Жития святых. Старец иеросхимонах Сампсон (Сиверс) - один из ярчайших духовных светил второй половины XX века

Духовная фальшь схимонаха Сампсона (Сиверса)

Сегодня мне попалась в руки книга «Старец иеросхимонах Сампсон (граф Сиверс) 1892-1979. Жизнеописание. Беседы. Поучения» (М.: Библиотека журнала «Держава», 2002. — 904 с.). Что сказать? Впечатление просто отвратительное. Налицо явная духовная подделка, фальшивка, подмена. Даже название книги трижды фальшивое…

Дело в том, что герой названного издания не может считаться ни старцем, ни иеромонахом, ни графом. Как известно, именовать Сампсона (Сиверса) графом нет никаких оснований. На протяжении многих лет этот человек выдавал себя за того, кем не являлся в реальности. Как свидетельствуют опубликованные архивные документы, будущий «старец» родился в семье прапорщика запаса и канцелярского служащего (РГИА. Ф. 515. Оп. 73. Д. 662. Л. 27-32.). Это впоследствии он будет слагать легенды о своем происхождении, именуя отца «графом, полковником и начальником штаба генерала Рузского». Впрочем, приписывание Сампсону (Сиверсу) графского титула не является фальшью первостепенного порядка. Название книги наделяет своего главного персонажа священным саном, от которого он письменно отрекся еще в 1936 г. Так, в заявлении на имя начальника областного управления НКВД Воронежской области от 10 августа 1936 г. тогда еще иеромонах Сампсон (Сиверс) писал: «Вторично заявляю настоящим моим заявлением, что актом моего сознательного раскаяния в обвинениях, мне следствием предъявленных, в коих я признался, подробно вскрыв свои вины, как сознательный гражданин, а не враг истине и справедливости дела рабочего класса в стране Советов. Я слагаю с себя звание и профессию служителя религиозного культа, раскаиваюсь в своем поступке безрассудной твердолобости и близорукости, став некогда им. Надеюсь, что этот акт (подтверждения моего раскаяния) послужит смягчением на суде при определении мне наказания и в дальнейшем дает мне возможность и право своими знаниями и хорошей грамотностью принести общественную и государственную пользу в стране бесклассового общества. Соответствующее заявление о моем отказе от профессии и звания служителя религиозного культа намерен объявить чрез печать в ближайшие десять дней » (Архив УФСБ РФ по Воронежской области. Д. 1934.) Согласно каноническому праву Православной Церкви, всякий священнослужитель, добровольно отрекшийся от сана, отлучается от Церкви и в случае покаяния может быть принят в церковное общение исключительно как мирянин. Вот что гласит по этому поводу 62 Апостольское правило: «Если кто из клира, устрашась человека, иудея или эллина, или еретика, отречется от имени Христова: да будет отвержен от церкви. Если же отречется от имени служителя церкви: да будет извержен из клира. Если же покается: да будет принят, как мирянин» . Таким образом, с 10 августа 1936 г. для православных христиан совершенно недопустимо именовать Сампсона (Сиверса) священнослужителем в сане иеромонаха.

Однако лично у меня остается еще один вопрос: насколько возможно почитание Сампсона (Сиверса) в качестве старца? Может ли он быть охарактеризован как авторитетный духовный руководитель, указывающий верную дорогу ко Христу? Даже беглое ознакомление с выше поименованой книгой, дает основание отказать бывшему иеромонаху в этой великой чести. Уверен, что данное утверждение пробудит в некоторых читателях «гнев праведный». Тем не менее, даже они должны признать, что не может быть признан старцем откровенный еретик. А именно таковым является Сампсон (Сиверс). Дабы убедиться в сказанном, приведем две выдержки из его поучения, опубликованного в вышепоименованном издании: «Девственник имеет особое преимущество перед Богом. Он услышан. Он бывает молитвенником даже за мир, не будучи в сане. А если он владеет еще особою благодатью священства или архиерейства, или монах-девственник — это особая сила перед Богом. Если он к этому добавит смирение сердца и кротость, и долготерпение от смирения и веры, то он часто бывает даже чудотворцем при жизни. Чудотворцем. Чудотворцы бывают разные. Прикосновением руки он лечит больных. Он имеет дар прозорливости, дар видения. Именно девственники. Они имеют особый слух, особый ум». «У меня был интересный такой случай. Один иерей был обручен со своей невестой и венчан, и они сохраняли чистоту свою девическую и юношескую около пяти лет. Он литургисал. Она была при нем. Как брат и сестра. И берегли друг друга. Дары он проявлял особые, поразительные, дары благодати Святаго Духа. Он был глубоко религиозен. Он чувствовал на расстоянии молитву людей, а сам молился так, как молятся старцы. Он поразительно любил читать акафисты и готовиться к литургии. Но случилось несчастье: по взаимному согласию они стали мужем и женой. И он лишился всего. Он стал есть мясо, он стал пить водку. У них народилось много детей. И он видит: прежде всего, нужно здоровье, здоровье и здоровье, а потом благодать. И его сейчас не узнать. Он даже потерял свой прежний облик, выражение глаз, губы стали другие. Теперь это обыкновенный человек мира, страсти, страстей». Какие выводы можно сделать после прочтения этих строк?

