Ганс андерсен - пятеро из одного стручка

Сказки Андерсена

Сказка Андерсена "Пятеро из одного стручка" - замечательная сказка про судьбу пятерых горошин, которые выросли в одном стручке, но потом маленький мальчик разъединил их, запустив ими из бузинной трубочки. Одна из пяти горошин попала на крышу дома, где лежала больная девочка. Пригретая лучами солнца и укрытая мхом, она проросла и начала цвести, радуя глаз больной девочки. Так, благодаря одной маленькой горошине девочка вылечилась.

d09bf41544a3365a46c9077ebb5e35c30">

d09bf41544a3365a46c9077ebb5e35c3

В стручке сидело пять горошин; сами они были зеленые, стручок тоже зеленый, ну, они и думали, что и весь мир зеленый; так и должно было быть! Стручок рос, росли и горошины; они приноравливались к помещению и сидели все в ряд. Солнышко освещало и пригревало стручок, дождик поливал его, и он делался все чище, прозрачнее; горошинам было хорошо и уютно, светло днем и темно ночью, как и следует. Они все росли да росли и все больше и больше думали, сидя в стручке, - что-нибудь да надо же было делать!

Век, что ли, сидеть нам тут? - говорили они. - Как бы нам не зачерстветь от такого сидения!.. А сдается нам, есть что-то и за нашим стручком! Уж такое у нас предчувствие!

Прошло несколько недель; горошины пожелтели, стручок тоже пожелтел.

Весь мир желтеет! - сказали они, и кто ж бы им помешал говорить так?

Вдруг они почувствовали сильный толчок: стручок был сорван человеческой рукой и сунут в карман, к другим стручкам.

Ну, вот теперь скоро нас выпустят на волю! - сказали горошины и стали ждать.

А хотелось бы мне знать, кто из нас пойдет дальше всех! - сказала самая маленькая. - Впрочем, скоро увидим!

Будь что будет! - сказала самая большая.

Крак! - стручок лопнул, и все пять горошин выкатились на яркое солнце. Они лежали на детской ладони; маленький мальчик разглядывал их и говорил, что они как раз пригодятся ему для стрельбы из бузинной трубочки. И вот одна горошина уже очутилась в трубочке, мальчик дунул, и она вылетела.

Лечу, лечу, куда хочу! Лови, кто может! - закричала она, и след ее простыл.

А я полечу прямо на солнце; вот настоящий-то стручок! Как раз по мне! - сказала другая. Простыл и ее след.

А мы куда придем, там и заснем! - сказали две следующие. - Но мы таки до чего-нибудь докатимся! - Они и правда прокатились по полу, прежде чем попасть в бузинную трубочку, но все-таки попали в нее. - Мы дальше всех пойдем!

Будь что будет! - сказала последняя, взлетела кверху, попала на старую деревянную крышу и закатилась в щель как раз под окошком чердачной каморки.

В щели был мох и рыхлая земля, мох укрыл горошину; так она и осталась там, скрытая, но не забытая господом богом.

Будь что будет! - говорила она.

А в каморке жила бедная женщина. Она ходила на поденную работу: чистила печи, пилила дрова, словом исполняла всякую тяжелую работу; сил у нее было довольно, охоты работать тоже не занимать стать, но из нужды она все-таки не выбивалась! Дома оставалась у нее ее единственная дочка, подросток. Она была такая худенькая, тщедушная; целый год уж лежала в постели: не жила и не умирала.

Она уйдет к сестренке, - говорила мать. - У меня ведь их две было. Тяжеленько было мне кормить двоих; ну, вот господь бог и поделил со мною заботу, взял одну к себе! Другую-то мне хотелось бы сохранить, да он, видно, не хочет разлучать сестер!

Но больная девочка все не умирала; терпеливо, смирно лежала она день-деньской в постели, пока мать была на работе.

Дело было весною, рано утром, перед самым уходом матери на работу. Солнышко светило через маленькое окошечко прямо на пол, и больная девочка посмотрела в оконце.

Что это там зеленеет за окном? Так и колышется от ветра!

Мать подошла к окну и приотворила его.

