Танковое сражение под Прохоровкой – наглядно в цифрах. Сражение под прохоровкой

Сложно найти человека, который никогда не слышал о Прохоровке. Бои у этой железнодорожной станции, продолжавшиеся с 10 по 16 июля 1943 года, стали одним из самых драматичных эпизодов Великой Отечественной. К очередной годовщине сражения под Прохоровкой Warspot публикует спецпроект, который расскажет о предыстории и основных участниках битвы, а также с помощью интерактивной карты познакомит с малоизученными боями, происходившими 12 июля к западу от станции.

К западу от Прохоровки. Интерактивная карта

Бои в районе совхоза Октябрьский и высоты 252,2

12 июля 1943 года главный удар к западу от станции Прохоровка наносили 18-й и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова. Их действия поддерживали части 9-й гвардейской воздушно-десантной и 42-й гвардейской стрелковой дивизий из состава 5-й гвардейской армии генерал-лейтенанта А. С. Жадова.

Предполагалось, что силы советских войск одновременными ударами с севера и юга охватят район совхоза Октябрьский. После этого быстрыми и решительными действиями в этом месте наши танки совместно с пехотой должны были прорвать оборону противника и продолжать наступление. Но последовавшие события выглядели несколько по иному.

В составе двух танковых корпусов Красной армии насчитывалось 368 танков и 20 САУ. Но пустить их в ход одновременно, обрушив на противника лавину стальных машин, возможности не было. Развернуть большое количество бронетехники в этом районе мешал рельеф местности. Преграждая путь танкам, перед совхозом Октябрьский от реки в сторону Прохоровки протянулась глубокая балка, дополненная несколькими отрогами. В итоге 31-я и 32-я танковые бригады 29-го корпуса наступали на участке шириной до 900 метров между железной дорогой и балкой. А 25-я танковая бригада атаковала противника южнее, отделённая от корпуса линией железной дороги.

181-я танковая стала передовой бригадой 18-го танкового корпуса, продвигавшейся вдоль реки. Балка помешала развернуть 170-ю бригаду, и её пришлось отправить в район железной дороги, поставив её следом за 32-й бригадой. Всё это привело к тому, что танки бригад вводились в бой по частям, группами по 35–40 машин, и не одновременно, а с интервалом от 30 минут до часа.

Кто же противостоял наступавшим танкам Красной армии на этом важном участке фронта у совхоза Октябрьский и высоты 252,2?

На участке между рекой Псёл и железной дорогой располагались части немецкой дивизии «Лейбштандарт». На высоте 252,2 закрепился батальон пехоты на бронетранспортёрах из состава 2-го панцергренадёрского полка. При этом немецкие пехотинцы разместились в траншеях, а БТР-ы сосредоточили за высотой. Неподалёку занял позиции дивизион самоходных гаубиц - 12 «Веспе» и 5 «Хуммелей». На самой высоте и на её обратных скатах были установлены противотанковые орудия.

Два других батальона 2-го панцергренадёрского полка, усиленные штурмовыми и противотанковыми орудиями, заняли оборону в районе совхоза Октябрьский. За высотой 252,2 и совхозом расположилась большая часть боеспособных танков из состава танкового полка дивизии: около 50 Pz IV с длинноствольной 75-мм пушкой и ещё несколько танков других типов. Часть танков была выделена в резерв.

Фланг дивизии между рекой и совхозом прикрывал разведбатальон, располагавший десятью «Мардерами». В глубине обороны в районе высоты 241,6 находились позиции гаубичной артиллерии и шестиствольных реактивных миномётов.

В 8:30 утра 12 июля, после залпа «Катюш», наши танкисты перешли в наступление. Первыми к высоте 252,2, находившейся на их пути, вышли 26 «тридцатьчетвёрок» и 8 СУ-76 29-го танкового корпуса. Они тут же были встречены огнём немецких противотанковых орудий. Несколько танков были подбиты и загорелись. Танкисты, открыв огонь, стали активно маневрировать и двигаться к совхозу. Экипажи подбитых танков, не покидая боевых машин, стреляли по противнику - до тех пор, пока новое попадание не заставляло выбраться из горящего танка или погибнуть в нём.

С севера в направлении Октябрьского продвигались 24 танка Т-34 и 20 Т-70 из 181-й бригады. Как и у высоты 252,2, наши танки были встречены сильным огнём и стали нести потери.

Вскоре в районе высоты 252,2 появились остальные танки 32-й бригады. Командир 1-го танкового батальона Майор П. С. Иванов, увидев горящие танки бригады, решил обойти опасный участок. С группой из 15 танков он пересёк железную дорогу и, двигаясь к югу от неё, устремился к совхозу Комсомолец. По мере появления группы наших танков вступали основными силами в бой за совхоз Октябрьский, а частью сил пытались сбить немцев с высоты 252,2.

К 10 часам утра в районе совхоза уже участвовали в бою танки четырёх наших танковых бригад и 12 самоходных установок. Но быстро взять Октябрьский не удавалось - немцы сопротивлялись упорно. Штурмовые, самоходные и противотанковые орудия противника вели сильный огонь по многочисленным целям на поле боя. Наши танки маневрировали, удаляясь от совхоза и приближаясь к нему и время от времени ненадолго останавливаясь для ведения огня. При этом количество подбитых советских танков районе совхоза и высоты 252,2 увеличивалось. Несли потери и немцы. В 11:35 танки 181-й бригады впервые смогли ворваться в совхоз Октябрьский, но так как оборона немцев не была подавлена, то бой продолжался.

Уже к 10 часам немецкие танки стали подтягиваться к передовой и вступать в бой с нашими танками. Во время отражения первых наших атак на высоте 252,2 были подбиты и сожжены несколько немецких «четвёрок». Немецкие танкисты, понеся потери, вынуждены были отойти на обратные скаты высоты.

К 13:30 совместными действиями наших танкистов и мотострелков из состава бригад 18-го и 29-го корпусов совхоз Октябрьский был полностью освобождён от противника. Однако дальнейшего развития наступления 5-й гвардейской танковой армии на участке Октябрьский - высота 252,2 не произошло. Чтобы задержать наши танковые корпуса, немцы бросили против них крупные силы авиации. Налёты производились в течение нескольких часов группами от 8 до 40 самолётов.

Помимо этого немцы проводили контратаки с участием своих танков. Части наших войск, занявших оборону в районе совхоза, во второй половине дня отбили несколько контратак противника.

Обе стороны понесли большие потери во время боя в этом районе, особенно в технике. Около 120 танков и самоходок 18-го и 29-го танковых корпусов были подбиты и сожжены в районе совхоза Октябрьский и высоты 252,2. Немцы потеряли подбитыми и сгоревшими 50% танков, участвовавших в этом бою, а также две САУ «Грилле», пять «Веспе», один «Хуммель», более 10 бронетранспортёров, около 10 противотанковых орудий. Были потери и среди других видов вооружения и техники.

Не менее ожесточённые бои развернулись под Прохоровкой и на других участках фронта.

Бои в районе хутора Сторожевое

Ожесточённые бои в районе хутора Сторожевое продолжались в течение всего предыдущего дня (11 июля). Упорно обороняясь, подразделения 169-й танковой и 58-й мотострелковой бригад 2-го танкового корпуса совместно с пехотинцами 285-го стрелкового полка отбивали все атаки противника. Взять Сторожевое 11 июля немцы так и не смогли. Однако пехоте 1-го панцергренадёрского полка, усиленной примерно 12 «Мардерами», удалось захватить лес и высоту к северу от Сторожевого.

В 8:30 утра в наступление перешла 25-я танковая бригада 29-го танкового корпуса Красной армии. В дополнение к имеющимся 67 танкам в качестве усиления она получила восемь САУ, из них 4 СУ-122 и 4 СУ-76. Действия бригады поддерживала пехота 9-й гвардейской дивизии. Согласно поставленной задаче, бригада должна была наступать в направлении хуторов Сторожевое и Ивановский Выселок, выйти в глубину обороны противника, после чего быть в готовности к дальнейшему развитию наступления.

Первыми перешли в атаку около 30 «тридцатьчетвёрок» с десантом пехоты на борту. Уже в самом начале движения наши танки попали под прицельный и плотный огонь «Мардеров» и противотанковых орудий 1-го панцергренадёрского полка.

Пехота была накрыта миномётными залпами и залегла. Потеряв несколько танков подбитыми и сгоревшими, «тридцатьчетвёрки» вернулись на исходные позиции.

В 10 утра атака возобновилась - на этот раз силами всей бригады. Впереди наступал батальон на Т-34 и 4 СУ-122. Следом за ними двигались 36 Т-70 и 4 СУ-76. При подходе к Сторожевому танки и САУ бригады вновь были встречены сильнейшим огнём с восточной окраины леса. Расчёты немецких противотанковых орудий и экипажи «Мардеров», укрывшись среди растительности, вели губительный огонь из засад. За короткое время многие наши танки и самоходки были подбиты и сожжены.

Части боевых машин всё же удалось прорваться в глубину обороны противника, но и здесь их ждала неудача. Выйдя в район хутора Ивановский Выселок, подразделения бригады Володина были встречены огнём танков дивизии «Райх». Понеся значительные потери и не имея поддержки соседей, танкисты вынуждены были отступить.

К полудню оставшиеся на ходу 6 Т-34 и 15 Т-70 сосредоточились к юго-востоку от Сторожевого. Все самоходки, поддерживавшие бригаду, были к этому времени подбиты или сожжены. В этом неудачном для себя бою экипажи наших танков и САУ действовали мужественно и отчаянно, о чём красноречиво говорят эпизоды сражения.

Одна из самоходок под командованием лейтенанта В. М. Кубаевского получила попадание и загорелась. Её экипаж продолжал стрелять по противнику, пока не закончились снаряды, после чего объятая пламенем самоходка пошла на таран немецкого танка. В момент столкновения САУ взорвалась.

У другой самоходки под командованием лейтенанта Д. А. Ерина в результате попаданий немецких снарядов была перебита гусеница и разбит ленивец. Несмотря на ожесточённый огонь по самоходному орудию, Ерин выбрался наружу и починил гусеницу, после чего вывел повреждённую машину из боя и направил её в расположение ремонтников. Спустя 4 часа ленивец был заменен на новый, и Ерин сразу же отправился снова в бой.

Лейтенанты Востриков, Пичугин, Слаутин и младший лейтенант Шапошников, воевавшие на Т-70, погибли в бою, продолжая стрелять по врагу из горящих танков.

Отразив все атаки 25-й бригады, немцы сами перешли в наступление на Сторожевое, постепенно увеличивая силу своих ударов. В районе часа дня с юго-западного направления хутор был атакован батальоном 3-го панцергренадёрского полка дивизии «Райх» при поддержке десяти штурмовых орудий. Позднее с севера в направлении хутора нанесли удар 14 танков и пехота дивизии «Лейбшатандарт». Несмотря на упорное сопротивление наших войск, к 18 часам немцы захватили Сторожевое. Однако дальнейшее продвижение противника было остановлено.

Небольшой участок в районе Сторожевое оказался единственным, на котором в течение дня 12 июля частям двух немецких дивизий «Лейбштандарт» и «Райх» удалось в ходе атак продвинуться вперёд.

Бои в районе хуторов Ясная Поляна и Калинин

На вспомогательном направлении южнее Сторожевого 12 июля наступал 2-й гвардейский танковый корпус. Перед его командиром полковником А. С. Бурдейным была поставлена сложная задача. Наступательные действия бригады его корпуса должны были сковать силы дивизии «Райх» на участке Ясная Поляна - Калинин и лишить противника возможности перебрасывать войска на направление главного удара 5-й гвардейской танковой армии.

Быстро меняющаяся обстановка внесла изменения в подготовку корпуса к наступлению. Ночью дивизиям немецкого 3-го танкового корпуса к югу от Прохоровки удалось прорвать оборону 69-й армии и выйти в район деревни Ржавец. Для блокирования немецкого прорыва стали использоваться соединения и части 5-й гвардейской танковой армии, находившиеся в резерве или готовящиеся наступать к западу от Прохоровки.