Во-первых, за превозношение девства над браком Сампсон (Сиверс) подлежит духовному взысканию (епитимии). Об этом недвусмысленного говорят каноны Гангрского Собора: 1 правило: «Если кто порицает брак, и гнушается верною и благочестивою женой, с совокупляющеюся своим мужем или её порицает, как не могущую войти в Царствие, тот да будет под клятвой» . 9 пр. «Если кто-либо девствует или воздерживается, удаляясь от брака, как гнушающийся им, а не ради самой доброты и святыни девства, да будет под клятвой». 10 пр. «Если кто из девствующих ради Господа будет превозноситься над бракосочетавшимися, да будет под клятвой».

Второй вывод, который становится очевиден после прочтения цитированных поучений, касается неправославия самого Сампсона (Сиверса). Очевидное превозношение девства над браком лишает бывшего иеромонаха права именоваться православным христианином и идейно роднит с персидской гностической сектой манихеев. Дуалистическое миросозерцание, относящее проявления духовной природы человека к Царству Света и ассоциирующее жизнь плоти (в том числе и брак) с Царством Тьмы, не позволяет рассматривать Сампсона (Сиверса) в качестве православного старца.

Слесарев А. В.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА)

Старец удивительной судьбы, иеросхимонах Сампсон (Сиверс, 1898-1979) с юных лет чувствовал в себе неодолимую тягу к Богу и молитве. Девятнадцатилетний Эдуард Сиверс принял Таинство Крещения в 1917 г. Его родители были настроены против принятия сыном Православия. Отец происходил из датского рода, переселившегося в Прибалтику, он был советником и личным другом Государя Императора. Мать старца была англичанкой и жила в Лондоне. Узнав о гареме своего жениха, индийского принца, она порвала с ним и вынуждена была бежать в Россию, так как разгневанный индус послал за ней наемного убийцу. В столице России она повстречала своего будущего мужа Эспера Сиверса, и 27 июня 1898 г., в день преп. Сампсона Странноприимца, у них родился сын Эдуард.

Первый религиозный опыт будущий старец получил от матери-англичанки и от деда, известного иконописца, чьи работы можно увидеть в храмах Санкт-Петербурга. С одной из написанных им икон, «Благовещение Пресвятой Богородицы», о. Сампсон не расставался в течение всей своей жизни.

С детства Эдуард Сиверс посещал храмы различных конфессий, читал духовную литературу на английском, немецком, французском, русском языках. Ничто ему так не понравилось, как православная Божественная Литургия. Еще до принятия Таинства Миропомазания он погружал свой ум в богослужение и молитву; одной из первых он выучил молитву «Иже на всякое время и на всякий час» и в упоении повторял ее по 100, 200 раз. Не имея представления о монашестве, юноша Эдуард в одиночестве постигал премудрость Божию, и еще до Миропомазания утвердился в вере в то, что Православная Церковь – единственное благодатное сообщество, сохранившееся от катакомб, от святых Апостолов, от Господа Иисуса Христа.

После совершения над ним Миропомазания и причащения Святых Христовых Та йн сердце новокрещеного Сергия (имя, данное Эдуарду во святом крещении) переполнила Божественная благодать, его охватило ни с чем не сравнимое чувство ликования. Но очень близок был 1917 год; и начался великий подвиг исповедничества будущего старца длиною в целую долгую жизнь, исполненный подвигов стояния в вере и свидетельства о Христе.

Однажды Сергий, тогда студент военной медицинской академии, повстречал в Петрограде, около церкви свв. прав. Симеона и Анны, монахов Савво-Крыпецкого монастыря и стал послушником этой древней обители. Но монастырские будни быстро закончились, их сменили месяцы страданий в перипетиях гражданской войны, долгое лечение в госпитале, а с 1921 г. батюшка подвизается в Александро-Невской Лавре.

Неоднократно отец Симеон сподоблялся присутствия при чудесных явлениях милости Божией. Так, например, на праздник Архистратига Михаила в его келии «горела» Феодоровская икона: из черной и закопченной она вдруг обновилась и стала совершенно чистой и сияющей. В другой день во время Божественной Литургии владыка Стефан после прочтения молитвы перед причащением «Верую, Господи, и исповедую…» узрел в чаше человеческие Плоть и Кровь. Епископ Стефан и сослужащие ему священники в ужасе возвратились в алтарь и долго молились, пока Тело и Кровь Христовы снова не приняли вид хлеба и вина. Одним из сослужащих тогда владыке Стефану и был иеромонах Симеон (Сиверс). Иеромонах Сампсон свидетельствовал о своей жизни того периода: «…я понял, какой я счастливый человек! Потому что я монах, я знаю Иисусову молитву, знаю «Достойно есть, яко воистину…», знаю мою любимую «Всемилостивую», которой меня научил сам преподобный Серафим Саровский (во сне, за два часа до моего ареста). Это случилось в 1929 году. Помню: вижу во сне преподобного Серафима, он входит ко мне в балахончике, нагибается надо мной (а я сижу или лежу – не помню) и читает мне медленно, внимательно эту «Всемилостивую», и я ощущаю на лбу его слезы. Тут я вскочил и тут же записал эту молитву. А через два часа я был арестован. Это был, кажется, мой четвертый арест. И эта «Всемилостивая» - она меня сопровождала и оберегала восемнадцать лет советского лагеря и всего прочего. Это была ненасытная пища для меня. А когда я стал опять литургисать священником, уже на свободе, я ощутил ее особенно сильно на Литургии и на всенощных». На Соловках отец Симеон несколько раз чудом избежал смерти, но каждый раз Господь и Матерь Божия оберегали его. Однажды уголовники проиграли батюшку в карты, пришлось спасаться от холода молитвой. В другой раз, в наказание за богослужения в лесу, его подвесили на крюк за ребро. Третья казнь устроена была исповеднику в леднике морга, но батюшка снова выжил. Самой же изощренной казнью было оставление на съедение крысам. О. Симеона раздели донага, чтобы он побыстрее замерз (это было своеобразным проявлением милосердия), посадили в клетку и прикрутили к стенкам прутьями. Всю ночь батюшка читал Всемилостивую и слышал, как рядом кричат от боли люди, которых заживо съедают голодные крысы. Наутро клетку подняли, ожидая увидеть голый скелет, но о. Симеон был невредим, только пятки немного погрызены.

