никто не скажет: все знают, к какому грамматическому роду принадлежит имя существительное стул . Но еще в прошлом веке была в употреблении форма зало в значении «зал». Устарела не только эта форма, но и другая примерно в том же значении – слово зала .

Речь, таким образом, идет о колебаниях в роде некоторых существительных. Что считать правильным, какую форму предпочесть: вольер или вольера , жираф или жирафа , скирд или скирда, ставень или ставня ? Если, по данным современных словарей, обе формы в каждой паре равноправны, то в других случаях такого равноправия в литературном языке нет.

Чаще всего формы женского рода заменялись формами мужского рода, как более экономными (выигрыш целого слога – окончания). В других случаях сказался закон аналогии – «равнение на большинство». Голову моют шампунем (а не «шампунью»), крышу кроют толем (а не «толью»), но лицо было покрыто вуалью (не«вуалем»). Обычно в этих случаях проявляется историческая изменчивость нормы: была одна норма, стала другая.

На первый взгляд никаких затруднений не должно доставить определение грамматического рода такого обиходного слова, как кофе . Ведь существует простое правило: несклоняемые имена существительные иноязычного происхождения, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду (бюро, депо, пальто, кафе, пенсне, шоссе, такси и др.), но слово кофе составляет одно из немногих исключений и относится к мужскому роду (вероятно, по связи со словами кофей, кофий, бытовавшими ранее). Стало быть, нужно говорить и писать черный кофе , а не «черное кофе». Однако практика разговорной речи не всегда считается с теоретическими положениями и склонна выравнивать аналогичные нормы, поэтому мы слышим в разговоре и читаем в печати сочетание «черное кофе», которое уже стало допустимым вариантом устной речи.

Одна из сестер – библиотекарша, другая – врачиха . Здесь слово врачиха выпадает из литературного языка. Не вызывают никаких возражений подобные формы с суффиксом –их(а), давно существующие в языке: портниха, ткачиха и др. Но такое образование, как врачиха не приобрело прав гражданства в литературном языке.

Что касается форм с суффиксом –ш(а), то они имеют более широкое распространение в разговорной речи: библиотекарша, кондукторша, секретарша и др. Однако здесь наблюдается ограничение, связанное не только со сниженным стилистическим оттенком, но и с возможной неясностью из-за присущей некоторым словам этого типа двузначности: такие слова, как бригадирша, докторша, инженерша могут быть поняты и как название действующего лица, и как название жены по профессии, роду занятий мужа.

Иногда появляются трудности, когда возникает потребность в обратном образовании, т.е. нужно подобрать соответствующую форму мужского рода к названию лица женского пола. Какое будет соответствие к слову машинистка ? Напрашивается: машинист , но это слово имеет другое значение, и для названия лица мужского пола, избравшего эту профессию, используется описательное выражение переписчик на машинке . Для обозначения соответствия к слову балерина в шутку иногда употребляют «балерун», а если по-серьезному, то артист балета. Без всяких трудностей были образованы пары доярка-дояр, свинарка-свинарь.

«Вы не знаете падежов » . Конечно, такое название может быть употреблено только в шутку, однако имеется немало случаев, когда выбор правильной формы падежа имен существительных не так уж прост.

Изменяется ли при склонении первая часть таких особого типа сложных слов, как вагон-ресторан ? На Москва-реке или на Москве-реке? К пятому апреля или к пятому апрелю? Романы Жюль Верна или романы Жюля Верна?

При решении подобных вопросов мы неизбежно встречаемся с исторической изменчивостью нормы и расслоением языка на разные стили, главным образом книжный и разговорный. Мы сталкиваемся не только с грамматикой, но и со стилистикой. Как говорил один ученый: «стилистика начинается там, где имеется возможность выбора». Иначе говоря, там, где нет выбора синонимов (лексических или грамматических), там есть нормативная лексика, грамматика, но нет стилистики.

Слова типа вагон-ресторан допускают двоякие падежные формы в зависимости от стиля и формы речи: в книжной речи склоняются обе части (в вагоне-ресторане ), в разговорной, склонной к экономии языковых средств, - только вторая часть (в вагон-ресторан).

Двоякие формы наблюдаются и для сочетания Москва-река: в книжной речи склоняются обе части (на Москве-реке), в разговорной речи первая часть при склонении не изменяется (на Москва-реке, за Москва-рекой).

При склонении таких сочетаний, как пятое апреля (было образовано от сочетания пятое число месяца апреля ), изменяется только первая часть: к пятому апреля (не «к пятому апрелю», так как получилось бы, что в году имеется «пять апрелей»).

Иностранные имена, оканчивающиеся на согласный звук, склоняются также при наличии фамилии или нескольких имен подряд, например: романы Жюля Верна, рассказы Марка Твена, сказки Ханса Кристиана Андерсена. В устной речи встречается отступление от этого правила («романы Жюль Верна», «рассказы Марка Твена»), что можно объяснить влиянием обычной для устной речи несклоняемостью имени при наличии отчества («у Иван Иваныча», «к Сергей Петровичу»).

Выпил чашку чаю или чашку чая ? При выборе формы родительного падежа единственного числа существительных мужского рода типа много (народу – народа), килограмм (сахару – сахара), чашка (чаю – чая) говорящие и пишущие в прежнее время исходили из того, что формы на –у(-ю) у вещественных и некоторых других существительных имели количественное значение, обозначали часть целого, а потому предпочитались в подобных сочетаниях (история народа, белизна сахара, вкус чая – без количественного значения). В настоящее время форму на –у(-ю) убывают, происходит выравнивание по основной модели, не связанной с определенным значением, и наряду с формой чашка чаю вполне допустима (а многими даже предпочитается) чашка чая. Последнее явно преобладает, если при существительном имеется определение: чашка крепкого чая, пачка душистого табака.

« - Есть у вас в продаже свежие торта ̀̀ ?» Такой вопрос приходится иногда слышать в в кондитерской. Прежде чем дать оценку форме «торта̀̀» и ей подобным, поставим какой вопрос: как лучше сказать – тракторы или трактора? Ответ: и то и другое – в зависимости от условий общения (письменная или устная форма речи), от характера текста (его принадлежности к книжному или разговорному стилю) и т.д. Неуместно было бы в технической книге, в статистическом обзоре, в статье на экономическую тему написать: «Новые трактора характеризуются такими-то техническими показателями». Но вполне допустимо употребить эту форму в другой ситуации – в живой беседе, в очерке на «весеннюю» тему: Началась посевная кампания. Трактора уже вышли в поле.

Книжным формам (с окончанием –ы или –и ) противопоставлены формы разговорные (догов ̀ оры-договор ̀ а, инстр ̀ укторы – инструктор ̀ а), профессиональные (прож ̀ екторы – прожектор ̀ а, ред ̀ акторы – редактор ̀ а), просторечные (инжен ̀ еры – инженер ̀ а, л ̀ екторы – лектор ̀ а, шофёры – шофер ̀ а) .

Некоторые формы разграничиваются в зависимости от присущего им значения: кондуктор ̀ а – «работники транспорта» - конд ̀ укторы – «приспособления в технике», лагер ̀ я (военные, пионерские, туристские) – л ̀ агери – «политические группировки».

К подобным же случаям относятся формы (некоторые из них употребляются только во множественном числе) мех ̀ а – «выделанные шкуры» - мех ̀ и (кузнечные), собол ̀ я – «меха» - с ̀ оболи – «животные», счет ̀ а – «документы» - счёты – «прибор, взаимные отношения».

История рассматриваемых форм показывает неуклонный рост количества слов с окончанием –а(-я) на протяжении последних двух столетий. В середине XVIII века М. В. Ломоносов отметил только три слова, употреблявшиеся в именительном падеже множественного числа с окончанием –а без параллельной формы на –ы(-и) : бок ̀ а, глаз ̀ а, рог ̀ а (восходящие к форме двойственного числа при названиях парных предметов), а также немногие слова с параллельными формами. В середине XIX века таких слов было уже много десятков, а в наши дни их насчитывается свыше шестисот.

Естественно встает вопрос: при такой активности форм на –а(-я) не захлестнет ли нашу речь их стихийный рост, не восторжествуют ли сочетания типа «опытные бухгалтер ̀ а » , «волжские пароход ̀ а», «свежие торт ̀ а »? Нет, эта опасность литературному языку не угрожает, потому что он находится под воздействием факторов, регулирующих нормативное формообразование.