В 7 утра из состава 2-го гвардейского корпуса была выведена одна из трёх танковых бригад и переброшена для противодействия немецкому 3-му танковому корпусу. Из 141 танка в распоряжении Бурдейного оставалось лишь около сотни. Это ослабило боевые возможности корпуса и лишило его командира резерва.

Противостоящая гвардейцам дивизия «Райх» располагала более чем сотней танков и САУ, а также 47 противотанковыми орудиями. Да и по количеству личного состава дивизия «Райх» вдвое превосходила собиравшийся атаковать её танковый корпус.

Часть сил дивизии «Райх» заняла оборону, в то время другая часть находилась в состоянии ожидания. Бронегруппа дивизии, состоявшая из танков, самоходных орудий и пехоты на бронетранспортёрах, была отведена с передовой и пребывала в готовности действовать в зависимости от обстановки.

Понимая всю сложность ситуации, Бурдейный попросил перенести время начала перехода корпуса в наступление и получил на это разрешение. Только в 11:15 две танковые бригады корпуса, насчитывавшие 94 танка, начали атаковать дивизию «Райх».

25-я гвардейская танковая бригада нанесла удар в направлении Ясной Поляны. Встретив сильное сопротивление противника, наши танкисты смогли овладеть лишь лесом к югу от села. Дальнейшее продвижение бригады было остановлено огнём противотанковых орудий.

Пройдя в атаке из района Беленихино через позиции пехоты 4-го панцергренадёрского полка, 28 Т-34 и 19 Т-70 из 4-й гвардейской танковой бригады вступили в бой за Калинин. Здесь наши танкисты столкнулись с примерно 30 танками 3-го батальона 2-го танкового полка СС. Среди танков противника было восемь трофейных «тридцатьчетвёрок», использовавшихся в дивизии «Райх». После потери нескольких танков командир красноармейской бригады прекратил атаку и приказал своим танкистам занять оборону в 600 метрах юго-восточнее Калинина.

К югу от Калинина, на рубеж хуторов Озеровский и Собачевский, прорвались батальоны 4-й гв мотострелковой бригады корпуса Бурдейного. Дальнейшее продвижение наших пехотинцев было остановлено миномётным огнём.

Переход в атаку частей «Райха» на правом фланге дивизии и захват ими Сторожевого серьёзного отразился на положении 2-го гвардейского танкового корпуса. Первой получила приказ отойти назад и прикрыть оказавшийся открытым правый фланг корпуса 25-я бригада. А после сообщения об овладении немцами Сторожевого в 18:00 Бурдейный приказал гвардейским 4-й танковой и 4-й мотострелковой бригадам отойти на исходные позиции. К исходу дня 12 июля 2-й гвардейский танковый корпус был вынужден перейти к обороне на ранее занимаемом им рубеже Беленихино - Виноградовка.

Своими действиями в течение дня бригады корпуса Бурдейного сковали и отвлекли на себя внимание ряда частей дивизии «Райх». Тем самым они не позволили использовать более крупные силы дивизии «Райх» для проведения наступления и помощи соседу - дивизии «Лейбштандарт», отбивавшей атаки двух наших танковых корпусов.

Бой за совхоз Комсомолец

Примерно в 9 часов утра в район высоты 252,2 вышел 1-й батальон 32-й танковой бригады. Его командир майор П. С. Иванов увидел перед собой подбитые и горящие «тридцатьчетвёрки» наступавшего перед ним 2-го батальона бригады. Желая сохранить танки и стараясь выполнить поставленную перед ним задачу, Иванов решил совершить манёвр и обойти высоту слева. Приказав экипажам 15 танков следовать за ним, майор пересёк железную дорогу и продолжил наступление вдоль железнодорожной насыпи. Немцы, не ожидавшие подобного манёвра от наших танкистов, ничего не успели сделать. Танки первого батальона, во главе с «тридцатьчетвёркой» командира, на высокой скорости продолжали продвигаться в глубину обороны противника.

Уже к 9 часам наши танки достигли совхоза Комсомолец и захватили его. Следуя за танкистами, к совхозу прорвались пехотинцы первого батальона 53-й мотострелковой бригады. Быстро разгромив немногочисленные силы немцев, находившиеся в совхозе, наши танкисты и мотострелки заняли оборону в Комсомольце и его окрестностях.

Это был первый успех и самый глубокий прорыв обороны дивизии «Лейбштандарт» на расстояние в 5 километров, достигнутый нашими танкистами утром 12 июля.

Стремясь ликвидировать возникшую угрозу, немцы, задействовав находившиеся рядом подразделения своих войск, ударом с севера отрезали группу наших танкистов и мотострелков от основных сил 29-го танкового корпуса.

Вскоре район совхоза был накрыт артиллерийским и миномётным огнём. Пехотинцы противника пошли в атаку, пытаясь отбить совхоз Комсомолец обратно. Постепенно сила немецких ударов нарастала, в бой была введена бронетехника. Грамотно организовав оборону на занятом рубеже в укреплениях и окопав танки, наши бойцы смогли отразить первые атаки противника.

Оказавшись в окружении, майор Иванов сообщил об этом по радио командиру бригады. Немедленно на помощь защитникам совхоза отправилась группа танков. Они также пересекли железную дорогу и двинулись к совхозу в обход высоты 252,2. Но добраться до Комсомольца им не удалось. Все танки были подбиты огнём противника на подходе к совхозу.

Оставшись без поддержки, подразделения 29-го корпуса смогли продержаться в Комсомольце несколько часов. Немцы постоянно атаковали, а наши танкисты и мотострелки отбивали одну атаку за другой. Пять раз совхоз переходил из руки.

Постепенно неравенство в силах стало давать о себе знать. После того как были подбиты все танки, включая и танк комбата, мотострелки были вынуждены оставить совхоз и с боем отойти в район Ямки, вырвавшись из окружения.

Добиться развития успеха, достигнутого захватом совхоза Комсомолец ещё в самом начале наступления, силам 29-го танкового корпуса не удалось. Однако пока продолжалась схватка за совхоз, она отвлекала на себя внимание и часть сил дивизии «Лейбштандарт» от боёв на передовой.

После двух часов дня основные надежды на дальнейшее развитие наступления командующий 5-й гвардейской танковой армии связывал с действиями 18-го танкового корпуса…

Бой в районе села Андреевка

Примерно в районе часа дня командиры бригад 18-го танкового корпуса получили задачу от генерала Б. С. Бахарова продолжать развивать наступление вдоль южного берега реки Псёл. 110-я танковая бригада, находившаяся до этого в резерве, нацеливалась на Михайловку. 181-я и 170-я бригада совместными действиями с полком «Черчиллей» и при поддержке пехоты 9-й и 42-й гвардейских дивизий и 32-й мотострелковой бригады корпуса должны были захватить Андреевку. Затем двум танковым бригадам предстояло повернуть на юг и нанести удар в глубину обороны дивизии «Лейбштандарт».

181-я танковая бригада выдвинулась к Михайловке. Здесь она соединилась с группой танков «Черчилль» из 36-го отдельного гвардейского полка и пехотой 127-го полка 42-й гвардейской стрелковой дивизии.

Одновременно к Андреевке из района совхоза Октябрьский выдвигались танки 170-й танковой бригады вместе с пехотой 23-го гвардейского полка 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

С немецкой стороны сопротивление нашим войскам оказывали подразделения разведбатальона дивизии «Лейбштандарт» и 6-го панцергренадёрского полка дивизии «Мёртвая Голова».

Танки MK. IV «Черчилль» 36-го гвардейского отдельного танкового полка

Наступление группы наших войск вдоль реки шло медленными темпами. Противник накрывал советскую пехоту залпами из гаубиц и миномётов, вынуждая её залегать. Экипажам танков «Черчилль», количество которых к этому моменту составляло от 10 до 15 единиц, приходилось действовать самостоятельно.

Для перелома ситуации в свою пользу генерал-майор Бахаров ввёл в бой 32-ю мотострелковую бригаду. Совместными действиями соединений и частей 18-го танкового корпуса и стрелкового полка 42-й гв дивизии к трём часам дня Авдеевка была освобождена.

170-я и 181-я бригады повернули на юг и начали наступать в направлении высоты 241,6. Этим ударом бригады стремились рассечь оборону дивизии «Лейбштандарт» на участке между рекой Псёл и железной дорогой.

Остальные силы 18-го танкового корпуса при поддержке пехотинцев 42-й гв дивизии продолжили наступать вдоль реки. К шести часам вечера им удалось захватить Васильевку.

На этом рубеже наступление наших войск было приостановлено. Командир «Мёртвой Головы» Герман Прис направил на усиление пехоты 6-го панцергренадёрского полка часть танков и штурмовых орудий дивизии. Получив подкрепление, немцы стали переходить в контратаки и пытались отбить оставленные ими села обратно. Однако части 18-го танкового корпуса и 42-й гвардейской дивизии прочно удерживали достигнутые рубежи в районе Васильевки.

Бой в районе высоты 241,6

181-я и 170-я бригады, развернувшись на участке между двумя оврагами, стали наступать в южном направлении. Преодолев завесу, выставленную подразделениями разведбатальона дивизии «Лейбштандарт», наши танки совместно с пехотинцами стали продвигаться вглубь обороны противника. Командир дивизии «Лейбштандарт» Виш, находившийся в тот момент на высоте 241,6, прекрасно видел происходившее. Он приказал группе резервных танков во главе с четырьмя «Тиграми» выдвинуться навстречу приближающимся советским танкам и контратакой остановить их наступление. Начался огневой бой между немецкими и советскими танками. Несколько танков двух наших бригад были подбиты.

Умело маневрируя на поле боя и используя складки местности, большей части наших танков всё же удалось прорваться в район высоты 241,6. Здесь экипажи «тридцатьчетвёрок» и Т-70 увидели позиции гаубичных батарей артиллерийского полка «Лейбштандарта». Воспользовавшись предоставившейся возможностью, танкисты стали уничтожать находившиеся поблизости немецкие орудия. Немецкие артиллеристы были шокированы внезапным появлением наших танков и стали прятаться в укрытиях.

Картину происходивших событий хорошо передают воспоминания одного из участников тех событий - Мутерлозе, военнослужащего из 3-го дивизиона, оснащённого 150-мм гаубицами:

«Башня Т-34 показалась снова. Этот танк продвигался сравнительно медленно. На фоне горизонта чётко вырисовывались силуэты солдат Красной Армии, ехавших на нём. На расстоянии 20 или 30 метров от него следовал второй, потом третий и четвёртый. Возможно, их экипажи не верили, что наши две 150-мм пушки могли открыть по ним огонь. Два отделенных от других артиллерийских орудия находились лицом к лицу с этими проворными танками. Но и солдаты на этих танках тоже не стреляли некоторое время. Т-34 достиг опушки леса. Мне казалось, что я одновременно слышал чёткий командирский голос офицера нашей батареи унтер-штурмфюрера Протца и глухие раскаты наших орудий. Кто мог поверить в это? Русские танки продолжали двигаться. Ни один из них не взлетел в воздух, даже не был подбит. Ни единого выстрела! Даже ни единой царапины! Даже солдаты все еще сидели на верху. Потом они напали спрыгивать вниз. Это означало, что теперь битва для наших двух орудий практически проиграна. В этот раз удача была не на нашей стороне. И прежде чем наши артиллеристы смогли перезарядить орудия и выстрелить снова, все танки повернули свои башни и открыли огонь по нашим позициям своими осколочными снарядами без перерыва и сострадания. Они как будто прочесывали градом своих снарядов каждый окоп. Осколки просто роились над нашим укрытием. Песок засыпал нас. Какой же защитой был окоп в земле! Мы чувствовали себя в безопасности, спрятавшись в этой русской земле. Земля спрятала всех: и своих, и врагов. Огонь прекратился внезапно. Не было слышно ни командирских окриков и приказов, ни криков и стонов. Тишина… "

Советским танкам удалось уничтожить несколько немецких тяжёлых гаубиц вместе с частью их расчётов. Это был один из самых глубоких и результативных прорывов танков 5-й гвардейской танковой армии в глубину обороны противника 12 июля. Однако и на этот раз развить успех не удалось.