После Соловков многие годы отец Симеон проходил настоящие мытарства в советских тюрьмах и ссылках. 1945 год, год Великой Победы, застал батюшку в тюрьме на Дальнем Востоке. Опасаясь оккупации японцев, тюремное начальство собиралось расстрелять заключенных, но ночью иеромонаху Симеону явилась Сама Пречистая Богородица, утешившая его и показавшая ему в видении его самого в образе глубокого старца. Рядом с собой тогда о. Симеон увидел множество народа – своих будущих многочисленных духовных чад. После Победы вышел правительственный указ об амнистии церковнослужителям. Но и здесь враг рода человеческого не оставил батюшку искушениями: начальник тюрьмы отказался выпускать нужного ему узника, которому уже выдал документы об освобождении, и о. Симеону пришлось совершить побег – через Дальний Восток, Сибирь, Среднюю Азию… Начался новый этап жизни о Симеона и новые мытарства, болезни, подвиги. Он служит на приходах в Ставрополье, Борисоглебске, Мордовии, в Полтавском женском монастыре. У о. Симеона открываются духовные дарования – дар духовного рассуждения и прозорливости; верующие прихожане только и говорят, что о батюшке и его проповедях! Поразительное дело: сельская молодежь, вместо клуба и кино, гурьбой валит в храм на богослужения! И раздраженные власти переводят его с прихода на приход, с епархии на епархию…

Из Полтавы батюшке приходится переехать в Астрахань, потом в Волгоград. На его проповеди в храмах Волгограда стекаются толпы народа, но архиерей (из бывших обновленцев) запрещает его в служении на пятнадцать лет и при помощи Совета по делам религий «заточает» в Псково-Печерский монастырь. Батюшке запрещено теперь не только служение в алтаре, но даже и клиросное пение. На некоторое время его уделом становится яблоневый сад, в котором он нес послушание сторожа. Там он целиком предается молитве – Иисусовой и Всемилостивой. Но враг рода человеческого и здесь не оставляет в покое: на него снова клевещут, приводят на суд старцев. Пораженный смиренным обликом о. Симеона, один из старцев, о. Никита, не удержался и воскликнул: «Се агнец Божий!» Вскоре Святейший Патриарх Алексий (Симанский) возвратил батюшке священный сан и право на служение. Без постоянного богослужения о. Симеону было очень трудно. Нередко он ездил в Киев, к митрополиту Иоанну (Соколову). Митрополит Киевский Иоанн благословил старца иметь домашнюю церковь. Так в Москве появился новый приход, и даже «Покрово-Феофановский монастырь» (батюшка особенно чтил свт. Феофана Затворника, с детства изучал его труды). 16 сентября 1966 г. в Киеве по ходатайству духовных чад и схимников батюшка принял последний постриг, в великий ангельский образ. Отныне его имя – иеросхимонах Сампсон.

Очень почитал о. Сампсон духовную дисциплину. Крестное знамение, благословение он всегда совершал со тщанием: правильно, четко, благоговейно. Даже по внешности он был исключительно аккуратен, собран. Духовные чада старца отмечали: «После Литургии батюшка сиял, просто сиял. Долго не разговаривал. Только самое основное и срочное говорил. Батюшка очень уставал, он переживал Литургию по-особому, молитвенно. Предстояние Богу было огненное. Слезы его просто душили, и в некоторые моменты Литургии он приостанавливался (так как буквально захлебывался слезами)».

Почил старец иеросхимонах Сампсон 24 августа (в этот день отмечается память прп. Сампсона Странноприимца) 1979 г., в пятницу, отпевали его в храме свт. Николая в Кузнецах духовные чада-священники. Похоронен о. Сампсон на подмосковном Николо-Архангельском кладбище, куда можно проехать со станции метро «Выхино» автобусом 706 до остановки «2-й Московский крематорий». Участок 33-А. На протяжении тридцати лет, которые прошли со дня кончины о. Сампсона число его почитателей увеличилось тысячекратно. Вечная и блаженная память иеросхимонаху Сампсону (Сиверсу)!

Молитва «Всемилостивая»

Всемилостивая Владычице моя, Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дево, Богородице Марие, Мати Божия, Несумненная и Единственная моя Надежда! Не гнушайся мене, не отвергай мене, не остави мене, не отступи от мене; заступись, попроси, услыши; виждь, Госпоже, помози, прости, прости, Пречистая!»

По книге «Алфавит духовный», Москва, 2009 г.