Ишь ты! - сказала она. - Да это горошинка пустила ростки! И как она пошла сюда в щель? Ну, вот у тебя теперь будет свой садик!

Придвинув кроватку поближе к окну, чтобы девочка могла полюбоваться зеленым ростком, мать ушла на работу.

Мама, я думаю, что поправлюсь! - сказала девочка вечером. - Солнышко сегодня так пригрело меня. Горошинка, видишь, как славно растет на солнышке? Я тоже поправлюсь, начну вставать и выйду на солнышко.

Дай-то бог! - сказала мать, но не верила, что это сбудется.

Однако она подперла зеленый росток, подбодривший девочку, небольшою палочкой, чтобы он не сломался от ветра; потом взяла тоненькую веревочку и один конец ее прикрепила к крыше, а другой привязала к верхнему краю оконной рамы. За эту веревочку побеги горошины могли цепляться, когда станут подрастать. Так и вышло: побеги заметно росли и ползли вверх по веревочке.

Смотри-ка, да она скоро зацветет! - сказала женщина однажды утром и с этой минуты тоже стала надеяться и верить, что больная девочка ее поправится.

Ей припомнилось, что девочка в последнее время говорила как будто живее, по утрам сама приподнималась на постели и долго сидела, любуясь своим садиком, где росла одна-единственная горошина, а как блестели при этом ее глазки! Через неделю больная в первый раз встала с постели на целый час. Как счастлива она была посидеть на солнышке! Окошко было отворено, а за окном покачивался распустившийся бело-розовый цветок. Девочка высунулась в окошко и нежно поцеловала тонкие лепестки. День этот был для нее настоящим праздником.

Господь сам посадил и взрастил цветочек, чтобы ободрить и порадовать тебя, милое дитятко, да и меня тоже! - сказала счастливая мать и улыбнулась цветочку, как ангелу небесному.

Ну, а другие-то горошины? Та, что летела, куда хотела, - лови, дескать, кто может, - попала в водосточный желоб, а оттуда в голубиный зоб и лежала там, как Иона во чреве кита. Две ленивицы ушли не дальше - их тоже проглотили голуби, значит и они принесли немалую пользу. А четвертая, что собиралась залететь на солнце, упала в канаву и пролежала несколько недель в затхлой воде, пока не разбухла.

Как я славно раздобрела! - говорила горошина. - Право, я скоро лопну, а уж большего, я думаю, не сумела достичь ни одна горошина. Я самая замечательная из всех пяти!

Канава была с нею вполне согласна.

А у окна, выходившего на крышу, стояла девочка с сияющими глазами, румяная и здоровая; она сложила руки и благодарила бога за цветочек гороха.

А я все-таки стою за мою горошину! - сказала канава.

В стручке сидело пять горошин; сами они были зелёные, стручок тоже зелёный, ну, они и думали, что и весь мир зелёный; так и должно было быть! Стручок рос, росли и горошины; они приноравливались к помещению и сидели все в ряд. Солнышко освещало и пригревало стручок, дождик поливал его, и он делался все чище, прозрачнее; горошинам было хорошо и уютно, светло днём и темно ночью, как и следует. Они всё росли да росли и всё больше думали, сидя в стручке, что пора им что-то предпринять.

Век, что ли, сидеть нам тут? - говорили они. - Как бы нам не засохнуть от такого сидения!.. Сдаётся нам, есть что-то и вне нашего стручка! Уж такое у нас предчувствие!

Прошло несколько недель; горошины пожелтели, стручок тоже пожелтел.

Весь мир желтеет! - сказали они, и кто бы им помешал говорить так?

Вдруг они почувствовали сильный толчок; стручок сорвала человеческая рука и сунула в карман, к другим стручкам.

Ну, вот теперь скоро нас выпустят на волю! - сказали горошины и стали ждать.

А хотелось бы мне знать, кто из нас сойдет дальше всех! - сказала самая маленькая. - Впрочем, скоро увидим!

Будь что будет - сказала самая большая.

Крак! - стручок лопнул, и все пять горошин выкатились на яркое солнце. Они лежали на детской ладони; маленький мальчик разглядывал их и говорил, что они как раз пригодятся ему для стрельбы из бузинной трубочки. И вот одна горошина уже очутилась в трубочке, мальчик дунул, и она вылетела.