Подтянув резервы, в том числе и из состава соседней дивизии «Райх», немцы смогли остановить наступление советских танков и нанести им потери. Танки двух наших бригад были вынуждены вернуться в район Андреевки.

Бои в районе хутора Ключи

На участке к северу от реки Псёл 12 июля развернулись ожесточённые бои соединений 5-й гвардейской армии с частями дивизии «Мёртвая Голова».

Боевые действия начались на рассвете. Уже в 4 утра, выдвинувшись из района хутора Весёлый в направлении на юг, атаковал противника сводный батальон из подразделений 51-й и 52-й гвардейских стрелковых дивизий. Наши пехотинцы при поддержке огня миномётов и «Катюш» быстро достигли немецких позиций в районе бараков, севернее хутора Ключи. Гвардейцы вступили в ближний бой с немецкими пехотинцами из 1-го батальона 5-го панцергренадёрского полка. Командир дивизии «Мёртвая Голова» Герман Прис для ликвидации угрозы переправам и обеспечения района предстоящего наступления срочно приказал ввести в бой танки. К тому времени на другой берег реки немцы успели перебросить 1-й танковый батальон 3-го танкового полка СС (около 40 танков).

Немцы разделили свои силы. Первая группа из 18 танков совместно с гренадёрами контратковала наш сводный батальон. Вторая группа из 15 танков в сопровождении пехоты направилась в район высоты 226,6.

Прорвавшись через боевые порядки сводного батальона, немцы попытались захватить Весёлый, но встретили упорное сопротивление. В этом районе оборонялись два наших стрелковых полка из состава 52-й и 95-й гв стрелковых дивизий при поддержке артиллерии и «Катюш».

Попав под ружейный, пулемётный и миномётный огонь, немецкая пехота залегла. По оставшимся без пехоты танкам открыли стрельбу наши орудия. Несколько немецких танков были подбиты, а два сожжены. Воздействие огнём на участвовавшие в атаке подразделения «Мёртвой Головы» усилилось - вскоре они были накрыты несколькими залпами «Катюш». После этого немцам пришлось прекратить атаку и отойти на исходные позиции.

В это же время на протяжении нескольких часов шёл бой в окрестностях Ключей. Сводный батальон, пропустив через свои позиции танки, не отошёл, а оборонялся в районе бараков. Сопротивление гвардейцев было настолько яростным и упорным, что для борьбы с ними в качестве обычной пехоты были брошены даже экипажи подбитых сгоревших немецких танков. Лишь к 9 утра немцы смогли выбить наших стрелков и захватить бараки.

На этом боевые действия непосредственно в районе Ключей завершились.

Немцы продолжали перебрасывать бронетехнику на плацдарм и сосредотачивали свои ударные силы к югу от высоты 226,6. Первоочерёдной целью предстоящего наступления дивизии «Мёртвая Голова» в обход Прохоровки с фланга являлся захват командных высот 226,6 и 236,7 и населённых пунктов, находившихся рядом с ними.

Бой за высоту 226,6

Высота 226,6 находилась ближе всего к плацдарму и имела важное значение для обеих сторон. Удерживание высоты позволяло нашим войскам наблюдать за переправами через Псёл и передвижением сил противника в округе. Для немцев же захват высоты был решающим условием для развития наступления.

Первые бои за высоту начались уже рано утром.

В 5:25 утра группа из 15 немецких танков (1-го батальона 3-го танкового полка) при поддержке пехоты из района хутора Ключи выдвинулась на восток к высоте 226,6. Прорвав передний край обороны 155-го гв стрелкового полка, танки и гренадёры ворвались на высоту. Наши гвардейцы вступили в ближний бой, местами переходивший в рукопашные схватки в траншеях. После ожесточённого двухчасового боя немцы были вынуждены отступить. При этом немецкие танки не стали отходить далеко, а разместились на юго-западных склонах и стали вести огонь с места по защитникам высоты.

Пока шёл бой, основные немецкие силы накапливались к югу от высоты в готовности перейти в наступление по мере сосредоточения. В этой район подтягивались танки 2-го батальона 3-го танкового полка и бронетранспортёры с гренадёрами и сапёрами. Также к ним спешили присоединится оставшиеся на ходу после утреннего боя у Веселого танки 1-го батальона.

Концентрация немецких войск проводилась на виду у наших солдат и не прошла безнаказанно. Пока немецкие танки стояли в ожидании атаки, многие их экипажи покинули свои боевые машины, чтобы отдохнуть. Внезапно район к югу от высоты был накрыт залпами «Катюш». Танкистам повезло: они успели укрыться от разлетающихся вокруг осколков под танками. Немецким сапёрам, находившимся в этот момент в своих бронетранспортёрах, укрыться было негде, и они понесли большие потери. Начало атаки задерживалось.

Только в 10:30 утра началась атака высоты силами 42 танков при поддержке пехоты. Бой сразу принял ожесточённый характер. Подразделения 155-го гв стрелкового полка и 11-й мотострелковой бригады открыли огонь по немецкой пехоте и заставили её залечь. Однако, не располагая достаточным количеством противотанковых средств, нашим стрелкам было трудно бороться с немецкими танками. Спустя час, к 11:30, большая часть немецких танков прорвалась на гребень высоты. Немецкие танкисты стали вести огонь в упор из пушек и пулемётов по позициям наших войск на высоте. Оказавшись под натиском превосходящих сил противника, пехота 155-го гв полка начала с боем отходить с высоты. Немцы же стали подтягивать к высоте дополнительные силы.

В течение трёх часов, находясь в окружении и полуокружении, батальоны 11-й мотострелковой бригады вели тяжёлый бой на высоте 226,6. К трём часам дня, под давлением противника и израсходовав боеприпасы, мотострелки мелкими группами, под прикрытием огня орудий и миномётов, стали выходить с высоты в северном и восточном направлениях.

Потеряв несколько танков подбитыми и понеся потери в пехоте, немцы захватили высоту. При этом, овладев во второй половине дня одной лишь ближайшей к реке высотой, немцы теряли драгоценное время, упуская шансы на прорыв обороны 5-й гвардейской армии в излучине реки Псёл.

Подтянув дополнительные силы пехоты и танков в район высоты 226,6, части дивизии «Мёртвая Голова» продолжили наступление. При этом основной удар наносился на север по высоте 236,7 и в обход высоты в северо-восточном направлении. Целью вспомогательного удара являлся хутор Весёлый.

Бои в районе хутора Весёлый

Спустя несколько часов после отражения утренней атаки немецких танков и пехоты ожесточённые бои возобновились в районе хутора Весёлый.

В 15:15 тринадцать немецких танков, прорвавшись через оборону 155-го гв стрелкового полка у высоты 226,6, атаковали позиции 151-го полка на подступах к Весёлому. Натолкнувшись на интенсивный огонь нашей артиллерии, экипажи немецких танков прекратили атаку и, развернувшись, отошли обратно в район высоты.

В 16:10 последовала очередная атака немецких танков. На этот раз шести немецким танкам при поддержке пехоты удалось прорваться внутрь боевых порядков полка. Между пехотой обеих сторон завязался бой в траншеях, местами переходивший в рукопашную. Экипажи немецких танков из пушек и пулемётов вели огонь в упор и утюжили гусеницами позиции гвардейцев. Под напором противника подразделения 155-го гв полка стали отходить. В этот момент немцы были близки к тому, чтобы захватить Весёлый.

Тем не менее, этого не произошло. Атака противника была отбита совместными усилиями пехотинцев 290-го гвардейского стрелкового полка и огнём поддерживавших их орудий 95-й гвардейской стрелковой дивизии.

Так и не взяв хутор Весёлый, немцы были вынуждены прекратить атаки в его направлении и отошли к высоте 226,6.

Бой в районе высоты 236,6

Высота 236,6 являлась наиболее высокой точкой, с которой прекрасно просматривался весь район боевых действий, развернувшихся в излучине реки Псёл. Уже с раннего утра на наблюдательном пункте, оборудованном на высоте, находился командующий 5-й гвардейской армией генерал-лейтенант А. С. Жадов. Он лично следил за событиями, происходившими на поле боя. После захвата немцами высоты 226,6 и накапливания ими сил в этом районе обстановка здесь становилась всё более опасной. Создавалась угроза прорыва обороны 5-й гвардейской армии.

Жадов прикладывал все усилия, чтобы не дать дивизии «Мёртвая Голова» вырваться с плацдарма. Он прекрасно понимал, что танки противника можно остановить, только создав сильный противотанковый заслон на их пути. В районе высоты 237,6 и к западу от неё развернулись все орудия артполка и противотанкового дивизиона 95-й гв стрелковой дивизии. К месту прорыва подтягивались дополнительные силы. К северу от высоты 237,6 заняла оборону находившаяся в резерве армии 6-я гв воздушно-десантная дивизия. Все её орудия были поставлены на открытые позиции в готовности вести бой с немецкими танками. Уже с 13:00 восемь 45-мм орудий 6-й гв вдд развернулись на высоте 237,6. На протяжении последующих четырёх часов они участвовали в бою с немецкими танками. В это же время 122-мм гаубицы 6-й гвардейской дивизии вели огонь по пехоте противника, наступавшей за танками.

Командир дивизии «Мёртвая Голова» Герман Прис решил во второй половине дня всё же попытаться выполнить задачу, возложенную на его дивизию: захватить командные высоты и прорваться к дороге, подходящей к Прохоровке с северо-запада. К 16:00 в районе высоты 226,6 немцы сконцентрировали более 70 танков и штурмовых орудий, несколько десятков бронетранспортёров и до полка пехоты. Немецкая авиация готовилась активно поддержать действия танков и пехоты.

Вскоре около 30 танков и штурмовых орудий при поддержке пехоты атаковали высоту 236,7. Ещё около 30 танков, сопровождаемых бронетранспортёрами с пехотой, ударили в северо-восточном направлении, стремясь достичь дороги Прохоровка - Карташовка. В ожесточённую схватку с немецкими танками вступили наши артиллеристы.

В начале боя основной удар немецких танков приняла на себя артиллерия 95-й гвардейской стрелковой дивизии. Картину происходивших событий хорошо передают воспоминания командующего артиллерией 95-й гв дивизии полковника Н. Д. Себежко:

«Понимая сложившуюся обстановку, командир дивизии бросил в бой все наличные средства и резервы: штрафную роту, роту автоматчиков и другие подразделения, а главное - привлек всю артиллерию для борьбы с танками. Для стрельбы прямой наводкой был выведен весь 233-й гв. ап под командованием гв. подполковника А. П. Ревина. Командир полка сумел быстро вывести и открыть огонь всеми пушечными батареями, оставив на закрытых огневых позициях только гаубичные батареи. Также был брошен в бой весь 103-й гв. оиптад под командованием майора П. Д. Бойко. …Майор Бойко всегда находился в гуще боя, умело руководил подразделениями и своим личным примером вдохновлял бойцов и командиров».

Помимо танков позиции наших артиллерийских батарей подвергались ударам немецких бомбардировщиков.

Совместными действиями артиллерии 95-й гв дивизии и других частей к восьми часам вечера все атаки немецких танков были отбиты. Несмотря на применение значительных сил танков, действовавших при поддержки пехоты и авиации, дивизия «Мёртвая Голова» не смогла полностью прорвать оборону войск 5-й гвардейской армии и вырваться с плацдарма. Тем самым было полностью сорвано выполнение немецкого плана по прорыву к Прохоровке. При этом дивизия «Мёртвая Голова» понесла серьёзные потери в танках во время боя в излучине реки Псёл.

Одним только огнём артиллерии 95-й гвардейской стрелковой дивизии в течение 12 июля были подбиты 24 немецких танка и три сожжено.