Так, в защиту форм инжен ̀ еры, шофёры можно привести такое положение: слова эти пришли из французского языка, в котором ударение всегда падает на конечный слог слова (в данном случае на –ер и –ёр ), и с таким ударением данные слова вошли в русский язык, причем ударение при склонении сохраняется на этом слоге. Слово инженер в единственном числе – инжен ̀ ера, инжен ̀ еру, инжен ̀ ером, об инжен ̀ ере; во множественном числе сохраняется то же ударение, а это исключает форму на –а (она сама требует ударения, и мы потеряем его на слоге –ер ).

Таким образом, заимствованные слова на –ер, -ёр с ударением на этом слоге образуют форму именительного падежа множественного числа с окончанием –ы (не –̀а ).

Сложнее обстоит дело с такими словами, как доктор, инспектор, трактор и т.п., т.е. словами на –ор , восходящими к латинскому языку: для них нет единого правила образования рассматриваемой формы, но можно руководствоваться некоторыми общими указаниями.

Слова на –ор , обозначающие неодушевленные предметы, образуют, как правило, форму на –ы (такие слова принадлежат к книжной лексике и используются в функции терминов): детекторы, индукторы, конденсаторы и т.п.

Слова на –ор , обозначающие одушевленные предметы, имеют в одних случаях окончание –а , в других - -ы , а именно: слова, получившие широкое распространение и утратившие книжный характер, обычно имеют окончание –а : директор̀а, профессор́а и др.; слова же, сохраняющие книжный оттенок, употребляются с окончанием –ы : авторы, конструкторы, лекторы, новаторы, ораторы и др.

Все присутствующие обнажили голов … Разве здесь может возникнуть вопрос о форме числа? Ведь у каждого из присутствующих, надо полагать, была своя голова, а не одна, общая на всех. И если не всегда верна поговорка «Сколько голов, столько умов», то не по причинам физического характера.

И все-таки правильнее сказать …обнажили голову. При указании на то, что одинаковые предметы принадлежат каждому лицу из всей группы или находятся в одинаковом отношении к ним, форма единственного числа употребляется в значении множественного. Например: Все повернули голову в сторону двери; Носильщики несли на голове корзины с овощами. У А.С. Пушкина: Солдаты стояли с опущенной головой; Повелено брить им бороду.

2. Числительные.

И все же в разговорной речи, а тем более в просторечии подобные обороты встречаются. А если взять сочетания с составными числительными, то нарушения литературной нормы наблюдается в устно-разговорной речи еще чаще. Например, сочетание альбом с 687 иллюстрациями многие прочитают скорее так: …с шестьсот семьдесят восьмью иллюстрациями (склоняя только последнее слово), чем …с шестьюстами семьюдесятью восьмью (или восемью – более старая форма) иллюстрациями, хотя по правилу в составном количественном числительном должны склоняться все образующие его части.

Книжному варианту с тремястами рублями (числительное согласуется с существительным) противостоит разговорный вариант с тремястами рублей (числительное управляет существительным, как это имеет место в форме именительно-винительного падежа триста рублей ). Слово тысяча может выступать как в функции числительного, так и в функции счетного существительного, поэтому оно или согласуется с существительными (с тысячью рублями ), или управляет им (с одной тысячей рублей). В форме множественного числа оно управляет существительным: с тремя тысячами рублей.

Это же слово имеет разные формы винительного падежа в составе количественных и в составе порядковых числительных: груз весом в тысячу пятьсот тонн (не «в тысяча пятьсот тонн») – в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году (не «в тысячу девятьсот восемьдесят седьмом году»).

Поход продолжался 22 суток. Как прочитать выделенное сочетание числительного с существительным? Все обстоит благополучно, пока перед нами сочетания 20 (двадцать) суток, 21(двадцать одни) сутки, но стоит добавить еще одни сутки, и мы окажемся в трудном положении: нельзя сказать ни «двадцать два сутки», ни « двадцать две сутки» , и остается, как «жест отчаяния», - «двадцать двое суток», но это не соответствует литературной норме. Дело в том, что такие слова, как сутки, т.е. существительные, имеющие форму только множественного числа, сочетаются не с количественными числительными два, три, четыре, а с собирательными двое, трое, четверо, однако эти последние не могут входить в составное числительное: оно должно быть образовано из одних количественных числительных. Не соответствуют поэтому литературной норме встречающиеся в печати сочетания: «Первый искусственный спутник Земли просуществовал как космическое тело 92 суток »; «Затем снова включаются двигатели для торможения, которое продолжается 123 суток ».

В нормативной речи эту грамматическую несочетаемость числительных 22, 23, 24 и т.п. с существительными, не имеющими формы единственного числа, мы преодолеваем или заменой таких слов (поход продолжался 22 дня ), или изменением конструкции (поход продолжался в течение двадцати двух суток ).

При существительных ножницы, сани, часы, щипцы и т.п. в аналогичных случаях в деловой речи используется вставка слова штука: двадцать две штуки ножниц; купили сани в количестве двадцати двух (штук).

3. Местоимение.

«Эту селедку передала мне продавщица Люба, ввиду жаркой погоды она уже припахивала». Предложение не страдает неясностью или двузначностью: не вызывает сомнений отнесенность местоимения она к существительному селедка. И все же при чтении невольно возникает впечатление курьезности. Объясняется это тем, что личное местоимение обычно заменяет ближайшее предшествующее существительное в форме того же рода и числа, и эта формальная связь появляется в сознании читателя еще до того, как устанавливается связь смысловая.

Отсюда не следует, что тексты, в которых этот формальное положение не соблюдено, стилистически неполноценны.

Однако нередко в подобных случаях возникает неясность или создаются курьезы, например: «Сестра поступила в артистическую труппу, она вскоре уезжает на гастроли». Кто уезжает: сестра или труппа?

Изложенное выше распространяется и на употребление местоимения который , выступающего в функции союзного слова в придаточном предложении: здесь тоже обычна связь местоимения с ближайшим предшествующим существительным в форме того же рода и числа, поэтому при неясности связи возникает двузначность, например: «Мы беседовали с ведущим актером столичного театра, который приехал на гастроли в наш город» (приехал актер или театр?).

4. Глаголы.

- Что ты чудишь ?

- Я вовсе не чу..

Дело в том, то некоторые глаголы ограничены в образовании или употреблении личных форм (их поэтому называют недостаточными глаголами). Сюда относятся, во-первых, глаголы, которые обозначают процессы, совершающиеся в животном и растительном мире, в неживой природе и не присущие человеку, например: ржаветь, сквозить, телиться, течь и др.; такие глаголы не употребляются в 1-м и 2-м лице единственного и множественного числа (нельзя ведь сказать: «я теку», «мы ржавеем» и т. п.).

Во-вторых, некоторые глаголы не образуют формы 1-го лица единственного числа настоящего или будущего простого времени по фонетическим причинам: такие глаголы, как победить, чудить, убедится, очутиться, ощутить и некоторые другие, образовали бы форму с непривычными для нашего слуха сочетаниями звуков: «убежу», «убежду», «убедю», «очучусь», «ощущу» и т.п. редко употребляется форма «прегражу» (от преградить ). А глаголы бузить, дерзить, тузить не образуют теоретически возможных форм «бужу», «держу», «тужу», потому что «место уже занято»: эти формы существуют от чаще употребляющихся глаголов будить, держать, тужить.

Как же все-таки поступать в случаях, подобных приведенному в заголовке? Выход заключается в использовании описательных оборотов и не думаю чудить, сумею победить, хочу убедить, могу очутиться, попытаюсь ощутить и т.п.

5. Согласование членов предложения.

Вопрос решается так: если по смыслу сочетания ясно, что определение относится не только к ближайшему существительному, но и к последующему, то оно ставится в форме единственного числа, например: Дикий гусь и утка прилетели первыми (И. С. Тургенев) – речь не могла идти о диком гусе и домашней утке.

Однако в тех случаях, когда может возникнуть неясность относительно того, связано ли определение только с ближайшем существительным или со всем рядом однородных членов, это определение ставится в форме множественного числа, например: способные ученик и ученица, мелко нарезанные зелень и мясо и т. п. В деловой речи, где важна ясность и точность, используются конструкции второго типа.