Старец Иеросхимонах Сампсон (Граф Сиверс) 1898-1979
Сампсон (Сиверс Эдуард Эсперович), иеросхимонах.
Преподобный Серафим Саровский явился к отцу Симеону во сне ровно за три часа до ареста. Вошел в келью неслышно, склонился в светлом балахончике над спящим и медленно, очень внятно стал читать молитву; молитву эту иеромонах прежде не знал, но почему-то сразу понял: она, «Всемилостивая», она спасет и сохранит… Святой старец между тем читал:«Всемилостивая Владычице моя, Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дево, Богородице Марие, Мати Божия, Несумненная и единственная моя Надеждо, не гнушайся мене, не отвергай мене, не остави мене; заступись, попроси, услыши; виждь, Госпоже, помози, прости, прости, Пречистая!»
Но что это? Что обжигает лоб ему? Как же он сразу не догадался: слезы, это капают слезы Преподобного! Иеромонах не осмелился стереть их и во сне боялся пошевелиться. И еще боялся, что не запомнит эту чудесную молитву, и силился вышептать губами каждое благодатное слово. Удивительно: он ничего не забыл, под утро проснулся и первым делом записал «Всемилостивую». Только успел точку поставить, как дверь кельи распахнулась от удара: на пороге колыхнулись смутные тени вооруженных людей. «Все, поп, собирайся!» Монах Симеон повернулся к чекистам с улыбкой на сияющем лице. «Всемилостивая» уже пела в нем богодухновенной пасхальной радостью.
Старец Иеросхимонах Сампсон (Граф Сиверс)
P.S. В лагере монаха Симеона (Старца Иеросхимонаха Сампсона) жестоко мучили. Так Господь и Пресвятая Богородица с батюшкой Серафимом укрепили в сострадании к его скорбям будущего старца перед тяжелейшим испытанием.
Источник:Церковь Владимирской иконы Божией Матери с.Бурла

Рожден 10 июля 1898 г. в Санкт-Петербурге в день прп. Сампсона Странноприимца. С самого детства маленький Эдуард получал от матери глубокое религиозное воспитание. В юности он кропотливо изучал все вероисповедания, с которыми встречался в Петрограде, очень часто один ходил в Православный храм. Ему очень нравилась Православная Литургия, хоть он и не знал русского языка.
После окончании гимназии, отец Сампсон поступил в Петроградскую Медицинскую Академию. В возрасте 19 лет, он принял Православие. Это произошло в воскресенье, в день Великомученика и Целителя Пантелеимона, в Петергофской церкви Целителя Пантелеимона. Нарекли его Сергием в честь Сергия Радонежского.
С 1918 по1919 – проходил послушание в монастыре прп. Саввы Крыпецкого Псковской губернии на ст. Торошино. Здесь в рясофоре о. Сампсона нарекли Александром в честь благоверного князя св. Александра Невского.
В 1919 г. отца Сампсона ареставали, перепутав его с Великим князем Владимиром (Иверским). Отец Сампсон просидел в вагоне 22 дня. Каждую ночь его допрашивали. Под Покров Божией Матери 14 октября 1919 г. отца Сампсона расстреляла бригада вагонщиков, человек 6-7, попали в руку с 10-15 шагов. Его караулили монахи, которые прятались под стогом сена. Подобрали его ночью и под видом раненого красноармейца увезли в Петроград. Благодаря заслугам отца (одного из ближайших соратников М.В. Фрунзе) о. Сампсона поместили в госпиталь, приставили к нему самых лучших врачей. Мастерством хирурга Эренштейна была спасена жизнь (после ранения - газовая гангрена) и правая рука, раздробленная в плечевом суставе и плечевой кости. После восьми операций пришлось около года лежать в госпитале.
Отца Сампсона эвакуировали в Тихвин, в военный госпиталь. В Тихвинском монастыре г. Тихвина Петроградской губернии он долечивался. После выздоровления остался в Тихвине читать лекции, чтобы утешать раненых.
С 1921 г. был послушником Александро-Невской Лавры и келейником иеросхимонаха Симеона, затворника.
С мая 1921 г. иподиакон в Крестовой лаврской церкви.
В 1925 г. рукоположен Патриархом Тихоном во иеродиакона, 19 января 1925 г. - во иеромонаха в Александро-Невской Лавре архиепископом Вассианом.
17 февраля 1932 г. арестован в Лавре. За 3 часа до ареста о.Сампсону явился преподобный Серафим Саровский и прочел ему медленно молитву - "Всемилостивую", которая сопровождала и оберегала его 18 лет лагерей и всего прочего. Это, по его словам, "была ненасытная пища" для него.
22 марта 1932 г. осужден по ст.2-11, 58-11 УК РСФСР на 3 года ИТЛ. С 1932 по 1934 г. находился в Соловецком лагере.
В1938г. отца Сампсона заключили в тюрьму.
Вторая Мировая война - ссылка в Баку в госпиталь под конвоем для расследования причин мора, т. к. о. Симеон еще и врач (1941 г.).
В 1945 г. - побег из тюрьмы. После побега о. Сампсон некоторое время жил в Борисоглебске, но жить без работы и без документов было невозможно и он поехал в Ставрополь к митрополиту Антонию.
Летом 1948 года был арестован, его приняли за шпиона. Когда разобрались, что волосы, борода и усы настоящие, не приклеенные, то его посадили в одиночную камеру, где он находился до 14 октября 1949.
В 1950 г. отец Сампсон поехал в Пензу, к Владыке Кириллу, который его направил в Рузаевку. С этого прихода началось его многолетнее служение в Мордовии.
В 1956 г. назначен духовником в женский монастырь в Полтаве.
Затем его в 1958 г. перевели в Волгоград..
24 августа 1979 г. Сампсон Многострадальный почил сном праведника, и захоронен на Николо - Архангельском кладбище под Москвой.
Несмотря на все его скорби, последнее завещание к ученикам: "Никому не делайте зла".