Предыстория и участники битвы

5 июля 1943 года началась Курская битва. Войска группы армий «Юг» вермахта нанесли сильнейший удар по южному фасу Курской дуги. Первоначально немцы силами 4-й танковой армии стремились наступать в северном направлении вдоль шоссе Белгород - Курск. Войска Воронежского фронта под командованием Николая Фёдоровича Ватутина встретили противника упорной обороной и смогли приостановить его продвижение. 10 июля немецкое командование, пытаясь добиться успехов, сменило направление главного удара на Прохоровку.

Здесь наступали три панцергренадёрские дивизии 2-го танкового корпуса СС: «Мёртвая Голова», «Лейбштандарт» и «Райх». Им противостояли войска Воронежского фронта, на усиление которого из резерва Ставки передавались 5-я гвардейская танковая и 5-я гвардейская армии.

Чтобы остановить наступление противника и разгромить его соединения, 12 июля Н. Ф. Ватутин решил нанести мощный контрудар по немецким позициям. Основная роль при этом отводилась двум новым армиям. Главный удар в районе к западу от Прохоровки предстояло нанести 5-й гвардейской танковой армии.

Однако 10 и 11 июля произошли события, осложняющие подготовку к проведению контрудара. В частности, 2-й танковый корпус СС смог приблизиться к Прохоровке, а одной из его дивизий - «Мёртвой Голове» - удалось создать плацдарм на северном берегу реки Псёл. Из-за этого часть сил, предназначенных для участия в контрударе, Ватутину пришлось ввести в бой преждевременно. 11 июля две дивизии (95-я гвардейская и 9-я гвардейская воздушно-десантная) из состава 5-й армии вступили в бой со 2-м танковым корпусом СС, преграждая ему путь к Прохоровке и блокируя силы немцев на плацдарме. Вследствие продвижения немцев исходные районы соединений армий для участия в контрударе пришлось перенести восточнее. Наибольшее влияние это оказало на войска 5-й гвардейской танковой армии - танкам двух её танковых корпусов (18-го и 29-го) предстояло разворачиваться в тесном районе между рекой Псёл и железной дорогой. К тому же действию танков в самом начале предстоящего наступления препятствовала глубокая балка, протянувшаяся от реки к Прохоровке.

К вечеру 11 июля в составе 5-й гвардейской танковой армии, с учётом приданных ей двух танковых корпусов (2-го гвардейского и 2-го танкового), насчитывалось более 900 танков и САУ. Однако не все из них могли быть использованы в боях к западу от Прохоровки - второй танковый корпус приводил себя в порядок после участия в напряжённых боях 11 июля и не мог принять активного участия в предстоящем контрударе.

Изменение обстановки на фронте также накладывало свой отпечаток на подготовку к контрудару. В ночь с 11 на 12 июля дивизиям немецкого 3-го танкового корпуса удалось прорвать оборону 69-й армии и выйти на прохоровское направление с юга. В случае развития успеха немецкие танковые дивизии могли выйти в тыл 5-й гвардейской танковой армии.

Для ликвидации создавшейся угрозы уже утром 12 июля пришлось выделить и направить к месту прорыва немалую часть сил, включая 172 танка и САУ 5-й гвардейской танковой армии. Это распыляло силы армии и оставляло её командующего генерала Павла Ротмистрова с незначительным резервом из 100 танков и САУ.

12 июля к 8:30 утра - времени начала контрудара - к западу от Прохоровки были готовы перейти в наступление лишь около 450 танков и САУ, из них примерно 280 на участке между рекой Псёл и железной дорогой.

Со стороны 5-й гвардейской армии 12 июля поддержать действия танкистов предстояло двум дивизиям. Две другие дивизии армии А. С. Жадова собирались атаковать части дивизии «Мёртвая Голова» на северном берегу реки Псёл.

2-й танковый корпус СС, несмотря на потери, понесённые в предыдущих боях, всё ещё оставался достаточно сильным и был готов к активным действиям, причём как к обороне, так и к наступлению. По состоянию на утро в двух дивизиях корпуса было по 18 500 человек личного состава, а у «Лейбштандарта» - 20 000 человек.

Уже целую неделю 2-й танковый корпус непрерывно участвовал в ожесточённых боях, и многие из его танков, получив повреждения, находились в ремонте. Тем не менее, корпус всё ещё располагал значительным количеством боеспособной бронетехники и был готов к активным действиям, причём как к обороне, так и к наступлению. 12 июля дивизии корпуса могли использовать в бою около 270 танков, 68 штурмовых орудий и 43 «Мардера».

Корпус готовился нанести главный удар с плацдарма на реке Псёл. Дивизия «Мёртвая Голова», используя в качестве тарана большую часть из своих 122 боеспособных танков и штурмовых орудий, при поддержке авиации должна была овладеть излучиной реки Псёл и выйти к Прохоровке с северо-запада. Находившейся на участке между рекой Псёл и хутором Сторожевое дивизии «Лейбштандарт» предстояло, удерживая свои позиции на левом фланге и в центре, атакой на правом фланге захватить Сторожевое, после чего быть в готовности поддержать действия дивизии «Мёртвая Голова» по захвату Прохоровки ударом с юго-запада. Дивизия «Райх», находившаяся южнее «Лейбштандарта» получила задачу удерживать свои позиции в центре и на правом фланге и наступать на левом фланге.

12 июля войска Воронежского фронта провели контрудар. Это событие стало кульминационным моментом Прохоровского сражения.

Основные бои к западу от Прохоровки развернулись в следующих районах:

• на участке между рекой Псёл и железной дорогой с нашей стороны в них принимали участие основные силы 18-го, 29-го танковых корпусов 5-й гвардейской танковой армии, а также 9-й и 42-й гвардейских дивизий 5-й гвардейской армии, а с немецкой части дивизий «Лебштандарт» и «Мёртвая Голова»;
• на участке к югу от железной дороги в районе Сторожевого с нашей стороны в них участвовали 25-я танковая бригада 29-го танкового корпуса, части и подразделения 9-й гвардейской и 183-й стрелковых дивизий, а также 2-го танкового корпуса, а с немецкой части дивизии «Лейбштандарт» и «Мёртвая Голова»;
• в районе Ясной Поляны и Калинина, Собачевского и Озеровского с нашей стороны участвовали бригады 2-го гв танкового корпуса, а с немецкой части дивизии «Райх»;
• К северу от реки Псёл с нашей стороны участвовали соединения и части 5-й гвардейской армии, а с немецкой - части дивизии «Мёртвая Голова».

Постоянное изменение обстановки и трудности, возникшие при подготовке контрудара, привели к тому, что он проходил не по заранее спланированному сценарию. 12 июля к западу от Прохоровки развернулись ожесточённые бои, в которых на одних участках атаковали советские войска, а немцы оборонялись, а на других всё происходило с точностью до наоборот. К тому же часто атаки сопровождались контратаками с обеих сторон - это продолжалось в течение всего дня.

Основной цели контрудар в этот день не достиг - ударные силы противника не были разгромлены. В то же время, продвижение войск немецкой 4-й танковой армии в направлении Прохоровки было окончательно остановлено. Вскоре немцы прекратили проведение операции «Цитадель», начали отводить свои войска на исходные позиции и перебрасывать часть сил на другие участки фронта. Для войск Воронежского фронта это означало победу в Прохоровском сражении и проведённой ими оборонительной операции.

Подробная картина боёв к западу от Прохоровки 12 июля отражена на интерактивной карте.

Источники и литература:

1. ЦАМО РФ.
2. BA-MA Германия
3. NARA США.
4. Материалы сайта Память народа https://pamyat-naroda.ru/
5. Материалы сайта Подвиг народа http://podvignaroda.mil.ru/
6. Васильева Л. Н., Желтов И. Г. В прицеле Прохоровка. В 2-х т. Т. 2. - Москва; Белгород; Прохоровка: Константа, 2013.
7. Замулин В. Н. Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют. - М.:, 2008
8. Исаев А. В. Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела…». - М.: Эксмо , Яуза, 2013
9. Nipe, George M. Blood, Steel, and Myth: The II.SS-Panzer-Korps and the Road to Prochorowka. Stamford, CT: RZM Publishing, 2011
10. Vopersal W. Soldaten - Kämpfer - Kameraden - Marsch und Kämpfe der SS-Totenkopf-Division - Band IIIb, 1987
11. Lehmann R. The Leibstandarte. Vol. III.Winnipeg: J.J. Fedororowicz, 1993.
12. Weidinger O. Das Reich. Vol. IV. 1943. Winnipeg: J.J. Fedororowicz, 2008.

Эти три мифа одни из самых болезненных в мифологии о войне. Существуют они давно, фактически со времен войны. В послевоенное время наши военачальники, а также партийные деятели перестарались на эти темы столь серьёзно и широкомасштабно, что не приведи господь! Правда, ни на йоту не приблизили к истине ни науку, ни общественное мнение. До сих пор, несмотря на то, что уже имеются прекрасные фундаментальные, основанные на 99 % на архивных документах труды по этим вопросам, все равно до конца все точки над «i» невозможно расставить. Эти мифы вызывают крайне острые споры по любому аспекту, особенно по вопросу потерь в танках. Собственно говоря, это-то - проблема потерь в этих боях - и является сутью мифов, споры вокруг которых доходят до осатанения и превращаются даже в судебные разбирательства. К примеру, до чрезвычайности «прославившегося» своими, как бы это помягче сказать, архинесносными «подсчетами» различных потерь Красной Армии и иными «околонаучными подвигами» небезызвестного шекспироведа от Истории Великой Отечественной войны Б. Соколова уже потянули в суд за клевету. Как раз по вопросу о потерях танков в ходе сражения под Прохоровкой. Так что можете себе представить накал страстей. И всё же, как говорится, взялся за гуж, то уж изволь не говорить, что не дюж. А единственный шанс доказать это - обратиться к солидным трудам наиболее серьёзных авторов. На сегодня таких авторов два - Лев Лопуховский и Валерий Замулин. Вот к их трудам - соответственно «Прохоровка. Без грифа секретности» (М., 2007), а также «Курский излом. Решающая битва Отечественной войны» (М., 2007) и «Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют» (М., 2007) - и обратимся. Как уже отмечалось выше, все эти мифы, не говоря уже об их «творцах», намертво зациклены на проблеме потерь. Ну что же, проблема потерь, так проблема потерь. На войне, к глубокому сожалению, без потерь не бывает.

«И. В. Сталин, когда узнал о наших потерях, - отмечал Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров, который в 1943 г. командовал 5-й гвардейской танковой армией, - пришёл в ярость: ведь танковая армия по плану Ставки предназначалась для участия в контрнаступлении и была нацелена на Харьков. А тут - опять надо ее значительно пополнять. Верховный решил было снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд. Это рассказал мне A. M. Василевский. Он же детально доложил И. В. Сталину обстановку и выводы о срыве всей летней немецкой наступательной операции. И. В. Сталин несколько успокоился и больше к этому вопросу не возвращался» . А теперь, как и полагается в истории России, всего два вопроса: 1. Чем так возмутился Сталин? 2. Почему Сталин затем успокоился и не отдал Ротмистрова под суд?!

1. Мало кому известно, что с результатами Курской битвы, особенно боевой деятельности Воронежского фронта, а также возглавлявшейся Ротмистровым 5-й гв. ТА и танкового сражения под Прохоровкой разбиралась специальная комиссия по председательством члена ГКО и Политбюро Маленкова. Итогом ее работы стали сотни страниц различных материалов, которые до сих пор хранятся в особо секретном Архиве Президента РФ и не рассекречиваются, потому как там содержится такой детальный анализ провальной тактики и стратегии, которую продемонстрировали наши генералы во время Курской битвы, особенно под Прохоровкой, что, очевидно, считается, что лучше этим документам еще полежать в архиве с полвека. Однако общий вывод той комиссии тем не менее известен: боевые действия 5-й гвардейской танковой армии под командованием П. А. Ротмистрова 12 июля 1943 г. под Прохоровкой охарактеризованы как «образец неудачно проведенной операции» . Не в бровь, а прямо в глаз!