УДАРЕНИЕ.

Трудности русского ударения связаны, как известно, с двумя его особенностями; во-первых, оно разноместно, т.е. не связано с определенным слогом в слове, как в некоторых других языках; во-вторых, оно подвижно, т.е. может переходить с одного слога на другой при изменении (склонении или спряжении) слова. Вряд ли нужно доказывать необходимость уметь преодолевать эти трудности: навыки правильно ставить ударение является существенным элементом речевой культуры.

Весь вопрос в том, как их преодолевать. Правда, мы не так уж беспомощны; если ударение в начальной форме многих и многих слов приходится запоминать (или проверять, почаще заглядывая в словари-справочники), то для ударения в производных формах слов тех или иных грамматических разрядов существуют свои правила, хотя применение их не столь простое. Например, какими правилами руководствоваться, чтобы установить нормативное ударение в форме родительного падежа единственного числа от слова гусь (гу ́ ся или гуся ́ ), в форме винительного падежа от слова река (ре ́ ку или реку ́ ) и т.д.? Все же для многих подобных случаев имеются определенные правила.

Так, многие односложные имена существительные мужского рода имеют в родительском падеже единственного числа ударение на окончании: бинт – бинта ́ , блин – блина́ . Правильным, однако, является произношение гу ́ ся (гус я́ не соответствует литературной норме).

Существительные женского рода в форме винительного падежа единственного числа имеют частично ударение на окончании, частично на основе, например: 1) беду ́ , ботву́ , броню́ , вдову́ , змею́ ; 2) бо ́ роду, бо́ рону, сте́ ну, щёку.

С ударением на окончании произносятся некоторые односложные имена существительные женского рода 3-го склонения при употреблении с предлогами в и на в обстоятельственном значении: в гости ́ , на двери́ , на цепи́ .

Существительные 3-го склонения в родительном падеже множественного числа частично произносятся с ударением на основе, частично – с ударением на окончании: 1) возвы ́ шенностей, ша́ лостей; 2)ведомосте ́ й, плоскосте́ й.

Иногда предлоги принимают на себя ударение, и тогда следующее за ними существительное (или числительное) оказывается безударным. Чаще всего ударение перетягивают на себя предлоги на, за, по, под, из, без, например: на ́ воду, на́ ногу, за́ ночь, за́ сто, по́ двое, из́ лесу, из́ виду, бе́ з вести, бе́ з толку.

Многие краткие прилагательные (без суффиксов в основе или с суффиксами -к-, -л-, -н-, -ок-) имеют ударение на первом слоге основы во всех формах, кроме единственного числа женского рода, где оно переходит на окончание, например: бле ́ ден, бледна́ , бле́ дно, бле́ дны; кро́ ток, кротка́ , кро́ тко, кро́ тки.

Затруднения вызывает постановка ударения у ряда глаголов в форме прошедшего времени. Здесь можно выделить три группы:

1) глаголы с ударением на основе во всех формах: бить – бил, би ́ ла, би́ ло, би́ ли; шить – шил, ши́ ла, ши́ ло, ши́ ли.

2) глаголы с ударением на основе во всех формах, кроме формы женского рода, в которой оно переходит на окончание: брать – брал, брала ́ , бра́ ло, бра́ ли; спать – спал, спала́ , спа́ ло, спа́ ли;

3) глаголы с ударением на приставке во всех формах прошедшего времени, кроме формы женского рода, в которой оно переходит на окончание: дожи ́ ть – до́ жил, дожила́ , до́ жило, до́ жили; заня́ ть – за́ нял, заняла́ , за́ няло, за́ няли.

Аналогичное явление наблюдается у некоторых страдательных причастий прошедшего времени: в форме женского рода в одних случаях ударение падает на окончание, в других – на приставку.

В глаголах на -ировать выделяются две группы: с ударением на и и с ударением на а (первые составляют большинство).

Сложнее дело обстоит, когда требуется выяснить ударение в начальной форме слова: ведь слов в русском языке огромное количество, и понадобятся специальные словари, в которых можно найти нужное слово.

Правда, не обязательно проводить поиски во всем составе русской лексики. Различают у носителей языка пассивный и активный словарь. Под первым имеются в виду слова, которые человек понимает, но редко или почти совсем не употребляет. Активный словарь (слова, которые часто употребляются в речи того или иного человека) насчитывает не более полутора тысяч единиц. Среди них только могут оказаться слова, в ударении и произношении которых человек испытывает трудности или сомнения.

Список использованной литературы:

1. Д.Э. Розенталь «А как лучше сказать?»; Москва «Просвещение» 1988.

2. Л. И. Скворцов «Культура русской речи»; Москва «Знание» 1995.

ПРАВИЛЬНОСТЬ РЕЧИ

Неправильность употребления слов ведет за собой ошибки в области мысли и потом в практике жизни.

Дм. Писарев

Требование правильности речи относится не только к лексике - оно распространяется и на грамматику, словообразование, произношение, ударение, а в письменной речи - на орфографию и пунктуацию. Соблюдение нормы- главное условие культуры речи.

Нормой называются языковые варианты, наиболее распространенные из числа сосуществующих, закрепившихся в практике образцового использования и наилучшим образом выполняющие свою функцию. Норма - категория историческая. Будучи в известной мере устойчивой, стабильной, что является основой ее функционирования, норма вместе с тем подвержена изменениям, что вытекает из природы языка как явления социального, находящегося в постоянном развитии вместе с творцом и носителем языка - обществом.

Известная подвижность языковой нормы иногда приводит к тому, что для одного и того же языкового явления имеется в определенные временные отрезки не один-единственный регламентированный способ выражения, а больше: прежняя норма еще не утрачена, но наряду с ней возникает новая (ср. одинаково допустимое произношение прилагательных нагий, - кий, - хий типа строгий, краткий, тихий или глаголов нагивать, - кивать, - хивать типа протягивать, отталкивать, замахиваться как с твердыми, так и с мягкими звуками г, к, х; двоякое ударение в словах иначе, творог и др.; дублетные формы типа много народу - много народа, чашка чаю - чашка чая и т. п.). Существование двойных норм литературного языка, возникших в ходе его исторического развития, не исключает параллельного существования языковых вариантов, связанных с наличием в сложной системе языка отдельных его разновидностей - функциональных стилей, в которых по-разному используются и вариантные формы. (Ср. книжные и разговорные окончания: в отпуске - в отпуску, цехи - цеха, обусловливать - обуславливать и др.). Возникающее в связи с этим многообразие в единстве не разрушает самой нормы, а делает ее более тонким инструментом отбора языковых средств в стилистическом плане.

Правильный выбор слова

Правильность нашей речи зависит от того, употребляем ли мы слова в соответствии с их точным значением и стилистической окраской. К сожалению, мы нередко над этим не задумываемся и допускаем стилистические ошибки в словоупотреблении.

Например, пишут: Линяют лисицы, у куниц скоро появится наследство (имеется в виду, конечно, потомство); И стоят наши дальневосточные березки в подвенечном саване (автор спутал саван с фатой).

Если не учитывается стилистическая окраска слова, в речи может возникнуть неуместный комизм: Дирекция уцепилась за это ценное предложение (можно было написать: воспользовалась этим ценным предложением…. оценила это предложение и т. д.). Если вы не стремитесь придать речи юмористический оттенок, то не следует просторечные слова соединять с книжными или нейтральными.

Неуместно и употребление высоких, торжественных слов в сочетании с обычными, нейтральными, например: Иванов - поборник экономии горючего (можно было сказать просто:… выступил с предложением экономить горючее или Иванов - инициатор экономии горючего); К концу смены все устали, но движения владычицы электрокрана несуетливы, точны (почему не написать просто - крановщицы). В таких случаях прямого нарушения лексических норм нет, но незнание их, пренебрежение стилистическими пометами, которые даются в толковых словарях к выделенным нами словам, очевидно.

Для правильного употребления слов в речи недостаточно знать их точное значение и стилистические особенности, необходимо еще учитывать их лексическую сочетаемость, то есть способность слов соединяться друг с другом. Требования лексической сочетаемости нарушены, например, в таком высказывании: Большинство времени уходило на составление ненужных отчетов. Слово большинство сочетается со словами, обозначающими предметы, которые поддаются счету: большинство книг, большинство студентов и т. п.; этому условию не удовлетворяет слово время. Поэтому следовало написать: большая часть времени.