Молитва Пресвятой Богородице Всемилостивая, явленная преподобным Серафимом Саровским иеросхимонаху Сампсону:
Всемилостивая Владычице моя, Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дево, Богородице Марие, Мати Божия, Несумненная и единственная моя Надежда, не гнушайся мене, не отвергай мене, не остави мене, не отступи от мене; заступись, попроси, услыши; виждь, Госпоже, помози, прости, прости, Пречистая!
http://osampsone.ru/photos/photo134.html
Его расстреливали, пытали, сажали в тюрьмы и лагеря.
Он был духовником советских академиков И.П. Павлова, В.А. Филатова, А.П. Карпинского. Судьба и подвиг графа Сиверса, ставшего старцем иеросхимонахом Сампсоном,
уникальны.
Перед кончиной Старец пророческие говорил слова своим духовным чадам:
"Жить осталось совсем немного, не теряйте время на пустое, торопитесь жить для Бога.
Россия останется маленькой - времен Царя Иоанна Грозного, а граница пройдет по Печерам".
Советы старца об исповеди и грехах
Начинать исповедь надо с любого постоянного повторяющегося греха: у кого-то язык осуждает, у кого-то лень является его богиней, у кого-то слава и честь, свое "я".
Кто-то согрешил злыми помыслами, кто-то злым языком, кипением зла в самом себе, раздражительностью, нетерпеливостью, нежеланием быть снисходительным к людям, бесстрашием по отношению к Богу и своей собственной участи...
Раздражение, немирность - это измена Богу. Отчуждение от Бога...
Малодушие делает нас нервными, тут помогут только узелки (четки). Узелки и мольбы к Божией Матери...
Молиться надо узелками, акафистом Божией Матери. Молиться нужно и Святителю Николаю узелками. Узелками - лучше стоя, чем сидя...
Отчего бывает внутреннее раздражение? Это проявляется, вылезает наружу гнездящаяся в сердце гордыня!
Необходимо стряхнуть с себя все мешающее, наносное. Надо исповедью поглумиться надо всем этим мусором, напитаться благодатью и стать Божиим человеком.
Внимай себе! Потому что это дается лишь при условии того, что вы стряхнете с себя, порвете со своими слабостями.
Чтобы лучше "любоваться" своей мерзостностью, страстями и грехами своими, которые есть истинный гной привычек и перешли в постоянные грехи (настроения, повадки, мысли): предлагаю завести листки именований грехов-страстей, которые будут заполняться ежедневно. На эти листки будем фотографически точно заносить факты и корешки грехов.
Это глубокое - "любоваться", ужасаться своим гноем грехов - скорее заставит, от страха и стыда, взяться за передел своей жизни решительно - твердо, рассердясь по-настоящему на себя, и даст ревность молитвенную, надоедающую молитвенно о своих слабостях и язвах, ошибках и упущениях, любимых язвах греховных, привлекая Божию помощь и осенение благодати. Это привлечет Небожителей и Саму Пречистую, Которая увидит серьезное намерение покаяться и страх смерти.