Объективна ли такая оценка?! Не перегнула ли палку комиссия в своем партийном рвении?! Отнюдь. Только 12 июля 1943 г., то есть в основной день танкового сражения под Прохоровкой, который, собственно говоря, более всех и фигурирует в исторических исследованиях, по высокопрофессиональным расчетам Л. Лопуховского, безвозвратные потери сторон в бронетехнике в этот день соотносятся примерно как 6: 1 не в пользу 5-й гв. ТА под командованием Ротмистрова. Соотношение по безвозвратным потерям в ходе семидневного Прохоровского сражения составляет 5: 1 . Если сказать по-простому, то от этих цифр можно и обалдеть…

По данным же еще более беспрецедентно жестко опиравшегося только и исключительно на архивные данные уважаемого коллеги В. Замулина, из 642 единиц бронетехники 5-й гв. ТА Ротмистрова (всего в строю на указанный день в этой армии было 808 ед. бронетехники), принявших участие в боевых действиях под Прохоровкой 12 июля 1943 г. , 340 попали в графу потери. Из них 194 сгорели, 146 подбито. Потери - 53 % от принявших участие в сражении только за один день !

А теперь взгляните на составленную Л. Лопуховским преимущественно на основе архивных сведений таблицу «Потерь Воронежского фронта в живой силе, вооружении и боевой технике в период с 5 по 22.07.43 г. по различным данным» :

Несмотря на более чем странный невообразимый разнобой даже между данными командующего фронтом и начальника его же штаба, цифры свидетельствуют о страшных потерях. Бои были чрезвычайно жестокие. Если, например, вывести среднеарифметическую величину по потерям танков исходя из данных командующего фронтом, начальника его штаба и Манштейна, то получится, что за указанный в названии таблицы период только на этом фронте советские войска потеряли в среднем 1586 танков!

Между прочим, еще до официальных докладов командующих, Сталин уже был в курсе огромных потерь в танках. 13 июля маршал Василевский докладывал Сталину о том, что он сам лично убедился в том, что 29-й танковый корпус 5-й гв. ТА Ротмистрова потерял «безвозвратными и временно вышедшими из строя до 60 % танков» . Кстати, любопытно, что Василевский был весьма близок к истине в этой оценке, хотя она и неточна. По данным уважаемого коллеги В. Замулина, из 215 имевшихся к 12 июля в этом корпусе танков в бою 12 июля приняли участие 199 танков, а потери составили 153 танка, из них сгорело 103, подбито - 50, общий процент потерь от принявших участие в сражении - 77 % .

Так что должно быть вполне понятно, что Сталину было от чего взвиться в негодовании на Ротмистрова. Естественно, что и основной вывод комиссии Маленкова на таком фоне тем более был обоснован. Впрочем, не только на таком фоне, а принципиально он был более чем обоснован. И вот здесь автор буквально физически вынужден повторить то, что уже писал при анализе мифа о том, кто лучший ас - германские или советские танкисты.

Главная причина происхождения указанного уважаемым коллегой Л. Лопуховским соотношения состоит в том, что танковые войска вермахта обладали значительно большей мощью противотанковой артиллерии, чего наши генералы ну никак не хотели видеть, замечать и тем более принимать во внимание. А потому в буквальном смысле слова перли на неподавленную или как минимум на недостаточно подавленную оборону противника, не столько даже насыщенную, сколько - для применения такого выражения есть все основания - перенасыщенную противотанковыми средствами. Более того. В случае необходимости во время боев немцы очень грамотно и быстро переходили к временной обороне, в которой эффективно использовали всю мощь как противотанковой артиллерии танковых частей, так и мощь собственно танковой артиллерии, действовавшей в таком случае как противотанковая. Даже во время жестоких танковых сражений на Курской дуге наши генералы почему-то не хотели воспринимать это обстоятельство. И только по факту огромных потерь в танковых частях они вынуждены были это признать. Дело в том, что после Курской битвы инженерные службы Красной Армии внимательно осмотрели все советские подбитые танки и замерили диаметр пробоин на них. Надо полагать, что они занялись этим с прямой подачи Сталина и комиссии Маленкова - уж больно тщательные результаты они получили. В итоге было установлено, что:

33,5 % пробоин оставлены 50-мм снарядом немецких противотанковых пушек (возможно, также и пушек танков T-III), 40,5 % пробоин оставлены 75-мм снарядом германских противотанковых пушек (возможно также и пушек танков T-IV и T-V) и 26 % пробоин оставлены 88-мм снарядом германских зениток, которые в вермахте успешно использовали как противотанковые орудия (возможно также, что и пушек танков T-VI) .

Ничего удивительного в этих цифрах нет. Уважаемый коллега Л. Лопуховский в одном из примечаний в своей замечательной книге указал, что:

«…максимальная толщина брони танка Т-34 выпуска 1942 года, основного типа танков 5-й гв. ТА, равнялась 65 мм. Все четыре основных образца 75-мм и 88-мм противотанковых и танковых орудий германской армии с длиной ствола 48, 50, 70 и 71 калибр на расстоянии 2 км противотанковым снарядом при угле встречи 60 градусов пробивали броневой лист от 63 до 148 мм»!

Учитывая жуткие потери в танках, деваться было некуда, и генералы признали сей факт. Причём, и в этом им не откажешь, сделали сие неприятное для себя дело вполне объективно. Принося свои извинения за вынужденное, но крайне необходимое повторное цитирование, прошу еще раз внимательно вчитаться в выдержку из письма от 20 августа 1943 г. самого Ротмистрова на имя маршала Жукова:

«…Когда же немцы своими танковыми частями переходят, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и, наоборот, начинают в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня… Таким образом, при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем» .

Всё точно - именно так все и было!

Но уж лучше бы он не писал такое. Мягко выражаясь, такое вообще не следовало доверять бумаге. По крайней мере, по соображениям собственного же авторитета. Особенно, когда сам же и становишься фактически отцом-основателем всего мифа. Ведь как ни крути, но именно Ротмистров раздул анализируемые мифы, особенно о танковом сражении под Прохоровкой (чуть ниже об этом будет сказано отдельно). Между тем рукописи-то, как известно, не только не горят, но и имеют неприятную для многих, но самой Историей запрограммированную способность к автономному «всплытию» на поверхность со всеми вытекающими отсюда последствиями для их авторов! Так оно произошло и в данном случае.

Ибо то, что написал Ротмистров, в сущности-то есть его добровольное письменное признание (на его счастье, не в Смерше) им того факта, что предыдущие два с лишним года ожесточенных боев с вермахтом, в том числе и с его танковыми частями, не стали серьезным уроком для нашего командования. В том числе и для него лично! Проще говоря, оно (включая и самого Ротмистрова) не извлекло никаких уроков, хотя по указанию Сталина и Ставки ВГК как ГРУ, так и аналитическое подразделение Генштаба непрерывно осуществляли глубокий анализ прошедших боев и сражений, постоянно вели обобщение опыта боев с германскими войсками и постоянно же направляли свои рекомендации в действующую армию. А эффект ноль целых фиг десятых! И всякий раз, как только немцы переходили хотя бы к временной обороне, они начинали попросту расстреливать с дальних позиций наших танки! А во время тех боев, за итоги которых Сталин едва не отдал Ротмистрова под суд, атаки на противника были просто самоубийственны только из-за того, что не предпринимались должные меры для максимального подавления перенасыщенной противотанковыми средствами обороны противника. Естественно, что немцы попросту с дальней дистанции - как на учении - расстреливали советские танки! Тем более что у них тогда появились еще и «тигры», «пантеры», а также «фердинанды».

2. Почему Сталин затем успокоился и не отдал Ротмистрова под суд?!

Обратимся к сугубо профессиональному мнению уважаемого коллеги Л. Лопуховского. И начнем с его глобальной оценки итогов битвы на Курской дуге, прежде всего ее первого, оборонительного, этапа. Именно в недрах этих итогов и сокрыты корни не только успокоения Сталина, но и справедливого признания Курской битвы как окончательно сломавшей хребет нацистскому зверю, символизировав тем самым окончательный коренной перелом в войне.

Итак, «почему все-таки, несмотря на все промахи и ошибки, нашим войскам удалось добиться конечного успеха в оборонительной операции? Прежде всего потому, что на высоте оказалось стратегическое руководство вооруженными силами и страной. Взвешенное и хорошо продуманное решение о переходе к преднамеренной обороне полностью себя оправдало. Нанеся потери противнику, выбив в значительной мере его танки и введя в сражение резервы, наши войска перешли в стратегическое контрнаступление, которое переросло в общее наступление на фронте до 2 тысяч километров» .

Принципиально полностью соглашаясь с этим абсолютно адекватным историческим реалиям выводом, не могу не обратить внимания на одно обстоятельство. Это взвешенное и хорошо продуманное решение о переходе к преднамеренной обороне опиралось на безукоризненную разведывательную информацию, которой в избытке обеспечили высшее руководство как советская внешняя, так и советская военная разведки, а также партизаны и зафронтовая разведка Смерша. Не упомянуть об их первоначальном вкладе в принятие такого решения - просто недопустимо. Потому что разведка в этом случае еще раз продемонстрировала высочайший класс, ибо добытой информацией был показан весь процесс генезиса немецкого стратегического замысла, связанного с Курской битвой, - от зарождения, детального формирования и конечного развития вплоть до постановки конкретных целей. Ведь были установлены данные не только о дате, силах и запланированных конкретных действиях германского командования, но и тесно связанные с ними дальнейшие планы верховного командования рейха. В частности, было установлено, что в случае успеха под Курском предусматривалось развернуть крупную наступательную операцию на юге в общем направлении на Купянск (операции «Пантера» и «Ястреб»), а также на других направлениях севернее Курского выступа. Более того. Было установлено, что германское командование планирует, в случае успеха, также и новое наступление на Ленинград. Короче говоря, в их планы входило разгромить более четверти дивизий Красной Армии и фактически осуществил разгром всего южного стратегического крыла советского фронта. Так что решение решением, однако не следует забывать, что ни Сталин, ни Ставка, ни Генеральный штаб не смогли бы принять такого решения, не обладай они столь эксклюзивной разведывательной информацией суперэкстра-класса.

Именно разведка обеспечила возможность не только принятия такого взвешенного и хорошо продуманного решения о преднамеренной обороне, но и, что еще более важно, организации самой этой преднамеренной обороны, которая ныне фигурирует во многих исследованиях едва ли не как эталон. К примеру, когда анализируют трагедию 22 июня 1941 г., очень часто упоминают, что «в идеале построение группировки советских войск у западных границ должно было быть таким, каким оно было через два года в битве на Курской дуге. Тогда создали глубоко эшелонированную оборону (восемь оборонительных полос на глубину 300 км), позволившую отразить наступление противника, обескровить его войска, а затем перейти в решительное стратегическое наступление. Но тогда, в 41-м, этого не получилось» . О трагедии 1941 г. мы достаточно поговорили еще во втором томе настоящего пятитомника. Так что речь пойдет только об обороне на Курской дуге.

На Курской дуге общая линия фронта составляла 550 км , следовательно, при избранной тогда глубине обороны в 300 км , фортификационному обустройству подверглась площадь в 165 тыс. кв. км ! На Курской дуге только стрелковых окопов и окопов для противотанковых ружей было отрыто 167 824! Одна только длина траншей и ходов сообщений на Курской дуге составила 8480 км . Командных и наблюдательных пунктов на Курской дуге было создано 10 644 . Убежищ и землянок соответственно - 35 010 и 385 110! Проволочных заграждений на Курской дуге было поставлено 1186 км . Противотанковых и противопехотных мин на Курской дуге было установлено 1 275 000 шт . Для осуществления работ на Курской дуге было привлечено до 300 тыс. чел. рабочих и колхозников. Не говоря уже о том, что и 1 млн. 336 тыс. человек в войсках не только подбадривали их одобрительными возгласами. Не говоря уже о том, что на Курской дуге заранее сосредоточены громадные силы Красной Армии. Все это обеспечила разведка - своей заблаговременно добытой эксклюзивной информацией суперэкстра-класса.