Нередко в одинаковых, казалось бы, условиях на лексическую сочетаемость налагаются определенные ограничения. Так, прилагательное глубокий сочетается со словами осень, зима, ночь но нельзя сказать глубокое лето, глубокая весна, глубокое утро. Очень похожие слова длинный, длительный, долгий, долговременный, продолжительный по-разному «притягиваются» к существительным: длительный период и продолжительный период (но не длинный, не долгий, не долговременный период); долгий путь, длинный путь, но продолжительные сборы, долговременный кредит. Слова с одинаковым значением могут иметь различную лексическую сочетаемость: истинный друг - подлинный документ.

Не следует также забывать, что иногда слова как будто и подходят для выражения того или иного значения, но «не хотят» соединяться в словосочетания. Так, мы говорим: склонить голову и преклонить колени, но не наоборот - «преклонить голову» и «склонить колени»; можно одержать победу и потерпеть поражение. Но если вы услышите от комментатора по радио: В этих соревнованиях спортсмен одержал поражение, вы невольно задумаетесь: здесь какая-то ошибка, может, комментатор оговорился, и спортсмен все же победил?

Можно вспомнить немало сочетаний слов, в которых недопустимы лексические замены. Говорят: причинить горе (неприятность), но нельзя «причинить радость» (удовольствие). Возможно сочетание закадычный друг, но не бывает «закадычная подруга». Курьезно звучит сочетание «поздравить с постигшим юбилеем» и т. п.

Все слова, имеющие то или иное лексическое значение, условно можно разделить на две группы. Словам одной группы свойственна сочетаемость, практически не ограниченная в пределах их предметно-логических связей (большой, маленький, красный, черный, легкий, тяжелый, горячий, холодный и т. п., то есть прилагательные, характеризующие физические свойства предметов; человек, дерево, стол, дом - существительные с конкретным значением; работать, жить, видеть, знать - многие глаголы и т. д.). Другую группу образуют слова, имеющие ограниченную сочетаемость (закадычный, одержать, причинить и др.). Эти слова и требуют особого внимания с точки зрения лексической нормы.

Нарушение лексической сочетаемости может стать стилистическим приемом, если писатель старается придать речи юмористическую окраску (Жанр, обреченный на успех - о пародии) или удивить читателя (Воспоминания о будущем, Наедине со всеми). Немало забавных примеров подобных «нарушений» находим у писателей-сатириков: Наконец правительство добилось значительного ухудшения жизни народа; В этом году нас постигло еще одно событие - гуманитарная помощь Запада; Яблоко с родинкой; Кипучий лентяй (Ильф и Петров); Холостой фокстерьер (Л. Ленч). Ср. в поэзии у Владимира Высоцкого: Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души; К утру расстреляли притихшее горное эхо… И брызнули камни, как слезы, из раненых скал.

Как правильно употреблять части речи

Особенности употребления существительных

Категория рода, категория падежа и категория числа являются основными у существительных. Это значит, что, как правило, каждое существительное относится к одному из трех родов, изменяется по падежам и числам. Для нас в настоящей книге представляют интерес вариантные формы, среди которых есть более предпочтительные в условиях контекста.

Формы рода

Категория рода весьма стабильна: если когда-то установилось, что слово дом - мужского рода, комната - женского рода, окно - среднего рода, так это сохраняется в течение многих столетий. Правда, в ряде случаев род существительного изменился, например: старые формы погона, рельса, санатория заменились современными погон, рельс, санаторий. Чаще формы женского рода, уступали место формам мужского рода, что объясняется влиянием закона лингвистической экономии (более длинные формы и конструкции вытеснялись более короткими).

Вместе с тем отмечаем сосуществование параллельных форм, например: банкнота - банкнот, вольера - вольер, георгина - георгин, глист - глиста, желатин - желатина (спец.), жираф - жирафа, клавиша - клавиш (чаще в технике) манжета - манжет (чаще в технике), скирд - скирда, спазма - спазм (проф.), ставень - ставня.

В некоторых случаях формы разного рода имеют различное значение, например: гарнитур (мебели, белья)

- гарнитура (шрифтов), жар (в теле, в печке) - жара (зной), зала (парадная комната в частном доме) - зал (помещение для собраний, для занятий), занавес (театральный) - занавесь (занавеска), карьер (место открытой разработки полезных ископаемых; ускоренный галоп, быстрый аллюр) - карьера (продвижение по службе, достижение известности), кегль (размер типографской литеры) - кегля (деревянный столбик для игры), манер (в выражениях таким манером, на новый манер) - манера (способ действия, внешние формы поведения), округ (подразделение государственной территории) - округа (окрестность).

В паре метод - метода (система приемов в какой-либо деятельности) второе слово имеет устарелый или специальный оттенок.

Слово табель в форме женского рода сохраняется только в сочетании табель о рангах.

Колебания в роде встречаются у существительных с с у ф - фиксами субъективной оценки (со значением увеличительности). Среди слов с суффиксом - ина- выделяются три группы: а) слова мужского рода: голос - голосина, дождь - дождина, дом - домина (но в винительном падеже определение при этих словах имеет форму женского рода: громоподобную голосину, тропическую дождику, громадную домину; б) слова женского рода: паспорт - паспортина, ствол - стволина, сугроб - сугробина; в) слова общего рода: молодец - молодчина, скот - скотина, урод - уродина.

Колебания в роде наблюдаются у несклоняемых существительных. Так, слово кофе относится к мужскому роду, а в разговорной речи к среднему.

Как правило, несклоняемые существительные, обозначающие неодушевленные предметы, принадлежат к среднему роду, но имеется ряд исключений для слов иноязычного происхождения. Чаще всего это слова, входящие в более общее, родовое понятие, имеющее другой грамматический род. Так, несклоняемые существительные, входящие в понятие «язык», относятся к мужскому роду: бенгали, пушту, хинди и др. Слово эсперанто употребляется и в мужском, и в среднем роде. Слово сирокко - мужского рода (под влиянием слова ветер). Слова бери-бери (болезнь), кольраби (капуста), салями (колбаса) - женского рода. Слово галифе не только среднего рода, но и множественного числа (брюки).

Несклоняемые иноязычные слова, обозначающие одушевленные предметы (животных, птиц и т. д.), относятся к мужскому роду: серый кенгуру, маленький шимпанзе, азиатский зебу, забавный пони, розовый какаду. Но: колибри, киви-киви - женского рода (под влиянием слова птица). То же иваси (рыба, сельдь), цеце (муха).

Но если контекст указывает на самку, то названия животных относятся к женскому роду: Кенгуру несла в сумке кенгуренка; Шимпанзе кормила детеныша.

Несклоняемые существительные иноязычного происхождения, обозначающие лиц, относятся к мужскому или к женскому роду по соотнесенности с реальным полом обозначаемого лица: богатый рантье, усталый кули, старая леди, простодушная инженю. То же в отношении собственных имен: великий Верди, бедная Мими. Двуродовыми являются слова визави (.мой визави - моя визави), протеже, инкогнито.

Род несклоняемых существительных, обозначающих географические названия (городов, рек, озер и т. д.), определяется по грамматическому роду нарицательного существительного, обозначающего родовое понятие (т. е. по роду слов город, река, озеро и т. д.): солнечный Батуми, широкая Миссисипи, полноводное Онтарио, живописный Капри (остров), труднодоступная Юнгфрау (гора).

По такому же признаку определяется грамматический род несклоняемых названий органов печати: «Таймс» (газета) опубликовала…; «Фигаро литерер» (журнал) опубликовал…

Легко образуются параллельные формы мужского и женского рода при обозначении лиц, если данная специальность (профессия, род занятий) в равной мере связана и с мужским, и с женским трудом: лаборант - лаборантка, продавец - продавщица, спортсмен - спортсменка, ткач - ткачиха и т. д. Но парные формы женского рода с суффиксами - их-a, - ш-а используются ограничено. Их распространению препятствует, с одной стороны, возможность возникновения неясности из-за присущей некоторым словам этого типа двузначности: такие слова, как дворничиха, сторожиха, докторша, инженерша, могут быть поняты как названия лица по роду деятельности или как названия жены по мужу. Подобным образованиям присущ сниженный, иногда пренебрежительный оттенок значения: врачиха, швейцариха, бухгалтерша, кондукторша. Возможно, что сказываются и нежелательные ассоциации с названиями животных: слон - слониха, заяц - зайчиха. В единичных случаях появляются формы, связанные с профессиональной речью: пловчиха, спринтерша.