ЦЕРКОВНЫЙ НЕКРОПОЛЬ http://church.necropol.org/sampson.html ----ЗДЕСЬ подробное ЖИЗНЕОПИСАНИЕ Иеросхимонаха Сампсона
Период СТРАДАНИЙ в Псково-Печерском монастыре и Москве:
Вскоре власти решили закрыть монастырь и открыть в нем музей. Всех монахов записали на Афон. Все старцы и монахи плакали, а Батюшка сугубо переживал. Он сообщил эту весть своим чадам и сказал, что читать о монастыре, какие молитвы, а сам закрылся в затвор. После затвора он написал своим чадам радостную весть: "Я трое суток не был на земле. По моей худости монастырь остался цел, поездка на Афон лопнула, но месть будет от самого сатаны. Мне здесь не жить!" Приказ об отмене отправки на Афон пришел через 2 месяца. Отношения с игуменом Алипием установились очень хорошие. Однако гонения не прошли. После того, как о. Алипий отпустил Батюшку на 4 дня на лечение, Владыка епископ Иоанн вынес решение: "Поездку считать самовольной отлучкой, запрещен в священнослужении на год без права носить клобук, крест, мантию". В ответ о. Сампсон написал епископу Иоанну: "В тюрьмах, ссылках, одиночках, карцерах, изоляторах мне было легче нести горе, чем здесь, в монастыре. Избиваемый там, мучимый, умирал там - но таких мук душевных я не знал там". Потом о. Сампсон писал своим чадам: "Я мирен потому, что убедился этими неделями, что попущенное несчастье имеет очень и очень глубокое "назначение" по своему смыслу, что епископ Иоанн был руководим не капризом капризной барыни, а внушением от Духа Свята. Это поругание дано мне на глубокий самоанализ, на несчетные великие и великие труды над собою, людям неведомые... Признаюсь, я очень страдаю, я седею по часам, я буду скоро неузнаваемый, но все это нужно именно людям". В 1961 г. на Пасху владыка Иоанн снял с Батюшки все запреты. Игумен Алипий благословил его литургисать, исповедовать монахов и мирян, совершать молебны, соборовать больных, отчитывать бесноватых. И так, без устали, на радость людям служил о. Сампсон около двух лет. Но в 1963 году Господь попустил еще большую напасть: психически больная девица, из мести после отказа принять ее в духовные чада, оболгала о. Сампсона публично и в письменной жалобе владыке Иоанну. Гражданская власть завела на Батюшку уголовное дело, а монастырская власть в отсутствии наместника учредила свой "монастырский суд". Созвали всю братию, прочитали жалобу больной и применили самую страшную кару - снять с него все монашеское. Старцы и многие монахи плакали. На следующий день за оградой монастыря с большим трудом, облив ведром бензина, сожгли мантию Батюшки. Духовные чада собрали весь пепел и хранят его как святыню. После того как Батюшку административно раздели, ему была запрещена переписка и общение с духовными чадами. Бог вел о. Сампсона такими тернистыми путями, какие для человеческого разума просто непостижимы. Невозможно осознать сколько и как он страдал. Игумен Алипий очень защищал и помогал Батюшке в монастыре. Через неделю после "монастырского суда" начальство попросило Батюшку уйти из монастыря, и он поселился в доме своего духовного чада до окончательного гражданского следствия. Гражданское следствие было недолгое и о. Сампсона полностью оправдали. После этого он поехал в Москву лично к Патриарху Алексию и обжаловал учиненную над ним жестокость. Св. Патриарх Алексий вернул ему сан и право на служение, назначил пенсию и посоветовал пойти за штат. Батюшка с большой покорностью вышел за штат.
Московский период жизни (с 1963 г.) о. Сампсона был настолько сложным, что повествование о нем лучше начать словами самого Батюшки: "Будучи заштатным священником, живя в Москве, шатаясь и переезжая с квартиры на квартиру и терпя всевозможные невзгоды и неприятности, которых бы я врагу не пожелал, я дошел до того, что мое здоровье резко ухудшилось и я был разбит параличом (левосторонним), с чем и пролежал год, пережив страшно много и радостей и горя... За это время я в Москве переменил 11 квартир." В Москве о. Сампсон полностью погрузился в духовничество: он был духовником Св. Патриарха Алексия, к нему приезжали многие архиереи, священники, монахи, ученые и простецы, студенты. Постепенно жизнь Батюшки и его духовных чад налаживалась. Нашли прекрасную дачу в Малаховке, на которой он жил летом 12 лет подряд. Зимой жил в Москве, постоянно ездил молиться в Богоявленский храм, совершал проскомидию. Когда о. Сампсона лишили возможности совершать проскомидию, тогда митрополит Иоанн Киевский благословил о. Сампсона устроить домашнюю церковь в честь Покрова Божией Матери. Так, по благословению митрополита Иоанна, по Промыслу Божию появился Московский "Покровско-Феофановский Кошский монастырь", как его назвал о. Сампсон, поскольку епископа Феофана Затворника он считал своим учителем.
24 августа 1979 г. Сампсон Многострадальный почил сном праведника, и захоронен на Николо - Архангельском кладбище под Москвой. Несмотря на все его скорби, последнее завещание к ученикам: "Никому не делайте зла".
В настоящее время могила старца посещаема, а благодарные за помощь и исцеления уже поют: "Преподобне Отче наш Сампсоне, моли Бога о нас"!
Биография публикуется по:
соответствующая страница сайта Фонда «Русское Православие».
Могила:
Иеросхимонах Сампсон (граф Сиверс) скончался 24 августа 1979. Погребён на Николо-Архангельском кладбище близ города Москва.
Могила на участке 33А. На могиле установлена часовня, хорошо просматривающаяся с дорог кладбища. На пути к могиле установлены указатели вплоть от центрального входа на кладбище.

Иеромонах Сампсон (Сиверс, 1900-1979) – провидец или миф?
[статья из серии по истории пророчеств].

Вопрос:
«Вы знакомы с пророчеством иеромонаха Сампсона:

Через 12 лет часть его пророчества сбылась: в пяти километрах от Псково-Печерского монастыря теперь начинается зарубежье… Не за горами исполнение второй части страшного предсказания.
Что Вы об этом думаете?

Ответ:
Данное «пророчество» иеромонаха Сампсона (Сиверс) впервые было опубликовано на сайте: «http://osampsone.ru/» в 2012 году, то есть через 33 года после смерти старца. Это единственный первоисточник, сегодня в интернете на православных форумах встречаются лишь перепечатки с данного сайта.
В марте 2013-го года я связалась с владельцами данного сайта, и получила интересный ответ:
«Уважаемая Тамара Николаевна.
Отвечаем на Ваш запрос, в начале года сайт был приобретён нами в таком виде, в каком Вы его сегодня видите. За ранее опубликованные материалы мы ответственности не несём, часть материалов для данного сайта ранее давал один протоиерей. Он утверждал, что его отец, то же священник, был очень дружен со старцем Сампсоном, нам в архиве осталось много печатных материалов, однако мы не можем утверждать какие из них достоверны.
С уважением».
То есть, из ответа следует, что перекупившие сайт владельцы, не знают откуда взяты ранее опубликованные материалы, а сам сайт «http://osampsone.ru/» был создан только в 2012 году.