В результате по своему размаху и напряженности Курская оборонительная операция, первый этап Курской битвы, явилась одним из крупнейших сражений не только Великой Отечественной, но и в целом Второй мировой войны. В ходе оборонительных боев войска Центрального и Воронежского фронтов обескровили, а затем и остановили наступление ударных группировок вермахта. Более того. Создали благоприятные условия для перехода в контрнаступление на орловском и белгородско-курском направлениях. Полный крах потерпел не только гитлеровский план по разгрому советских войск в Курском выступе - безоговорочное крушение потерпел вообще весь план летней кампании вермахта. Как вспоминал в послевоенное время генерал армии СМ. Штеменко, формулируя отдельные положения поздравительного приказа войскам, победившим противника в Курской битве, Сталин специально продиктовал следующую вставку: «Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успех, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении». И далее Сталин пояснил: «Надо об этом сказать. Фашисты во главе с Геббельсом после зимнего поражения под Москвой все время носятся с этой легендой» . И правильно, что сказали. Потому как, во-первых, что выяснилось впоследствии, уже 19 июля 1943 г. в дневнике боевых действий командования ОКВ появилось вынужденное признание: «Из-за сильного наступления противника дальнейшее проведение „Цитадели“ (кодовое название операции вермахта на Курской дуге. - А.М.) не представляется возможным» . И Гитлер вынужден был остановить операцию «Цитадель». Во-вторых, уже в послевоенное время тот же Манштейн - главный противник наших войск в Курской битве - признал, что «в Курской битве, где войска наступали с отчаянной решимостью победить или умереть… погибли лучшие части германской армии» . После Курской битвы стратегическая инициатива на советско-германском фронте навсегда перешла в руки советского командования, а гитлеровцы вынуждены были перейти к оборонительной стратегии и тактике.

Так вот, именно глобальный победоносный итог Курской битвы и успокоил Сталина, резко ослабив накал его возмущения действиями Ротмистрова, который, к слову сказать, менее чем за год умудрился дважды вызвать гнев Верховного. Первый раз еще во время Сталинградской битвы, где его действия также разбирала комиссия Маленкова. Впрочем, это выходит за рамки нашего исследования.

А уж когда 5 августа были освобождены Орёл и Белгород, то изрядно повеселевший Сталин и вовсе впал в исключительно благодушное настроение и занялся разработкой системы салютов в честь побед советских войск на фронтах Великой Отечественной войны. В тот же день прозвучал первый из 363 салютов в годы войны .

Однако именно этот же победоносный глобальный итог Курской битвы и породил шанс для наших генералов так отлакировать ход этой ожесточенной битвы, в которой обе стороны несли жестокие потери, что в итоге то ли сознательно, то ли бессознательно, но умудрились-таки зачать основные контуры анализируемых мифов. Как отмечает Л. Лопуховский:

«…в послевоенное время, особенно с выходром книги П. А. Ротмистрова „Танковое сражение под Прохоровкой“ в 1960 году, поток славословий в адрес танковой армии и ее командования усилился (начало этому было положено еще 25 и 29 июля 1943 г. со статьями в газете „Красная звезда“ . - А.М. ) и продолжал нарастать с каждым юбилеем Курской битвы. Фонды Центрального архива Министерства обороны были закрыты. И Павел Алексеевич, опираясь на свой авторитет главного маршала бронетанковых войск и помощника министра обороны (1964–1968), сформировал точку зрения на события 12 июля под Прохоровкой, которую в условиях недостатка информации и жестких требований военной цензуры не так-то просто было критиковать. При этом он постарался забыть и о разбирательстве комиссии Маленкова, и о своей более трезвой и адекватной оценке событий в письме на имя Г. К. Жукова, написанном 20 августа 1943 года. Так создавались мифы и легенды» .

Кстати говоря, Л. Лопуховский приводит очень любопытное разоблачение мифа насчёт танкового сражения под Прохоровкой:

«Здесь нельзя не привести мнение об этом человека, отдавшего много сил и изучению Прохоровского сражения. Подполковник в отставке В. Н. Лебедев, научный сотрудник Белгородского краеведческого музея, пишет: „…к 12 июля 1943 г. под Прохоровкой 5-я гвардейская танковая армия уничтожила за три дня 150 танков противника, а не 400, как это провозглашал командарм 5-й гв. ТА. Да и эти бои назывались в то время контрударом, а затем начали называться встречным танковым сражением. А ведь до 12 июля каждый день сражений был свирепее Прохоровки. Как можно отодвигать на?задворки? события, происходившие на обояньском направлении севернее Белгорода, где был сорван план прорыва фашистов на южном фланге дуги? Ведь бойцы и командиры 6-й гвардейской армии генерала Чистякова и 1-й танковой армии генерала Катукова совместно с другими родами войск в жесточайших боях, неся огромные потери и проявляя невиданный героизм, заслонили фашистам дорогу к Курску! Печать, радио и телевидение свели успех советских войск к успеху 5-й гв. танковой армии“» .

Ну и, наконец, о пустопорожних утверждениях о некоей ошибке, сиречь о якобы имевшем место игнорировании необходимости нанесения упреждающего удара на Курской дуге, что помогло бы избежать огромных потерь. Вновь обращусь к сугубо профессиональному мнению уважаемого коллеги Лопуховского:

«…В связи с большими потерями в оборонительной операции иногда высказывается мысль, что лучше было, используя наше превосходство в силах, упредить противника в переходе в стратегическое наступление и что переход к преднамеренной обороне - ошибка. Проще всего давать оценки сейчас, когда известны последствия того или иного решения.

Сторонникам упреждающих ударов можно только посоветовать еще раз всесторонне проанализировать обстановку, сложившуюся весной 1943 года в районе Курского выступа. Нельзя забывать, что Курский выступ образовался не только в результате наступления советских войск, но и в результате неудач Центрального фронта и поражения войск Воронежского. Советское военное и политическое руководство должно было считаться с возможностями противника вести успешные крупномасштабные операции. Немцы всего через три недели после сокрушительного разгрома под Сталинградом смогли перейти в контрнаступление в Донбассе и на харьковском направлении. Отбросив войска ЮЗФ и Левого крыла Воронежского фронтов на 150–200 км, они вновь захватили стратегическую инициативу, навязав свою волю советскому командованию.

Наши войска перешли к обороне не в связи с недостатком сил и средств, как это предусматривалось существовавшими теоретическими взглядами в отношении стратегической обороны, а именно преднамеренно, располагая превосходством над противником…

…Нельзя сводить дело только к количественному соотношению в силах и средствах. Да, фронты получили большое количество танков и самолётов, но они, как выяснилось, уступали в качестве немецким („алаверды“ генералам - а о чём они думали, ведь разведка-то, в том числе и военная, непрерывно сообщала, что немцы систематически модернизируют свое оружие и боевую технику, разрабатывают новые виды и т. д.? - А.М. ). Судя по докладам многочисленных комиссий, проверявших тактическую и специальную подготовку личного состава и материальной части соединений к боевым действиям, не все в этом отношении было благополучно. Все это приходилось учитывать Ставке ВГК.

Сторонники нанесения упреждающего удара обычно ограничиваются общими рассуждениями о преимуществе наступления перед обороной. Действительно, только наступлением можно добиться окончательного разгрома противника. Но надо было хорошо взвесить, что мог дать переход в наступление в данных конкретных условиях. И прежде всего дать ответы на вопросы - когда, где и какими силами наступать? В апреле войска Воронежского фронта еще не успели оправиться после поражения. В мае? Но к этому сроку еще не успели накопить запасы материальных средств из-за той же распутицы. Не были созданы и стратегические резервы. А Манштейн уже был готов к наступлению. Он, как и другие немецкие генералы, свое поражение впоследствии объяснял тем, что Гитлер вопреки их предложениям перенес наступление с мая на июль.

Если в июне, то где? На каком стратегическом направлении или сразу на двух? Хватит ли сил? На прорыв тактической зоны, возможно, и хватит. Хотя известна цепкость немецких войск в обороне. После 17 июля наши войска, обладая огромным перевесом в силах, испытали на себе силу сопротивления изрядно потрепанных войск противника в обороне. А подвижность и ударная мощь танковых дивизий, уже готовых к наступлению? Чем закончилось бы столкновение с ними в оперативной глубине, можно судить по событиям под Богодуховым и Ахтыркой. 18 августа противник нанес контрудар по 27-й армии, отбросив ее на 24 км, и вновь захватил Ахтырку. 24 августа в дневнике штаба ОКХ появилась запись: „В районе южнее Ахтырки были уничтожены остатки окруженной группировки противника. При этом захвачены 299 танков и 188 орудий, а также 1800 пленных“» .

Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. В своей новой книге «Сражения на военно-историческом фронте» генерал армии М. А. Гареев со ссылкой на немецкого историка В. Адама указывает, что «семнадцать немецких танковых дивизий, усиленных 60-тонными танками „Тигр“ и 70-тонными самоходно-артиллерийскими установками „Фердинанд“, повели наступление на участке фронта в 70 километров. Значит, одна танковая дивизия приходилась на четыре километра фронта! Еще нигде вермахт не сосредотачивал на ограниченном пространстве столько наступательной мощи» .

Обратите особое внимание на этот факт. Дело в том, что по уставу танковых войск вермахта в прорыв им полагалось идти на вдвое или в два с половиной раза большей ширине фронта. Если исходить из средней укомплектованности танковой дивизии вермахта перед началом столь важной, по мнению гитлеровского командования, операции в 172 танка, то выходит по 43 танка на километр фронта наступления. А тут ведь еще и усиленные танки. Ну и что случилось бы с нашими войсками, если они сдуру поперли бы на такую силищу? А ведь не забывайте, что танковая дивизия вермахта была сильна не только и даже не столь именно танками, сколько исключительно грамотным и искусным применением противотанковой и зенитной артиллерии, причем последняя в обороне выбивала танки ничуть не хуже сугубо противотанковой.

Если всё это учесть, то выходит, что сторонники упреждающего удара то ли сознательно, то ли бессознательно, что скорее всего, страстно пытаются ретроспективно навязать Красной Армии жуткий погром, наподобие тех, что были в июне 1941 г.?! А зачем?! Чего ради столь сладострастно желать разгрома собственных войск, тем более в ретроспективе?! Ну не пора ли угомониться?! Хотя бы потому, что История не терпит сослагательного наклонения…

В связи с этим стоит вернуться к соображениям Ватутина о подготовке наступательной операции, высказанным им в докладе Верховному Главнокомандующему 21 июня 1943 года - за две недели до начала операции «Цитадель»:

«По всем имеющимся данным, противник совершенствует оборону у видимо, подготавливает вторую оборонительную полосу и доукомплектовывает до штата свои пехотные и танковые дивизии. Намерения противника не выявлены. Предполагаю, что противник в настоящее время выжидает и сам боится нашего наступления».

В конце доклада Ватутин излагает потребности фронта в материальных средствах в интересах проведения наступательной операции (весьма внушительные цифры) и просит:

«…дать дополнительно фронту: две общевойсковые армии, две танковые армии, два отдельных танковых корпуса, семь танковых полков прорыва, два арткорпуса, три самоходных артполка 152-мм, две зенитные дивизии, 1000 самолётов, из них 600 истребителей и 400 штурмовиков и бомбардировщиков, 1500 автомашин, 300 „студебеккеров“ и 300 „виллисов“» .

По замыслу Ватутина в операции должен был участвовать Юго-Западный фронт, который тоже надо было усиливать. На подготовку операции он отводил 15 суток. Она должна была привести к окружению и разгрому 30 вражеских дивизий, в том числе 10 танковых. Но где взять столько сил и средств? Остаться совсем без стратегических ресурсов? На это Ставка пойти не могла.

Предлагаемый Ватутиным вариант упреждения противника в переходе в наступление с нанесением главного удара в обход района Сумы, Миргород, Полтава (имея на фланге мощную группировку войск Манштейна, уже готовую к наступлению) был бы только на руку врагу. На эти грабли мы уже наступали в мае 1942 года в районе Барвенсковского выступа.