Грамматический род сложносоставных слов типа диван-кровать, кафе-столовая определяется смысловыми отношениями между частями сложного слова: ведущим компонентом является слово с более широким или более конкретным значением. Так, мы говорим: кафе-столовая отремонтирована (ж.р., так как слово столовая - более широкое понятие); автомат-закусочная открыта (ж.р., так как носителем конкретного значения выступает слово закусочная); кресло-кровать стояло в углу (мыслится один из видов кресел, вторая часть выступает в роли уточняющей); лежала свернутая плащ-палатка (палатка в виде плаща, а не плащ в виде палатки). Играет роль также порядок частей сложного слова, склоняемость или несклоняемость одного из компонентов.

Обычно на первом месте стоит ведущее слово, род которого определяет род целого, например: библиотека-музей приобрела новые рукописи (ср.: музей-библиотека приобрел новые рукописи); витрина-стенд помещена в коридоре; завод-лаборатория выполнил срочный заказ; клуб-читальня закрыт на ремонт; книга-справочник распродана; песня-романс стала популярной; письмооткрытка доставлено адресату; платье-халат висело на вешалке; полка-прилавок завалена книгами; ракета-носитель вышла на орбиту; рассказ-сценка оригинален; станок-качалка сконструирован удачно; счет-фактура выписан своевременно; таблица-плакат привлекала внимание экскурсантов; театр-студия воспитал немало талантливых актеров; урок-лекция продолжался целый час; часы-браслет куплены для подарка; ящик-тумбочка наполнен безделушками. Но: «Роман-газета» вышла большим тиражом (первая часть не склоняется, ср.: в «Роман-газете», а не в «Романе-газете»).

Грамматический род сложносокращенного слова (аббревиатуры) определяется следующим образом:

1) если аббревиатура склоняется, то ее род определяется по грамматическому принципу: Наш вуз (м.р.) объявил новый набор студентов. Нэп (м.р.) был переходным периодом;

2) если аббревиатура не склоняется, то ее род определяется родом ведущего слова расшифрованного составного наименования: МГУ - м. р. (Московский государственный университет), сельпо - ср. р. (сельское потребительское общество).

Род иноязычных аббревиатур определяется по смыслу, например: ЮНЕСКО (Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры) прислала своего представителя, ФИДЕ (Международная шахматная организация) утвердила состав участников турнира.

Остается добавить, что можно пользоваться только общепонятными, широко распространенными аббревиатурами. И вряд ли украшает речь такой лозунг: Привет делегатам МАДИ, КАДИ, ХАДИ (Московского, Киевского и Харьковского автодорожных институтов).

Особенности в склонении некоторых существительных

Некоторые слова и словосочетания имеют особенности в склонении - вариантные падежные формы, связанные с принадлежностью к разным стилям речи или с наличием устарелого и современного вариантов.

Слова домишко, заборишко и т. п. (мужского рода) склоняются по типу существительных мужского - среднего рода: домишко, домишка, домишку, домишко, домишком, о домишке. Но в разговорной речи часто встречаются формы косвенных падежей домишки, домишке, домишкой, например: У крестьянина-бобыля не было даже плохонького домишки.

Вариантные падежные формы встречаются у имен существительных, в состав которых входит числительное пол- (половина): полчаса, полдюжины, пол-арбуза. С формой пол- подобные слова употребляются в именительно-винительном падеже, в остальных косвенных падежах пол- в книжной речи меняется на полу-. Ср.: от получаса не осталось ни одной минуты; к полудюжине карандашей добавлено еще три; в полуарбузе было три килограмма веса. Отсюда две формы: на полуслове - на полслове, полугодом - полгодом раньше, в полудюжине - в полдюжине.

Вариантные формы наблюдаются у некоторых сложносоставных слов: в вагон-ресторане - в вагоне-ресторане, на матч-турнире - на матче-турнире, в разгаре бал-маскарада - в разгаре бала-маскарада. Первые формы, более экономные, присущи разговорной речи, вторые - книжной. Аналогичное явление отмечаем для сочетания Москва-река: в книжной речи склоняются обе части (на Москве-реке, за Москвой-рекой), в разговорной - первая часть сохраняет начальную форму в косвенных падежах (на Москва-реке, за Москва-рекой).

При склонении таких сочетаний, как первое мая (образовано от сочетания «первое число месяца май»), изменяется только первая часть: к первому мая.

Особенности склонения имен и фамилий

Славянские имена на - о типа Данило, Левко, Марко, Петро склоняются, как и нарицательные существительные: у Левка, у Марка. У Горького имя Данко не склоняется.

Фамилии славянского происхождения на - о, - е (часто в звуковом составе они совпадают с нарицательными существительными) не склоняются: Горло, Калено, Ремесло, Сало, Шило и т. п.

Иностранные имена и фамилии на согласный звук склоняются: романы Жюля Верна, Марка Твена (не: романы Жюль Верна, Марк Твена). Русские и иноязычные фамилии на согласный звук склоняются, если относятся к мужчинам, и не склоняются, если относятся к женщинам: студенту Ремчука - студентке Ремчук, у Адама Мицкевича - у Марии Мицкевич.

Однако если фамилия созвучна с названием животного или предмета неодушевленного (Гусь, Ремень, Кочан), то часто она не склоняется во избежание непривычных сочетаний: у товарища Гуся, с гражданином Ремнем. При этом стараются ввести имя-отчество, название должности и т. д.: работы Сергея Яковлевича Кочан.

Слово товарищ склоняется и при женской фамилии: у товарища Ивановой (не: у товарищ Ивановой).

Не склоняются фамилии на - аго, - яго, - ых, -их, - ово: Шамбинаго, Дубяго, Седых, Долгих, Дурново, Живаго.

Нерусские фамилии на безударные - а, - я склоняютс я: сонеты Петрарки, творчество Пабло Неруды. Ср. грузинские и японские фамилии: песни Окуджавы, юбилей Сен-Катаямы.

Не склоняются финские фамилии на - а: встреча с Куусела. Украинские фамилии на - ко (-енко) обычно не склоняются: театр имени Франко, рассказы Короленко, юбилей Шевченко.

В русских двойных фамилиях первая часть склоняется, если она сама по себе обозначает фамилию: постановка Немировича-Данченко, музыка Ипполитова-Иванова. Если же первая не образует фамилию, то она не склоняется: роль Сквозник-Дмухановского, скульптура Демут-Малиновского.

Колебания в числе наблюдаются в употреблении нерусских фамилий в тех случаях, когда фамилия относится к двум лицам. Сложилась такая практика:

1) если при фамилии имеются два мужских имени, то она ставится обычно во множественном числе: Генрих и Томас Манны, Эдмон и Жюль де Гонкуры; отец и сын Ойстрахи;

2) при двух женских именах фамилия ставится в единственном числе: Тамара и Ирина Пресс;

3) если фамилия сопровождается мужским и женским именами, то она сохраняет форму единственного числа: Франклин и Элеонора Рузвельт; то же при сочетаниях господин и госпожа, лорд и леди и т. п.: господин и госпожа Райнер, лорд и леди Гамильтон.

Однако при сочетаниях муж и жена, брат и сестра фамилия чаще употребляется в форме множественного числа: муж и жена Эстремы, брат и сестра Ниринги;

4) при слове супруги фамилия ставится в форме единственного числа: супруги Кент;

5) при слове братья или сестры фамилия чаще ставится в единственном числе: братья Адельгейм, сестры Кох; но братья Вайнеры.

Женские имена на мягкий согласный библейского происхождения типа Рахиль, Руфь, Юдифь склоняются: у Рахили, с Юдифью. Не склоняются женские имена Николь, Нинель, Рашель и др.

Варианты падежных окончаний существительных

Несколько замечаний о вариантных падежных окончаниях. Сосуществуют вариантные формы родительного падежа единственного числа существительных мужского рода типа много народа - много народу, чашка чая - чашка чаю.