Лечу, лечу, куда хочу! Лови, кто может! - закричала она, и след её простыл.

А я полечу прямо на солнце; вот настоящий-то стручок! Как раз по мне! - сказала другая. Простыл и её след.

А мы куда придем, там и заснём! - сказали две следующие. - Но мы все же до чего-нибудь докатимся! - Они и правда покатились по полу, прежде чем попасть в бузинную трубочку, но всё-таки попали в нее. - Мы дальше всех пойдем!

Будь что будет! - сказала последняя, взлетела кверху, попала на старую деревянную крышу и закатилась в щель как раз под окошком чердачной каморки. В щели был мох и рыхлая земля, мох укрыл горошину; так она и осталась там, скрытая, но не забытая господом богом.

Будь что будет! - говорила она.

А в каморке жила бедная женщина. Она ходила на поденную работу: чистила печи, пилила дрова, словом, бралась за всё, что подвернется; сил у неё было довольно, охоты работать тоже не занимать стать, но из нужды она всё-таки не выбивалась! Дома оставалась у неё единственная дочка, подросток. Она была такая худенькая, тщедушная; целый год уж лежала в постели: не жила и не умирала.

Она уйдет к сестренке! - говорила мать. - У меня ведь их две было. Тяжело было мне кормить двоих; ну, вот господь бог и поделил со мною заботу, взял одну к себе! Другую-то мне хотелось бы сохранить, да он, видно, не хочет разлучать сестёр! Заберёт и эту!

Но больная девочка всё не умирала; терпеливо, смирно лежала она день-деньской в постели, пока мать была на работе.

Дело было весною, рано утром, перед самым уходом матери на работу. Солнышко светило через маленькое окошечко прямо на пол. Больная девочка долго не отводила глаз от окна.

Что это там зеленеет за окном? Так и колышется от ветра! Мать подошла к окну и приотворила его.

Ишь ты! - сказала она. - Да это горошинка пустила ростки! И как она попала сюда в щель? Ну, вот у тебя теперь будет свой садик!

Придвинув кроватку поближе к окну, чтобы девочка могла полюбоваться зелёным ростком, мать ушла на работу.

Мама, я думаю, что поправлюсь! - сказала девочка вечером. - Солнышко сегодня так пригрело меня. Горошинка, видишь, как славно растёт на солнышке? Я тоже поправлюсь, начну вставать и выйду на солнышко.

Дай-то бог! - сказала мать, но не верила, что это сбудется. Однако она подперла зелёный росток, подбодривший девочку, небольшою палочкой, чтобы не сломался от ветра; потом взяла тоненькую верёвочку и один конец её прикрепила к крыше, а другой привязала к верхнему краю оконной рамы. За эту верёвочку побеги горошины смогут цепляться, когда станут подрастать. Так и вышло: побеги заметно росли и ползли вверх по верёвочке.

Смотри-ка, да она скоро зацветёт! - сказала женщина однажды утром и с этой минуты тоже стала надеяться и верить, что больная дочка её поправится.

Ей припомнилось, что девочка в последнее время говорила как будто живее, по утрам сама приподнималась на постели и долго сидела, любуясь своим садиком, где росла одна-единственная горошина. А как блестели при этом её глазки! Через неделю больная в первый раз встала с постели на целый час. Как счастлива она была посидеть на солнышке! Окошко было отворено, а за окном покачивался распустившийся бело-розовый цветок. Девочка высунулась в окошко и нежно поцеловала тонкие лепестки. День этот был для неё настоящим праздником.

Господь сам посадил и взрастил цветочек, чтобы ободрить и порадовать тебя, милое дитя, да и меня тоже! - сказала счастливая мать и улыбнулась цветочку, как ангелу небесному.

Ну, а другие-то горошины? Та, что летела, куда хотела, - лови, дескать, кто может, - попала в водосточный жёлоб, а оттуда в голубиный зоб и лежала там, как Иона во чреве кита. Две ленивицы ушли не дальше - их тоже проглотили голуби, значит, и они принесли немалую пользу. А четвёртая, что собиралась залететь на солнце, упала в канаву и пролежала несколько недель в затхлой воде, пока не разбухла.