Весь опыт войны говорит, что сочетание наступления и обороны - объективная закономерность военного искусства, не считаться с которой нельзя. По нашему мнению, ошибка состояла не в том, что перешли к преднамеренной обороне, а в том, что не сумели использовать в полной мере ёё премущества.

Такова вкратце более чем нелёгкая Подлинная Правда о Курской битве и танковом сражении под Прохоровкой. Однако ни при каких обстоятельствах она не сможет умалить исторически беспрецедентное величие подвига наших солдат и офицеров, которые, несмотря на понесенные потери, сумели-таки сломать хребет нацистскому зверю. И хотя бы ради элементарного уважения к памяти сотворивших этот подвиг, мифотворцам пора заткнуться, а имеющийся негатив в истории не только этой битвы, но и вообще в истории войны разбирать спокойно и в профессиональных кругах военных историков, не устраивая в СМИ пиар-шоу с «сенсационными разоблачениями сталинизма». Ведь живёте же, отнюдь не господа, только благодаря подвигу наших предков, в том числе и сражавшихся и победивших на Курской дуге!

Примечания:

РГВА. Ф. 4. Оп. 11. Д. 74. Л. 200–201.

Симонов К. М. Собрание сочинений: В 10 томах, М., 1981, т. 5, с. 48–49.

Примечание И. Пыхалова и А. Дюкова: Русский Архив: Великая Отечественная. Т. 13 (2–2): Приказы народного комиссара обороны СССР, 22 июня 1941 г. - 1942 г. М., ТЕРРА, 19917, с. 156.

Лопуховский Л. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 11, стр. 11.

Лопуховский А. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 540–541. РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 16. Л. 61–65. Замулин В. Н. Прохоровское сражение. Очерк к книге «ПРОХОРОВКА - взгляд через десятилетия. Книга памяти погибших в Прохоровском сражении в 1943 году». М., 2002, с. 320.

Замулин В. Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют. М., 2007, с. 770–771, таблица № 8. Не могу не обратить внимание читателей на то обстоятельство, что в прямом смысле каждая цифра, каждая строка в этой таблице имеют строго документальное подтверждение архивными данными. Просто фантастическое подтверждение буквально всего.

Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта. М., 1999, с. 202.

Едва ли кто-либо из современников знает, что система тех салютов была разработана действительно лично Сталиным. Причем несмотря на то, что она сильно отличалась от сложившихся международных правил в силу своей исключительной стройности, понятности и логичности она без всяких оговорок была признана во всем мире. Маршалы и генералы Победы об этом знали, но ни один из них даже намеком не обмолвился об этом в своих мемуарах! Все упоминают только факт принятия Сталиным решения о проведении салютов. Странный «обет молчания»…

Лопуховский А. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 567.

Там же, с. 566, а также: Самсонов A. M. Знать и помнить. Смотреть правде в глаза. Письмо В. Н. Лебедева. М., 1989, с. 170.

Лопуховский Л. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 562.

Гареев М. А. Сражения на военно-историческом фронте. М., 2008, с. 322. Гареев ссылается на: Адам Вильгельм. Трудное решение, М., 1967, с. 398.

Лопуховский Л. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 562, а так же ЦАМОРФ.Ф. 16. Оп. 1720. Д. 14, Л. 7–22.

Лопуховский А. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 560–563.

Сражение под Прохоровкой официальная советская историография назвала легендарным. На поле сражения разразилась баталия, которую признали величайшим в истории встречным танковым боем, не уточняя при этом, впрочем, количества участвовавшей в нем бронетехники.

Долгое время главным об этом эпизоде войны была книга И. Маркина «Курская битва», изданная в 1953 году. Затем, уже в семидесятые, была снята киноэпопея «Освобождение», одна из серий которой посвящалась Курской битве. И главной ее частью было Без преувеличения можно утверждать, что советские люди изучали историю войны по этим художественным произведениям. Первые десять лет о величайшем в мире танковом сражении вообще не было информации.

Легендарный - значит мифический. Эти слова - синонимы. Историки вынужденно обращаются к мифам тогда, когда недоступны другие источники. Сражение под Прохоровкой произошло не в ветхозаветные времена, а в 1943 году. Нежелание заслуженных военачальников рассказывать подробности о столь мало отдаленных во времени событиях свидетельствует о допущенных ими тактических, стратегических или других просчетах.

В начале лета 1943 года в районе города Курска линия фронта сформировалась так, что образовался дугообразный выступ вглубь немецкой обороны. Германский генштаб отреагировал на эту ситуацию достаточно стереотипно. Их задачей было отсечь, окружить, а впоследствии и разгромить советскую группировку, состоящую из Центрального и Воронежского фронтов. Согласно плану «Цитадель» немцы собирались нанести встречные удары по направлению от Орла и Белгорода.

Намерения противника были разгаданы. Советское командование приняло меры для недопущения прорыва обороны и готовило ответный удар, который должен был последовать после изматывания наступающих немецких войск. Обе противоборствующие стороны совершали перемещения бронетанковых сил для реализации своих планов.

Достоверно известно, что 10 июля второй СС под командованием группенфюрера Пауля Хауссера столкнулся с частями пятой танковой Павла Ротмистрова, готовящегося к наступлению. Возникшее противостояние длилось без малого неделю. Кульминация его пришлась на 12 июля.

Что в этой информации правда, а что вымысел?

По всей видимости, сражение под Прохоровкой стало неожиданностью, причем как для советского, так и для немецкого командования. Танки используются для наступления, их главная функция - поддержка пехоты и преодоление линий обороны. Количеством советская бронетехника превосходила противника, поэтому на первый взгляд немцам встречный бой был невыгоден. Однако неприятель умело воспользовался удачным рельефом местности, позволявшим вести огонь с дальних дистанций. Советские танки Т-34-75, обладавшие преимуществом в маневре, уступали "Тиграм" в башенном вооружении. К тому же каждой третьей в этом бою был легкий разведывательный Т-70.

Важен был и фактор внезапности, немцы раньше обнаружили противника, и первыми начали атаку. Их лучшая координация действий была обусловлена хорошо организованной радиосвязью.

В таких сложных условиях началось сражение под Прохоровкой. Потери были огромными, а их соотношение складывалось не в пользу советских войск.

По замыслу командующего Воронежского фронта Ватутина и члена военсовета Хрущева результатом контрудара должен был быть разгром немецкой группировки, пытавшейся осуществить прорыв. Этого не произошло, и операция была признана неудавшейся. Однако позже выяснилось, что польза от нее все же была, причем огромная. Вермахт понес катастрофические потери, немецкое командование утратило инициативу, а наступательный замысел был сорван, пусть и ценой большой крови. Тогда и появился задним числом выдуманный план сражения под Прохоровкой, а операцию объявили крупным военным успехом.

Итак, официальное описание этих событий под Курском опирается на три мифа:

Миф первый: заранее продуманная операция. Хотя это было не так. Битва произошла по причине недостаточной осведомленности о планах противника.

Миф второй: главной причиной потери танков сторонами стал встречный бой. Это тоже было не так. Большая часть бронетехники, как немецкой, так и советской, была поражена противотанковой артиллерией.

Миф третий: бой происходил непрерывно и на одном поле - Прохоровском. И это было не так. Битва состояла из многих отдельных боевых эпизодов, в период с 10 по 17 июля 1943 года.

Люди плохо усваивают уроки истории, и может быть потому, что нет правдивых и точных учебников. Взгляды отечественных историков на некоторые события прошлого во многом зависят от официальной точки зрения. Сейчас возможности высказывать собственное мнение больше и разгораются жаркие споры вокруг глобальных исторических явлений и отдельных эпизодов.

Сражение под Прохоровкой одни называют решающей частью оборонительной фазы Курской битвы, а другие - случайной стычкой моторизованных частей, закончившейся для Красной Армии страшными потерями.

Огненная дуга

Сталинградский разгром потряс военную машину фашистской Германии, но её мощь по-прежнему оставалась велика. Основной ударной силой вермахта, не подводившей гитлеровское командование до сих пор, были танковые корпуса, в составе которых действовала элита - бронетанковые дивизии СС. Именно они должны были прорвать эшелонированную советскую оборону при ликвидации курского выступа, именно с их участием произошло сражение под Прохоровкой на южном фасе курской дуги («фас» - сторона оборонительных укреплений, обращенная к неприятелю).

То, что основные события будут происходить под Курском, для обеих сторон стало ясно к весне 1943-го года. Разведданные говорили о сосредоточении в этом районе мощных войсковых группировок, но дальнейшее показало, что для Гитлера оказалось неожиданностью количество и мощность подготовленных Красной Армией оборонительных линий, количество советских «тридцатьчетвёрок», ставших главной силой танковых армий Красной Армии, повлиявших на ход Курской битвы, на ход сражения под Прохоровкой.

Операция германских войск, получившая наименование «Цитадель», имела целью возвращение Германии стратегической инициативы, но стала итогом окончательного перелома в ходе войны. Тактический замысел германского командования был прост и логичен и состоял в двух сходящихся ударах из Орла и Белгорода с соединением у Курска. В случае успеха в котле оказалось бы полтора миллиона советских солдат.

Участники противоборства

На южном участке Курской дуги действовали советские войска в составе Воронежского фронта, которым командовал генерал армии Н. Ф. Ватутин. Основной силой были бронетанковые части, которые использовались для цементирования обороны и нанесения контрударов: 1-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта М. Е. Катукова и 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова, с участием которой и произошло сражение под Прохоровкой. В 5-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта А. С. Жадова, действовавшей при поддержке 2-й воздушной армии генерала С. А. Красовского, была сосредоточена вся советская пехота и противотанковые средства на этом участке.

Им противодействовали два германских танковых корпуса - 3-й и 2-й, который числился в составе полевых войск СС, и входившие в его состав танковые дивизии «Адольф Гитлер», «Дас Райх» и «Тотенкопф» («Мертвая голова») относились к элитным частям германской армии.

Количество танков и САУ

О количестве танков, самоходных артиллерийских установок, задействованных в боях около Прохоровки, разные источники выдают неодинаковые сведения. Официальная версия, которая базировалась на мемуарах некоторых советских полководцев, рисовала великое танковое сражение под Прохоровкой с участием полутора тысяч танков, из которых 700 - немецких, в том числе новейших - «Тигр» Т-VI и «Пантера».

В любом случае то, что произошло в поле у Прохоровки, было очень неординарным событием в истории бронетанковых войск, хотя более независимые исследования показали, что в составе танковых корпусов вермахта было около 400 единиц бронетехники, из которых легких и средних танков - 250, тяжелых «Тигров» - около 40. «Пантер» под Прохоровкой не было вовсе, а танковый корпус, в который входили 200 новейших машин, действовал на северном участке дуги.

В армии Ротмистрова числилось 900 танков и САУ, в том числе 460 Т-34 и 300 легких Т-70.

Качественный состав

В рекордные сроки заработали эвакуированные в тыл военные заводы. Т-34 с орудием калибра 76 мм - основные танки сражения под Прохоровкой. Советскую «тридцатьчетверку» немецкие танкисты к 1943 году уже оценили, и в их среде родился призыв к командованию: вместо дорогостоящих разработок просто скопировать Т-34, но делать его на немецких заводах и с новой пушкой. Недостаточность вооружения основного советского танка была понятна и нашим специалистам, и особенно ясно - после боёв на Курской дуге. Лишь в 1944 году Т-34 обрели способность уверенно поражать танки противника с помощью длинноствольной пушки калибром 85 мм,

Кроме того, что сражение под Прохоровкой показало всё еще ощутимое качественное превосходство танковой техники врага, выяснились недостатки в организации боя и в управлении экипажами. Служебная инструкция предписывала экипажам Т-34 использовать основные преимущества танка: скорость и маневренность, - вести огонь на ходу, приближаясь к немецким машинам на убойное расстояние. Добиться надежного попадания без специальных стабилизаторов стрельбы, появившихся только через тридцать лет, было невозможно, что снижало эффективность боевого применения танков при атаке.

Помимо более мощного орудия, позволявшего поражать цели на расстоянии до 2 км, танки вермахта были оборудованы беспроводными средствами связи, а именно плохая координация действий в условиях боя стала одной из важнейших причин огромных потерь в армии Ротмистрова.