Формана - у (- ю) встречается в следующих случаях:

1) у имен существительных с вещественным значением при указании на количество, то есть для обозначения части целого: килограмм сахару (ср.: вкус сахара), достать керосину (ср.: запах керосина); наблюдается в настоящее время такая тенденция: при конкретном обозначении количества (тонна сахара, килограмм клея) используется чаще форма на - а (-я), а в глагольных сочетаниях, обозначающих вес (массу), вообще употребляется форма на - у (-ю), например: достать тесу, мелу, скипидару, прикупить луку, рису, сыру; при наличии определения употребляется форма на - а (-я): стакан горячего чая, существительные с уменьшительным суффиксом употребляются, как правило, с ударяемым окончанием - у: выпить чайку, кваску, поесть медку, сырку;

2) у существительных отвлеченных, если выражается указанный оттенок количественного значения: наделать шуму, наговорить вздору;

3) у некоторых существительных с собирательным значением: много народу (ср.: история народа);

4) в устойчивых выражениях: без году неделя, не до смеху, с глазу на глаз, с миру по нитке, конца-краю нет, дать маху, поддать пару, сбить с толку, нашего полку прибыло, без роду и племени, спору нет, прибавить шагу и др.;

5) после предлогов из, от, с при обозначении удаления откуда-либо или причины действия; после предлога до (в достигательном значении); после предлога без при указании на отсутствие чего-либо; после частицы ни: двадцать лет от роду, умереть с голоду, крикнуть с испугу, танцевать до упаду, говорить без умолку, нужно до зарезу (в ряде примеров - наречное значение), ни шагу дальше, ни слуху ни духу, не был ни разу и т. д.;

6) в отрицательных предложениях: не показывать виду, не хватает духу, покою нет, износу нет, отбою нет, отказу не было и т. д.

В некоторых случаях возможна дифференциация значений форм на - у (-ю) и на - а (-я). Так, выйти из дому значит «выйти из своего дома», а выйти из дома может обозначать «выйти из строения определенного типа» или «выйти из обозначенного дома»; уйти из дому (на некоторое время) - уйти из дома (покинуть семью); леса нет (отсутствует лес) - лесу нет (отсутствует строительный материал).

Следует отметить, что формы на - у (-ю) убывают: происходит подравнивание под общую модель родительного падежа с окончанием на - а (-я). Так, в словаре В.И. Даля приводится известная поговорка в такой редакции: Ложка дегтю в бочке меду, а в современных словарях: Ложка дегтя в бочке меда.

Варианты окончаний - у (- е) находим также в форме предложного падежа единственного числа существительных мужского рода типа в отпуске - в отпуску, в цехе - в цеху. Они связаны с различными условиями их возникновения и развития, такими, как синтаксическая роль предложного сочетания и выражаемое ими значение (ср.: работа на дому - крыша на доме), закрепление одной из форм в устойчивых оборотах (ср.: вариться в собственном соку - сахар в вишневом соке), наличие или отсутствие определения при существительном (ср.: на ветру - на сквозном ветре), стилистический оттенок (книжный или разговорный) и др.

Чаще всего различие между обеими формами предложного падежа выражается в том, что форме на - е присуще объектное значение, а форме на - у - обстоятельственное, если при существительных имеются предлоги в и на. Ср.: растет в лесу - знает толк в лесе, держаться на весу - выгадывать на весе; находиться в строю - в строе простого предложения; это произошло в прошлом году - ученые многих стран приняли участие в Международном физическом годе. Ср. также: грибы в лесу - играть одну из главных ролей в «Лесе» А.Н. Островского; был на Дону - был на «Тихом Доне»; родился в 1918 году - события в «Восемнадцатом годе» А. И. Толстого.

При выборе одной из дублетных форм играет роль фразеологический характер сочетания, употребление слова в прямом или переносном значении, различие в смысловых оттенках и т. д. Ср.: у нас в быту - перемены в быте деревни; брань на вороту не виснет - шов на вороте; задыхаться в дыму - в дыме пожарищ; в кругу друзей - в круге представлений; весь в поту - трудиться в поте лица; у него в роду - в роде Толстых; в третьем ряду - в ряде случаев; на хорошем счету - на расчетном счете; стоять в углу - в угле треугольника; машина на ходу - отразиться на ходе дела; сад в цвету - во цвете лет и т. д.

При наличии определения вместо формы на - у (-ю) возможна форма на - е: в снегу - в пушистом снеге, на краю - на переднем крае.

Сопоставляя существующие в наше время параллельные формы на грунте - на грунту, на дубе - на дубу, в отпуске - в отпуску, в спирте - в спирту, на холоде - на холоду, в цехе - в цеху, в чае - в чаю и т. п., мы отмечаем книжный или нейтральный характер форм на - е и разговорный (профессиональный, иногда с оттенком просторечия) - форм на - у (-ю).

Существуют варианты форм именительного падежа множественного числа существительных мужского рода типа инспекторы - инспектора, слесари - слесаря. Отчетливо вырисовывается тенденция в их развитии: все чаще закрепляются формы на ударяемые - а (-я) за счет форм с неударяемыми - ы (-и).

Так, Ломоносов приводит „только три слова, употреблявшиеся XVIII в. в именительном падеже множественного числа с окончанием - а (бока, глаза, рога - формы двойственного числа при названиях парных предметов) и небольшой перечень имен существительных, допускавших двоякое употребление форм на - ы (-и) и на - а (береги - берега, колоколы - колокола, лесы - леса, луги - луга, островы - острова, снеги - снега и др.). В исследованиях наших дней приводится около 650 существительных на - а (-я), закрепившихся в литературном языке, имеющих нередко нейтральные варианты - ы (-и), частично ограниченных в своем использовании (формы устарелые, просторечные, профессиональные и Т.Д.).

Из форм на - а (-я) наиболее употребительными являются следующие: борта, буфера, веера, века (но: в кои веки, во веки веков), векселя, вензеля, вороха, доктора, дупеля, егеря, желоба, жемчуга, жернова, закрома, катера, кивера, кителя, колокола, купола, кучера, лемеха, невода, обшлага, окорока, округа, ордера, отруба, паруса, паспорта, перепела, погреба, потроха, профессора, стога, сторожа, тенора, терема, тетерева, фельдшера, флюгера, хутора, шелка, штемпеля.

Колебания наблюдаются при употреблении следующих слов: бункеры-бункера, годы-года, инспекторы - инспектора, клеверы - клевера, кормы - корма, коробы - короба, кузовы - кузова, лекари - лекаря, отпуски - отпуска, пекари - пекаря, прожекторы - прожектора, промыслы - промысла, секторы - сектора, слесари - слесаря, токари - токаря, томы - тома, тополи - тополя, трактора - тракторы, флигели - флигеля, хлевы - хлева, шомполы - шомпола, штабели - штабеля, якори - якоря, ястребы - ястреба.

При выборе одной из дублетных форм нужно учитывать структуру слова, его происхождение, место в нем ударения, стилистическую дифференциацию, условия контекста.

Так, помимо односложных слов (бег - бега, бок - бока, лес - леей, снег - снега, шелк - шелка и др.), формы на - а (-я) образуют чаще всего слова, имеющие в единственном числе ударение на первом слоге (вечер - вечера, голос - голоса, жернов - жернова, округ - округа, окорок - окорока, перепел - перепела, череп - черепа и др.).

Трехсложные (и многосложные) слова с ударением на среднем слоге основы обычно образуют формы на - ы (-и): аптекари, библиотекари, бухгалтеры, композиторы, ораторы и др. (о формах директора, профессора и др. (см. ниже).

Слова с ударением на конечном слоге основы тоже образуют формы на - ы: пароходы, ревизоры и др. (единичные исключения: обшлаг - обшлага, рукав - рукава).

Некоторые добавочные указания дает происхождение слов. Слова французского происхождения с ударяемыми суффиксами - ер (-ёр) сохраняют устойчивое ударение на конечном слоге основы, поэтому не принимают окончания - а: актёры, гастролёры, грийёры, инженеры, режиссёры, шофёры.

- тор) также не принимают окончания - а, если обозначают неодушевленные предметы (обычно это термины): детекторы, индукторы, конденсаторы, рефлекторы, рефрижераторы.