Как я славно раздобрела! - говорила горошина. - Право, я скоро лопну, а уж большего, я думаю, не сумела достичь ни одна горошина. Я самая замечательная из всех пяти!

Канава была с нею вполне согласна.

А у окна, выходившего на крышу, стояла девочка с сияющими глазами, румяная и здоровая; она сложила руки и благодарила бога за цветочек гороха.

А я всё-таки стою за мою горошину! - сказала канава.

В стручке сидело пять горошин; сами они были зеленые, стручок тоже зеленый, ну, они и думали, что и весь мир зеленый; так и должно было быть! Стручок рос, росли и горошины; они приноравливались к помещению и сидели все в ряд. Солнышко освещало и пригревало стручок, дождик поливал его, и он делался все чище, прозрачнее; горошинам было хорошо и уютно, светло днем и темно ночью, как и следует. Они все росли да росли и все больше и больше думали, сидя в стручке, - что-нибудь да надо же было делать!

Век, что ли, сидеть нам тут? - говорили они. - Как бы нам не зачерстветь от такого сидения!.. А сдается нам, есть что-то и за нашим стручком! Уж такое у нас предчувствие!

Прошло несколько недель; горошины пожелтели, стручок тоже пожелтел.

Весь мир желтеет! - сказали они, и кто ж бы им помешал говорить так?

Вдруг они почувствовали сильный толчок: стручок был сорван человеческой рукой и сунут в карман, к другим стручкам.

Ну, вот теперь скоро нас выпустят на волю! - сказали горошины и стали ждать.

А хотелось бы мне знать, кто из нас пойдет дальше всех! - сказала самая маленькая. - Впрочем, скоро увидим!

Будь что будет! - сказала самая большая.

Крак! - стручок лопнул, и все пять горошин выкатились на яркое солнце. Они лежали на детской ладони; маленький мальчик разглядывал их и говорил, что они как раз пригодятся ему для стрельбы из бузинной трубочки. И вот одна горошина уже очутилась в трубочке, мальчик дунул, и она вылетела.

Лечу, лечу, куда хочу! Лови, кто может! - закричала она, и след ее простыл.

А я полечу прямо на солнце; вот настоящий-то стручок! Как раз по мне! - сказала другая. Простыл и ее след.

А мы куда придем, там и заснем! - сказали две следующие. - Но мы таки до чего-нибудь докатимся! - Они и правда прокатились по полу, прежде чем попасть в бузинную трубочку, но все-таки попали в нее. - Мы дальше всех пойдем!

Будь что будет! - сказала последняя, взлетела кверху, попала на старую деревянную крышу и закатилась в щель как раз под окошком чердачной каморки.

В щели был мох и рыхлая земля, мох укрыл горошину; так она и осталась там, скрытая, но не забытая господом богом.

Будь что будет! - говорила она.

А в каморке жила бедная женщина. Она ходила на поденную работу: чистила печи, пилила дрова, словом исполняла всякую тяжелую работу; сил у нее было довольно, охоты работать тоже не занимать стать, но из нужды она все-таки не выбивалась! Дома оставалась у нее ее единственная дочка, подросток. Она была такая худенькая, тщедушная; целый год уж лежала в постели: не жила и не умирала.

Она уйдет к сестренке, - говорила мать. - У меня ведь их две было. Тяжеленько было мне кормить двоих; ну, вот господь бог и поделил со мною заботу, взял одну к себе! Другую-то мне хотелось бы сохранить, да он, видно, не хочет разлучать сестер!

Но больная девочка все не умирала; терпеливо, смирно лежала она день-деньской в постели, пока мать была на работе.

Дело было весною, рано утром, перед самым уходом матери на работу. Солнышко светило через маленькое окошечко прямо на пол, и больная девочка посмотрела в оконце.

Что это там зеленеет за окном? Так и колышется от ветра!

Мать подошла к окну и приотворила его.

Ишь ты! - сказала она. - Да это горошинка пустила ростки! И как она пошла сюда в щель? Ну, вот у тебя теперь будет свой садик!