Южный участок дуги

Ход событий на южном фасе Курской дуги показал, что командование Центрального фронта (генерал-полковник К. К. Рокоссовский), оборонявшего северный участок курского выступа, более точно угадало направления главного удара. Немцы сумели преодолеть линии обороны на глубину до 8 км, а оборона Воронежского фронта была пройдена на некоторых участках на 35 км, хотя выйти на оперативный простор немцы не сумели. Сражение под Прохоровкой стало результатом того, что сменилось главное направление немецкого наступления.

Первоначально танковые корпуса немцев устремлялись к Курску западнее, по направлению на Обоянь, но завязли в оборонительных построениях 6-й и 7-й гвардейских армий под мощными контрударами 1-й танковой армии Катукова. Героизм и воинское умение танкистов 1-й армии считается многими историками недооцененными, хотя именно в боях с ними немцы утратили силу дальнейшего рывка на Курск.

Выбор Прохоровки как новой цели атаки гитлеровской армии одни считают вынужденным, а в некоторых источниках он указывается как запланированный, предусмотренный еще при разработке операции «Цитадель» весной 1943 года. Захват железнодорожной станции Прохоровка, к тому же приводил к критическому затруднению обеспечения войск Воронежского фронта. Немецкая дивизия «Адольф Гитлер» и прикрывавшие её с флангов части 2 танкового корпуса СС вышли на рубеж атаки на Прохоровку к 10 июля.

Для ликвидации угрозы прорыва против них была направлена 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова, совершившая марш к окраинам Прохоровки и вошедшая в боевое столкновение с танковыми дивизиями под командованием П. Хауссера, - так началось танковое сражение под Прохоровкой. Дата, которая считается днем великого танкового сражения - 12 июля 1943 года - не может до конца отражать события, ожесточенные бои продолжались несколько дней.

Разный взгляд

Имеется несколько вариантов описания того, что впоследствии получило наименование сражение под Прохоровкой. Краткое содержание этих описаний показывает различное отношение официальной советской историографии, западноевропейских и американских историков к событиям Великой Отечественной войны. Особенное мнение встречается в мемуарах немецких генералов, которые возлагали всю вину за свои военные поражения на неадекватные решения фюрера, мешавшего им своими амбициями великого полководца. Где истина?

Мемуары Ротмистрова рисуют события 12 июля 1943 года как встречный бой с участием огромного числа танков, в ходе которого элитным танковым частям фашистов был нанесен непоправимый урон, после которого они отступили, не помышляя о дальнейшем продвижении навстречу прорыву с севера. Мало того, сражение под Прохоровкой кратко можно назвать самым крупным поражением танковых сил вермахта, после которого они уже никогда не оправились.

По-своему излагают события идеологические противники советских историков. В их изложении Красная армия потерпела страшное поражение, потеряв огромное число живой силы и бронетехники. Немецкие танки и противотанковые орудия, находясь на хорошо подготовленных позициях, издали расстреливали советские танки, неспособные нанести существенный урон противнику, а наступление германских войск было остановлено по взвешенному решению командования, в том числе из-за начавшегося наступления союзных войск в Италии.

Ход сражения

Сейчас сложно в деталях восстановить истинный порядок событий, разглядеть его среди лакированных страниц советских учебников и среди мемуаров битых генералов вермахта - субъективность и политизированность искажают исторический взгляд, направленный даже на глобальные события, такие как Великая Отечественная война. Танковое сражение под Прохоровкой может быть изложено в виде конкретных фактов.

2-й танковый корпус СС под командованием П. Хауссера, входивший в состав 4-й танковой армии, выполняя приказ её командующего - генерала Г. Гота - выходит к окрестностям железнодорожной станции Прохоровка, чтобы нанести удар в тыл 69-й советской армии и вырваться к Курску.

Немецкие генералы предполагали, что на их пути могут встретиться танковые части из резерва Воронежского фронта, и выбирали место возможного столкновения с учетом боевых качеств своей бронетехники.

Контрудар 5-й гвардейской танковой армии пришелся по касательной, почти в лоб. Танковое сражение под Прохоровкой (дата -12 июля - день кульминации боёв) началось 10 июля и длилось около недели.

Встреча с элитными танковыми дивизиями СС стала неожиданностью, и поле боя не позволило развернуть советские танки в единую лавину, - этому мешали глубокие балки и берег реки Псёл. Поэтому занявшие удобные позиции немецкие танки и САУ с дальнобойными орудиями могли вначале расстреливать идущие на них группы числом по 30-35 боевых машин. Наибольший урон немецкому танковому корпусу смогли нанести скоростные Т-34, сумевшие подойти на убойное расстояние.

Потеряв большое количество техники, армия Ротмистрова отошла с поля боя, но и Прохоровка не была захвачена обескровленными немцами, которые к 17 июля начали отходить на позиции, которые они занимали до начала Курской битвы.

Потери

Точная цифра понесенных потерь - предмет спора для всех, кто писал об истории танковых сражений, которыми изобиловала Великая Отечественная война. Сражение под Прохоровкой стало самым кровопролитным из них. Последние изыскания гласят, что 12 июля советские войска потеряли 340 танков и 19 самоходок, а немцы - 163 боевые машины. Еще больше разница в числе безвозвратных потерь: 193 танка у Ротмистрова и 20-30 - у 2-го танкового корпуса СС. Это объясняется тем, что поле боя осталось за немцами и они смогли отправить большую часть своей подбитой техники в ремонт, при этом минируя и взрывая советские танки.

5-я гвардейская танковая армия должна была стать основной силой советского контрнаступления, запланированного после окончания оборонительной фазы битвы на юге под Курском. Поэтому, когда за один день - 12 июля - в бою под Прохоровкой сгорело более половины танков и самоходок, Сталин приказал создать комиссию Государственного комитета Обороны, призванную найти причины таких потерь.

Итоги

Последние публикации военных историков, основанные на исследовании архивов, ставших доступными только в последнее время, разрушают мифы советской истории Второй мировой. Прохоровское сражение не выглядит крупнейшим противостоянием бронетанковых частей двух армий, в котором вермахт потерял главные силы этого вида войск, что стало главной причиной последующих поражений. Но и вывод о полном разгроме советской танковой армии, случайно наткнувшейся на отборные дивизии СС, выглядит неоправданным.

Немцы вытеснили противника с «танкового поля», выбили большую часть советской бронетехники, но не выполнили главную задачу - не захватили Прохоровку, не вышли навстречу северной группировке своих войск, чтобы замкнуть кольцо окружения. Конечно, бой у Прохоровки не стал главной причиной, заставившей немцев отойти, не он стал окончательным оформлением перелома в Великой войне. Известно, что решение о прекращении операции «Цитадель» было озвучено на совещании у Гитлера 13 июля, причем фельдмаршал Манштейн называет в мемуарах главной причиной высадку союзных войск в Сицилии. При этом он указывает, что в Италию была отправлена лишь одна танковая дивизия СС, что придает этой причине минимальное значение.

Логичнее сделать вывод, что наступление немцев в районе курского выступа было остановлено успешными оборонительными действиями советских фронтов и мощным контрнаступлением, которое началось в полосе Центрального фронта на северном участке дуги, а вскоре поддержанное и в районе Белгорода. Большой вклад в крах операции «Цитадель» внесло и сражение под Прохоровкой. Год 1943-й стал годом окончательного перехода стратегической инициативы к советским войскам.

Память

Событию, имеющему настоящее историческое значение, не нужно дополнительное идеологическое обоснование. В 1995 году, во время празднования полувекового юбилея Победы, на высоте 252,2, в Белгородской области, был открыт мемориальный комплекс.

Главной темой его стало танковое сражение под Прохоровкой. Фото высокой, 60-метровой звонницы обязательно присутствует в гаджетах туристов, проезжающих мимо этого памятного поля. Памятник оказался достоин величия мужества и стойкости, проявленных на легендарном русском поле.

"Хочу, чтобы все..."

Итак, к началу сражения имевшиеся под Прохоровкой танковые войска СССР имели подавляющее численное превосходство: 368 танков и САУ против 150 германских. Однако это численное превосходство Красной Армии несколько нивелировалось более высокими боевыми характеристиками некоторых танков Вермахта: тяжелые «Тигры» просто не имели на поле под Прохоровкой равного себе противника. Даже наши тяжелые КВ пробивались «Тигром» на максимальных дальностях выстрела, а сами могли поразить германскую «кошку» только при стрельбе чуть ли не в упор. Слава Богу, что на этом участке действовала всего рота «Тигров», а не батальон… В отечественной литературе принято петь дифирамбы мощи нашего основного среднего танка Т-34; это действительно верно по отношению к 1941 году, однако к началу битвы за Курскую Дугу немцы смогли усовершенствовать свои средние танки Pz.IV настолько, что они сравнялись по своим боевым качествам с «тридцатьчетверкой» и ни в чем, кроме скорости движения по шоссе (и только по шоссе!) ей не уступали. «Тиграм» же «тридцатьчетверка» 43-го года, вооруженная 76-мм пушкой, противостоять еще просто не могла. Но самым слабым местом 5-й гвардейской танковой армии было огромное количество (139 штук!) легких танков Т-70, защищенных тонкой броней и вооруженных слабой 45-мм пушкой. Эти танки вполне годились для разведки или борьбы с пехотой противника, но противостоять средним, а тем более тяжелым танкам…
Исходя из приведенных в таблице цифр, мы можем утверждать, что в сражении под Прохоровкой советские танковые войска понесли не просто огромные, а ужасающие потери – 70% всех танков. Немцы же, имея сил в два с лишним раза меньше, потеряли только около половины бронированных машин – 47%. Причин этому несколько. В частности, простое везение, случай, имеющий зачастую решающее значение на войне. Ведь немцы первыми (возможно, благодаря своей великолепной оптике) заметили противника и успели перестроиться для боя, советским танкистам пришлось делать это уже под огнём, неся потери. Свою роль сыграла и система связи: в то время далеко не каждый советский танк имел приемо-передающую рацию, и даже при обнаружении противника многие танкисты просто не могли сообщить об этом товарищам. Немаловажным было и то, о чем я уже сказал выше: что основу советских бронетанковых войск под Прохоровкой составляли «тридцатьчетверки», не имевшие никаких преимуществ над противником, и легкие Т-70, которые не могли соперничать в бою даже со средними Pz.IV и Pz.III. К тому же имевшаяся у противоборствующих сторон самоходная артиллерия была неравноценна: все САУ советских бронетанковых войск были «противопехотными» и почти не могли противостоять танкам. В то же время большинство имевшихся в наличие у немцев САУ были именно противотанковыми, и они с закрытых позиций второй линии были способны нанести противнику весьма серьезный урон.
И тем не менее, несмотря на превосходство врага в качествах бронетехники, несмотря на лучшую его организацию и простое везение, несмотря на огромные, фактически катастрофические потери, в этом сражении одержали победу именно советские танкисты. Да, ценой собственной жизни. Но остановили наступление вражеских танков, обескровив немцев, выбив у них почти половину машин. И обратили в бегство, совершив перелом в грандиозной битве. И погнали врага – те, кто остались в живых, и те, кто пришли на помощь из резервов. День сражения под Прохоровкой стал переломным для Курской битвы: до этого дня советские войска только оборонялись, а с этого дня перешли в наступление! И больше немцы уже не смогли перехватить инициативу и вновь атаковать – никогда!
Вот такой тяжелой и кровавой, а не массовым избиением «многочисленных, но слабосильных и трусливых дураков-германцев», как представляла советская пропаганда во времена моего детства, была та война. Война, на которой остался мой навсегда 17-летний дядька, а отец, тогда еще мальчишка, буквально чудом остался в живых (иначе не было бы и меня). И после изучения долгие годы скрывавшихся от нас нашим правительством цифр потерь, я стал уважать людей, сражавшихся в той войне, еще больше – «сухие цифири» лично мне сказали о героизме наших предков, презиравших смерть, намного больше, чем байки официозных советских пропагандистов…