[Историческая справка.
Сампсон (в миру Эдуард Эсперович Сиверс, в мантии Симеон, 1900-1979) – иеросхимонах Русской православной церкви, духовный писатель.
Эдуард Сиверс родился в Санкт-Петербурге в семье коллежского асессора, чиновника Главного управления уделов Яспера Александровича (Яспера-Иоганна-Даниила) Сиверса. Мать, Анна Васильевна (Мабелия Гар) – англичанка.
Окончил училище при немецкой реформатской церкви, затем с 1916 года обучался в Петроградской гимназии.
В 1917-ом служил в 1-ом Адмиралтейском резервном полку.
13 ноября 1918 года поступил в 43-й Виндавский стрелковый полк войск Северного флота.
30 сентября 1919 года в бою под Плюссой был ранен разрывной пулей в правое плечо навылет, контужен в голову. Полтора года пробыл в госпитале в Тихвине. Вследствие ранения деятельность правой руки сократилась на 85%. Будучи ещё в госпитале, подал заявление о вступлении в ВКП(б), рекомендации дали военком госпиталя и завхоз госпиталя. После выписки, был принят на службу в Тихвинском уездном военном комиссариате, помощником военкома.
С мая по сентябрь 1920 года был кандидатом в ВКП(б).
В 1921 – начале 1922 года заведовал Тихвинским гарнизонным клубом, после демобилизовался из Красной армии.
В январе 1923-го решил стать монахом. После утверждения в вере решил не продолжать процесс вступления в ВКП(б). Будучи заведующим клубом, открыто посещал храм. Вероятно, здесь произошло знакомство Сиверса с епископом Тихвинским Алексием (Симанским). После переезда в Петроград устроился церковным сторожем в Александро-Невскую лавру, где ему была предоставлена келья.
25 марта 1923-го был пострижен в монахи с именем Симеон. После перехода в сентябре собора лавры в обновленчество, будучи несогласным с назначением женатого обновленческого «митрополита» Николая Соболева, по словам самого отца Симеона, саботировал его встречу в монастыре. Тем самым монах встал в открытый конфликт с лаврой. При этом он остался в ней, а 20 ноября попросился за штат с просьбой сохранить за ним келью.
Однако уже 13 декабря вернулся в братию лавры «с принесением полного покаяния за оскорбление духовного собора лавры».
В 1923 году «за усердное служение» лавра ходатайствовала перед управляющим Петроградской обновленческой епархией Артемием (Ильинским) о рукоположении монаха Симеона в сан иеродиакона, что состоялось 15 февраля.
В ноябре вместе с братией вернулся в патриаршую Церковь.
18 февраля 1932 года иеродиакон Симеон был арестован в Лавре и осуждён по статье 58-10-11 Уголовного кодекса. Приговорён к 3-м годам заключения в Свирлаге.
После освобождения, 19 января 1935-го, был рукоположен в сан иеромонаха.
17 мая 1936 года был арестован Борисоглебским городским отделением НКВД по Воронежской области. Ему было предъявлено обвинение по статьям 58-10 ч. II и 58-11 УК РСФСР. На первом допросе он не признал, что, «принимая для исповеди верующих у себя в квартире», вел разговоры антисоветского характера.
31 мая «признал себя виновным, назвал имена и фамилии верующих и пересказал то, что они якобы говорили против советской власти».
10 августа заявил о снятии с себя сана и просил ограничить наказание только высылкой.
С 1946 года служил в Ставропольском крае, затем перешёл в Пензенскую епархию, служил сначала в городе Рузаевка, затем – в селе Спасском, в Полтавском женском монастыре.
В 1956-1958 годах был вторым священником Казанского кафедрального собора в Волгограде.
С 1958 по 1963 годы – насельник Псково-Печёрского Успенского монастыря.
С 1963-го за штатом, проживал в Москве.
В 1966-ом пострижен в великую схиму с именем Сампсон в честь преподобного Сампсона Странноприимца.
Скончался 24 августа 1979 года после тяжелой болезни. Похоронен на Николо-Архангельском кладбище в Москве].
* * *
В 1998-ом инициативная группа верующих выдвинула предложение о канонизации иеромонаха Самсона (Сиверса). Однако сразу же вокруг старца начались «исторические изыскания» по документам российских архивов, в которых фигура старца выглядела не столь однозначна для канонизации. Эта полемика продолжается и в наше время.
На сайте «Анти-раскол.ру» сегодня размещены две статьи:
«Иеромонах Симеон (Сиверс) в Сталинграде в 1957-1958 гг.: правда и вымыслы» http://www.anti-raskol.ru/pages/1660;
«История Самсона (Сиверса), раздирающая душу» http://www.anti-raskol.ru/pages/261.
Из которых следует, что личность иеромонаха Симеона (Сиверс) мягко говоря – весьма противоречива и вызывает многочисленные сомнение, насколько он был прозорлив.
Приведём обе статьи и пусть читатели сами составят о них своё мнение.