Слова латинского происхождения (на - ор, - тор), обозначающие одушевленные предметы, имеют в одних случаях окончание - а, в других - ы; слова, получившие широкое распространение и утратившие книжный характер, обычно имеют окончание - а: директора, доктора, профессора и др.; слова же, сохраняющие книжный характер, употребляются с окончанием - ы: авторы, конструкторы, лекторы, новаторы, ректоры и др. Разграничение одушевленности и неодушевленности позволяет дифференцировать такие формы, как кондуктора (работники транспорта) и кондукторы (приспособления в технике).

Важную роль играет стилистическое разграничение рассматриваемых дублетных форм, отграничение нормативных для современного общелитературного языка форм на - ы (-и) от устарелых, разговорных, просторечных или профессиональных форм на - а (-я- ) таких, как автора, аптекаря, бухгалтера, выбора, инженера, клапана, конуса, конюха, лацкана, лектора, офицера, порта, почерка, приговора, раза, слога, служителя, супа, торта, циркуля, шофера, штурмана и т. п.

В последние годы стали особенно часто употребляться с разговорными окончаниями такие слова: договоры - договора, корректоры - корректора, крейсеры - крейсера, прииски - прииска, редакторы - редактора, тракторы - трактора, цехи - цеха и др.

Некоторые лингвисты считают, что вариантные формы в этих случаях уже можно признать допустимыми в устной речи.

В некоторых случаях формы на - а (-я) различаются своими значениями: боровы (кабаны) - борова (дымоходы); корпусы (туловища) - корпуса (здания; войсковые соединения); мехи (кузнечные, бурдюки) - меха (выделанные шкуры); образы (литературно-художественные) - образа (иконы); ордены (рыцарские и монашеские общества) - ордена (знаки отличия); поясы (географические) - пояса (части одежды); пропуски (недосмотры) - пропуска (документы); соболи (животные) - соболя (меха); токи (электрические) - тока (место молотьбы); тоны (звуковые) - тона (переливы цвета); тормозы (препятствия) - тормоза (приборы); учители (идейные руководители) - учителя (преподаватели); хлебы (печеные) - хлеба (на корню); цветы (растения) - цвета (окраска); юнкеры (до 1945 г. в Германии так называли крупных землевладельцев) - юнкера (курсанты в военных училищах царской России). Разграничиваются также лагери (общественно-политические группировки) - лагеря (военные, пионерские, туристские и т. д.). Ср. также: проводы (при отъезде) - провода (электрические); счеты (прибор, взаимные отношения) - счета (документы).

Вариантные формы типа пять килограммов - пять килограмм, пара рогов - бодливой корове бог рог не дает, несколько свечей - игра не стоит свеч, двое грабель - двое граблей и т. д. связаны в своем возникновении и развитии с рядом причин: историей отдельных типов склонения имен существительных (начиная с древнерусского языка), взаимодействием отдельных стилей, влиянием диалектов, степенью освоения заимствованных слов, логических сочетаний, закреплением некоторых форм в устойчивых фразеологических сочетаниях и т. д.

Параллельные формы родительного падежа множественного числа отмечаются у существительных всех родов, а также у существительных, употребляющихся только во множественном числе.

Многие существительные мужского рода с непроизводной основой на твердый согласный (кроме шипящих) имеют в родительном падеже множественного числа нулевое окончание: пара сапог, отряд солдат, много волос, несколько раз. Сюда же относятся следующие группы существительных:

1) названия парных предметов: (пара) ботинок, валенок, чулок (но: носков), (без) погон, эполет; (цвет) глаз;

2) названия некоторых национальностей, главным образом на - н и - р: англичан, армян, башкир, болгар, грузин, лезгин, осетин, румын, турок, цыган; «Последний из могикан», но: бедуинов, берберов, бушменов, калмыков, киргизов, монголов, таджиков, тунгусов, узбеков, якутов; колебания: туркменов - туркмен, сарматов - сармат и некоторые другие;

3) названия воинских групп, прежних родов войск: отряд (группа) рейтар, (группа) гренадер, гусар, драгун, кадет, кирасир, улан (при указании количества: 5 гренадеров, 20 гусаров и т. д.); но: минеров, саперов;

4) Название некоторых единиц измерения, обычно употребляющихся с именами числительными: (несколько) ампер, ватт, вольт, грамм, эрстед ; колебания: микронов - микрон, омов - ом, рентгенов - рентген; граммов - грамм, килограммов - килограмм; каратов - карат, кулонов - кулон, ньютонов - ньютон, эргов - эрг и некоторые другие (в устной речи используются более короткие формы).

Вариантные формы родительного падежа множественного числа некоторых существительных женского рода связаны с различными по звуковому составу или по ударению начальными формами: барж (от баржа) - баржей (от баржа); басен (от басня)

- басней (от баснь); песен (от песня) - песней (от песнь); саженей (от сажень) - сажен и саженей (от сажень). Современному литературному языку присущи первые в каждой из приведенных пар формы.

Нормативными являются формы: вафель, домен, кочерег, кровель, оглобель (реже оглоблей), розог, свадеб, сплетен, усадеб, (реже усадьб); долей, кеглей, пеней, пригоршней, саклей, свечей (реже свеч), цапель (реже цаплей), нянь, простынь (реже простыней).

Колебания наблюдаются у имен собственных: у наших Валь - Валей, Галь - Галей, Оль - Олей и т. п. Чаще встречаются более короткие формы (если вообще можно говорить о частотности в данном случае), в противоположность мужским именам однотипного склонения: у наших Ваней, Васей, Петей.

Встречаются колебания в форме родительного падежа множественного числа существительных среднего рода: дупел - дупл, ремесел - ремесл, русел - русл, но чаще употребляются формы со вставкой гласного.

Стилистическими вариантами являются литературные формы: захолустий, побережий, снадобий и разговорно-просторечные: захолустьев, побережьев, снадобьев.

Нормативные формы: верховьев, низовьев, устьев; колен - коленей - коленьев (в зависимости от значения слова колено); яблок (устар. и простор, яблоков от диалектной формы м. р. яблок); блюдец, зеркалец, корытец (реже корытцев), одеялец, поленец, полотенец, щупалец; болотцев, копытцев и копытец, кружевцев и кружевец.

Вариантные формы: выжимков и выжимок, высевков и высевок, выческов и вычесок, опивков и опивок.

Из вариантов граблей - грабель, ходулей - ходулъ более употребительны первые в каждой паре. Чаще рейтуз, а не рейтузов; выкрутасов, а не выкрутас.

Нормативны: заморозков, лохмотьев, отрепьев, подонков; нападок, потемок, сумерек, шаровар; будней, дровней, яслей.

Из форм дверьми - дверями, дочерьми - дочерями, лошадьми - лошадями в нейтральной речи чаще используются первые в каждой паре.

При обычных формах костями и плетями во фразеологических оборотах сохраняется форма с ударяемым окончанием: лечь костьми, наказание плетьми.

Единственное и множественное число существительных

Нередко форма единственного числа имени существительного употребляется в значении множественного. Например, если указывается, что одинаковые предметы принадлежат каждому лицу или предмету из целой группы или находятся в одинаковом отношении к ним (так называемое дистрибутивное значение): Повелено брить им бороду (А. Пушкин). Ср.: У обоих часов сломалась пружина; Изучается форма уха, носа и глаз; Все повернули голову в сторону двери; Девушки закрыли лицо передником.

Некоторые существительные, обычно используемые в форме единственного числа, при употреблении во множественном числе, приобретают особые смысловые или стилистические оттенки:

1) существительные отвлеченные: шумы в сердце, различные температуры, морские глубины, южные широты; в индивидуальном употреблении у писателей: лжи, смехи, риски, дружбы, влюбления;

2) существительные с вещественным значением: смазочные масла, крепкие т а б а к и, высококачественные стали, красные и белые глины, культурные луки, бензины, граниты, каучуки, цементы, эфиры; бронзы, фарфоры, хрустали (изделия); овсы, ячмени;

3) существительные собственные: Гоголи и Салтыковы-Щедрины, «Дело Артамоновых», «Дни Турбиных».