Придвинув кроватку поближе к окну, чтобы девочка могла полюбоваться зеленым ростком, мать ушла на работу.

Мама, я думаю, что поправлюсь! - сказала девочка вечером. - Солнышко сегодня так пригрело меня. Горошинка, видишь, как славно растет на солнышке? Я тоже поправлюсь, начну вставать и выйду на солнышко.

Дай-то бог! - сказала мать, но не верила, что это сбудется.

Однако она подперла зеленый росток, подбодривший девочку, небольшою палочкой, чтобы он не сломался от ветра; потом взяла тоненькую веревочку и один конец ее прикрепила к крыше, а другой привязала к верхнему краю оконной рамы. За эту веревочку побеги горошины могли цепляться, когда станут подрастать. Так и вышло: побеги заметно росли и ползли вверх по веревочке.

Смотри-ка, да она скоро зацветет! - сказала женщина однажды утром и с этой минуты тоже стала надеяться и верить, что больная девочка ее поправится.

Ей припомнилось, что девочка в последнее время говорила как будто живее, по утрам сама приподнималась на постели и долго сидела, любуясь своим садиком, где росла одна-единственная горошина, а как блестели при этом ее глазки! Через неделю больная в первый раз встала с постели на целый час. Как счастлива она была посидеть на солнышке! Окошко было отворено, а за окном покачивался распустившийся бело-розовый цветок. Девочка высунулась в окошко и нежно поцеловала тонкие лепестки. День этот был для нее настоящим праздником.

Господь сам посадил и взрастил цветочек, чтобы ободрить и порадовать тебя, милое дитятко, да и меня тоже! - сказала счастливая мать и улыбнулась цветочку, как ангелу небесному.

Ну, а другие-то горошины? Та, что летела, куда хотела, - лови, дескать, кто может, - попала в водосточный желоб, а оттуда в голубиный зоб и лежала там, как Иона во чреве кита. Две ленивицы ушли не дальше - их тоже проглотили голуби, значит и они принесли немалую пользу. А четвертая, что собиралась залететь на солнце, упала в канаву и пролежала несколько недель в затхлой воде, пока не разбухла.

Как я славно раздобрела! - говорила горошина. - Право, я скоро лопну, а уж большего, я думаю, не сумела достичь ни одна горошина. Я самая замечательная из всех пяти!

Канава была с нею вполне согласна.

А у окна, выходившего на крышу, стояла девочка с сияющими глазами, румяная и здоровая; она сложила руки и благодарила бога за цветочек гороха.

А я все-таки стою за мою горошину! - сказала канава.

Пятеро из одного стручка

(Перевод с датского А. Ганзен)

В стручке сидело пять горошинок; они были зелены, и стручок зелёный, — вот они и решили, что весь мир тоже зелёный, и решили правильно. Горошинки всё росли да росли и всё больше и больше размышляли, сидя в стручке, — чем-нибудь ведь надо заняться! «Неужели я всегда так и буду сидеть здесь? — думала каждая. — От долгого сидения ведь и затвердеть можно! Я чувствую, что там, за стенкой, что-то есть!»

Но вдруг они услышали треск: кто-то сорвал стручок и сунул его в карман своей куртки, уже набитый стручками.

— Ну, сейчас нас выпустят на волю! — закричали горошинки и стали ждать.

— Хотела бы я знать, кому из нас пятерых повезёт больше всего, — проговорила самая маленькая горошинка. — Ну да скоро это выяснится.

— Крак! — стручок лопнул, и все пять горошинок выкатились на яркий солнечный свет.

Маленький мальчик держал их на раскрытой ладони и говорил, что они годятся для его ружьеца. Он тотчас же зарядил ружьецо горошиной и выстрелил.

— Я лечу в широкий мир! Поймай теперь меня, если сможешь! — пискнула горошина и скрылась из глаз.

— А я, — сказала вторая, — полечу прямо на солнце; солнце — это как раз такой стручок, какой мне нужен! — И тут же исчезла.

Две другие горошины проговорили:

— Где бы мы ни очутились, будем там спать; куда-нибудь да попадём! — И хотя они скатились на землю, но ружья всё-таки не миновали. — Ну, мы улетаем дальше всех! — крикнули они.

— Будь что будет! — сказала последняя горошинка, улетая.

Ружьё выстрелило, горошинка взлетела вверх, потом упала на старый дощатый подоконник под чердачным окошком и угодила прямо в щель, где в мягкой земле рос мох.

— Будь что будет! — повторила она.

В маленькой чердачной комнатке жила

бедная женщина, которая днём уходила топить печи в чужих домах, пилить дрова и вообще делать всякую чёрную работу. Женщина была и сильная, и прилежная, а всё-таки жила в бедности. Дома, в тесной каморке, лежала её единственная дочка-подросток, тоненькая и тщедушная, которая болела вот уже целый год. Она весь день терпеливо и тихо лежала в кровати, пока мать ходила на заработки.

Настала весна. Однажды ранним утром, когда мать собиралась на работу, а солнце ярко играло на полу, пробиваясь сквозь крошечное окошко, больная девочка посмотрела на него и воскликнула:

— Что это такое зелёное виднеется за стеклом? Оно колышется на ветру.

Мать подошла к окошку и, приоткрыв его, сказала:

— Э, да здесь какое-то растеньице выросло: это горох выпустил свои зелёные листочки. И как он попал сюда в щель? Вот тебе и садик, любуйся на него.

Кровать переставили ближе к окну, чтобы больная девочка могла лучше видеть гороховый росточек, а мать ушла на работу. И вот вечером девочка сказала:

— Мама, мне кажется, я выздоравливаю... Сегодня солнце светило мне так ласково. Смотри, как хорошо прижился горошек. Мне тоже будет хорошо на солнышке, я поправлюсь.

— Лишь бы тебе стало лучше! — отозвалась мать, хотя сама и не верила в это.

Она подставила палочку к зелёному ростку, чтобы его не сломал ветер, — ведь это горошек подбодрйл её девочку. Крепко привязав бечёвку к подоконнику, она другой конец прикрепила к самому верху оконной рамы, чтобы стебелёк гороха мог держаться и, подрастая, виться вокруг бечёвки. И горошек вился и с каждым днём всё заметнее рос.

— Гляди-ка, да он скоро зацветёт! — сказала однажды утром мать, и сама стала уже надеяться и верить, что её больная девочка поправится.

Женщине показалось, что за последнее время дочка её повеселела; она нередко сама приподнималась на постели утром и сидела, глядя сияющими глазами на свой маленький садик, в котором рос один-единственный стебелёк гороха.

Неделю спустя больная впервые встала с постели на целый час. Она блаженствовала, греясь на солнышке. Окно было раскрыто, а за окном пышно распустился светло- розовый цветок горошка. Девочка наклонилась и очень осторожно поцеловала тонкие лепестки. Этот день был для неё настоящим праздником.

Ну а что стало с другими горошинами? Та, что полетела в широкий мир и кричала: «Поймай меня, если сможешь!», — очутилась сначала в кровельном жёлобе, а потом попала в голубиный зоб.

Обе горошины-сони залетели туда же и были съедены голубями, а значит, всё-таки принесли немалую пользу.

А четвёртая, которая хотела полететь на солнце, упала в жёлоб и не одну неделю провалялась там в затхлой воде, отчего вся распухла.

— Ну и раздобрела же я! — сказала горошина. — Скоро лопну, чего, мне кажется, ещё ни одна горошина не сумела и не сумеет добиться. Я самая замечательная из всех пяти горошинок в нашем стручке!

А возле чердачного окошка перед цветком горошка стояла юная девушка, и её глаза сияли, на щеках горел здоровый румянец.

1. О чём мечтали горошины? Какие слова говорили горошины, улетая в широкий мир? Найди и прочитай.

2. Чему радовалась больная девочка? Как её мать ухаживала за горошком? Найди ответ в тексте.

3*. Что стало с другими горошинами? Расскажи или прочитай.

4. Это литературная или народная сказка?

5*. Подготовь рассказ о горошине, которая тебе понравилась.

Ханс Кристиан Андерсен — датский писатель-сказочник. Сказки Х.-К. Андерсена читают дети всего мира.