Семантические отличия некоторых форм имен прилагательных

Часто полная форма прилагательных указывает на постоянный признак предмета, а краткая - на временный. Ср.: он больной - он болен, она такая добрая - будьте добры, движения его спокойные - лицо его спокойно.

В других случаях полная форма прилагательных обозначает абсолютный признак, не связанный с конкретной обстановкой, а краткая - относительный признак применительно к определенной ситуации: потолок низкий (признак вообще) - потолок низок (для высокой мебели). Ср. также: ботинки малы, сапоги велики, проход узок - выражение излишка или недостаточности размера.

Краткая форма выражает признак более категорично, чем полная. Ср.: ты глупый - ты глуп, он смелый - он смел.

Наблюдаются колебания в образовании краткой формы от прилагательных на - енный типа родственный: допустимы формы на - енен и на - ен (родственен и родствен). Таких слов десятки, и чаще используются более экономные формы на - ен бессмыслен, бесчувствен, естествен, мужествен, свойствен, тождествен и т. п.

Формы степеней сравнения имен прилагательных (простые и сложные) стилистически разграничиваются следующим образом: в книжном стиле преобладает сложная форма сравнительной степени, в разговорном - простая, например: показатели успеваемости в этом семестре более высокие, чем в предыдущем; этот дом выше соседнего. Для превосходной степени стилистическая окраска обратная: в книжном стиле - простая форма, в разговорном - сложная, например: глубочайшие мысли - самые глубокие колодцы в нашей местности, строжайшая диета - самая строгая учительница в школе.

Не отвечают литературной норме формы более лучший, более худший, в которых сравнительная степень выражена дважды.

Особенности использования числительных

В составных количественных числительных склоняются все образующие их слова: с двумя тысячами пятьюстами семьюдесятью тремя рублями. Такая форма как «триста шагами дальше» носит просторечный характер.

Сочетания типа 22 суток грамматически не оправданы: нельзя сказать ни «двадцать два суток», ни «двадцать две суток»; ни даже - в отчаянии - «двадцать двое суток». Последнее сочетание построено вопреки правилам русской грамматики: составные числительные образуются только из количественных числительных, и в них не может входить числительное собирательное (двое и т. п.). В разговорной речи (некодифицированной) подобные сочетания встречаются, а в речи нормативной следует пользоваться синонимическими выражениями с лексической заменой существительного (22 дня) или употреблять составные числительные не в именительно-винительном падеже, а в других падежах: в течение двадцати двух суток, закончились двадцать вторые сутки и т. п.

Допустимы варианты дать по пять тетрадей - по пяти тетрадей, связанные с использованием предлога по в так называемом дистрибутивном значении. Первая форма (по пять тетрадей) разговорная, вторая (по пяти тетрадей) - книжная. Первая форма (с винительным падежом числительного) в настоящее время используется чаще второй (с дательным падежом).

Такое же различие имеется в парах: по несколько человек - по нескольку человек, по много дней - по многу дней (с неопределенно-количественными числительными).

Правильно сочетание сорок пять и пять десятых процента (не процентов): при смешанном числе существительным управляет дробная часть, а не целое число. Возможен вариант: сорок пять с половиной процентов.

Как правильно ? беседа с полутора десятком слушателей - беседа с полутора десятками слушателей. Нормативен второй вариант: при числительном полтора (полторы) существительное ставится в форме единственного числа только в именительно-винительном падеже (полтора стакана, полторы ложки), а в остальных падежах - в форме множественного числа (более полутора стаканов, с полутора ложками).

При слове сутки употребляется форма полтора суток (с ударением на первом о).

Собирательные числительные употребляются в следующих случаях:

1) с существительными мужского и общего рода, называющими лиц мужского пола: двое друзей (наряду с два друга), трое сирот;

2) с существительными, имеющими только формы множественного числа: двое суток, четверо ножниц (начиная с пятеро обычно используются числительные количественные: пять суток, шесть ножниц);

3) с существительными дети, ребята, люди, лицо - в значении «человек»: двое детей, трое ребят (в разговорной речи по аналогии также: трое девчат), двое людей, четверо незнакомых лиц ;

4) с личными местоимениями: нас двое, их было пятеро;

5) с субстантивированными числительными: вошли двое; трое в серых шинелях.

В разговорной речи круг сочетаемости собирательных числительных шире. Они сочетаются:

1) с названиями лиц женского пола: Семья Зиненков состояла из отца, матери и пятерых дочерей (А. Куприн); Трое женщин в доме (Г. Николаева);

2) с названиями молодых животных: двое медвежат, трое щенят;

3) с названиями парных предметов: двое рукавиц, трое чулок.

В некоторых случаях собирательные числительные вносят сниженный стилистический оттенок, поэтому: два профессора (не двое профессоров), три генерала (не трое генералов).

Собирательные числительные в сочетании с одушевленными существительными употребляются во всех падежах (трое детей, мать троих детей), а в сочетании с неодушевленными существительными в косвенных падежах (кроме винительного) не употребляются: с тремя ножницами (не с троими ножницами).

В сочетаниях количественных числительных с именами существительными в разговорной речи наблюдается ослабление категории одушевленности: купить две коровы, поймать четыре рыбы.

То же в сочетаниях с составными числительными, оканчивающимися на два, три, четыре: вызвать двадцать два студента (не вызвать двадцать двух студентов), выдвинуть сто четыре кандидата (не выдвинуть сто четырех кандидатов).

Стилистика местоимений

Иногда личное местоимение 3-го лица используется для усиления, подчеркивания предшествующего существительного-подлежащего, например: Твой милый образ, незабвенный, он предо мной везде, всегда… (Ф. Тютчев); Слезы унижения, они были едки (К. Федин); Весь облик Грузии любимой, о н стал другим в сознанье жить (Н. Тихонов). При отсутствии специального стилистического задания придать речи возвышенный тон такое повторение подлежащего придает ей разговорно-просторечный оттенок: Дьявол - он самый хвастун (Л. Толстой); А отец - он Якова больше любит (М. Горький).

В паре у нее - у ней второй форме присущ, разговорный оттенок, например: У ней лились слезы (К. Федин).

Варианты внутри их - внутри них отличаются отсутствием или прибавлением начального н к личным местоимениям 3-го лица после предлогов: прибавляется н после всех простых предлогов, (без, в для, до, за и т. д.) и ряда наречных предлогов, управляющих родительным падежом (возле, вокруг, впереди, мимо и т. д.); но (с дательным падежом) вопреки ему, согласно ей, наперекор им и т. д.

Не прибавляется н после отыменных предлогов и употребляемого в функции предлога сочетания существительных с первообразными (простыми) предлогами: при помощи ее, не в пример им и т. п.

Употребляются вариантные формы: в отношении его - в отношении него, насчет их - насчет них; у всех их - у всех них, для всех их - для всех них, над всеми ими - над всеми ними; между вами и ши - между вами и ними, между мной и им - между мной и ним. Ср.: Видишь разницу между нами и ими… (М. Горький). - … Нет между нами и ними никакой средней линии (А. Гайдар).

После сравнительной степени прилагательного или наречия н не прибавляется: моложе ее, выше его, старше их.

При употреблении возвратного местоимения себя и возвратно-притяжательного местоимения свой может возникнуть неясность или двузначность, связанная с тем, к какому предшествующему существительному или личному местоимению они относятся.

Например, в предложении: Он не разрешает мне производить опыты над собой - двусмысленность вызвана тем, что над собой может быть отнесено и к он, и ко мне. Согласно правилу, возвратное местоимение следует относить к слову, называющему производителя действия (в данном случае к местоимению он).

В подобных случаях, во избежание двузначности рекомендуется перестроить предложение, например:

Он не разрешает, чтобы я производил опыты над собой. - Он не разрешает, чтобы я производил опыты над ним.

Аналогичное положение может возникнуть при употреблении местоимения свой, которое также соотносится со всеми тремя грамматическими лицами. Так, в предложении: Мать попросила дочь принести свое платье - слово свой следует отнести к дочери как производителю действия. При замене местоимения свой личным местоимением ее в притяжательном значении (принести ее платье) принадлежность должна быть отнесена к матери. Но в обоих случаях сохраняется оттенок неясности, двузначности, поэтому подобные предложения рекомендуется перестраивать: Мать попросила, чтобы дочь принесла свое платье. - Мать попросила, чтобы дочь принесла е е платье.