Статья «Иеромонах Симеон (Сиверс) в Сталинграде в 1957-1958 гг.: правда и вымыслы»:
«Возможно, предлагаемая ниже статья прозвучит резким диссонансом на фоне материалов, показывающих мученическую долю Церкви и её служителей в XX-ом веке.
Принято – и это справедливо – раскрывать все положительные и героические черты нашего русского духовенства – его тяжкое и неблагодарное бремя гонимых, преследуемых, всюду проклинаемых, оклеветанных, оболганных и осмеянных, но от этого не перестающих быть простыми и великими праведниками и мучениками за слово Божие, за Церковь и веру.
Но гонения Церкви выявили не только лучшие качества нашего духовенства, сравнимые с высочайшими образцами святости мучеников первых веков христианства, но и уклоны, обидные для Церкви падения. Порой мучение и падение сочетались в одном лице. Такова, думается, жизненная драма иеромонаха Симеона.
Возникали серьёзные сомнения: а стоит ли вообще писать и вспоминать об этой истории, произошедшей 40 лет назад – в конце 50-х гг. в Сталинграде?
Истории, послужившей удобнейшим мотивом для опорочивания всего сталинградского духовенства и дискредитации Церкви в целом. Но, может быть, печальная эта история послужит для людей уроком?
Может, строже отнесутся к себе священно- и церковнослужители, умерят гордыню свою некоторые «непогрешимые», и миряне – сильнее и радостнее «прилепятся» к своему батюшке и к приходскому храму?
Мифы плодить – не благое дело. Правда – нужна только правда. Пусть и нелицеприятная. Хотя и не очень удобная – правда не уронит чей-либо, а тем более Церкви, авторитет. А только поднимет его. Только осознание своих уклонов, падений и недостоинств с последующим покаянием и исправлением их есть единственный путь выздоровления. Осуждение христианами собственного нехристианства, неправославия, признание неправоты есть признак силы, зрелости и ответственности, есть верный знак излечения пороков.
В статье приводится много документов, и автор посчитал нужным представить их в неизменном и несколько обширном виде, с той целью, чтобы всякий читатель своим критическим взором мог сам оценить возникшую ситуацию.

Семён Яковлевич Сиверс (по паспорту, а настоящее имя Эдуард) родился 10/23 июня 1898 года в городе Санкт-Петербурге в семье военного специалиста Академии Генштаба, внука декабриста – из древнего рода, вышедшего из Дании. Мать будущего иеромонаха, англичанка, имела высшее образование и была духовной дочерью доктора Фаррара.
С.Я. Сиверс воспитывался с младенческих лет под влиянием глубоко религиозной матери; с детства знал свободно и глубоко Новый Завет, молитвословия и богослужения неправославные, говорил на иностранных языках.
Промыслом Божиим, 12-летним отроком «стал доискиваться найти исповедание св. веры христианской – единой и истинной». И тогда же С.Я. Сиверс узнал о Св. Православной Церкви и с 14-летнего возраста убедился в безусловной и подлинной истинности Св. Православной Церкви Кафолической. С тех пор стал регулярно посещать, невзирая на препятствия родителей, только Казанский собор и храм-памятник Спаса-на-водах (что был на Английской набережной С.-Петербурга и где настоятелем служил протоиерей о. Михаил Прудников).
В 1915 г. С.Я. Сиверс окончил гимназию и поступил в Военно-медицинскую академию.
В 1918-ом – в летние месяцы – состоял послушником Савва-Крыпецкого Псковского монастыря (ст. Торошино) с именем Александр для деятельного ознакомления с монашеством. Святое Православие принял с именем Сергия – миропомазанием в Детском Селе (бывшее Царское Село) под Петроградом, втайне от родителей.
В 1919-ом был мобилизован врачом (по полученной в академии специальности «врач-терапевт») в действующую Красную Армию. В этом же году был тяжело ранен при военных действиях под Пулково.
В 1920-ом, будучи раненым, был эвакуирован в г. Тихвин, в военно-полевой госпиталь, в большой Тихвинский монастырь, где впервые познакомился с епископом Тихвинским – Алексием Симанским (впоследствии – Святейшим Патриархом Московским и Всея Руси в 1945-1970).
В 1921 году С.Я. Сиверс вернулся в Петроград, где работал в архиве Военно-Морской академии над научной работой для академии. Одновременно состоял студентом Знаменских Пастырских Богословских курсов, возглавляемых протоиереем Виталием Лебедевым.
В Александро-Невскую Лавру поступил с благословения приснопамятного митрополита Вениамина. А в 1922 г. пострижен в монашество с именем Симеон.
В 1923 г. покинул Лавру по причине своего обновленчества. Временно жил в Макарьевской пустыни (с. Любань). От епископа Кирилла (схиепископа Макария) рукоположен во иеродиакона. С приездом преосвященного Григория (Лебедева) и восстановлением Лавры из обновленческого раскола стал иеродиаконом Лавры и снова посещал Богословский институт, ректором которого был протоиерей Н. Чуков.
В 1932-ом с ликвидацией Лавры С.Я. Симеон отбывал срок наказания в виде тюремного заключения.
В 1934-ом освободился и уехал в г. Борисоглебск, где работал «педагогом иностранных языков».
В 1935-ом рукоположен в сан иеромонаха архиепископом Вассианом (Пятницким) Тамбовским и им же назначен священником в Ильинскую церковь г. Мичуринска.
В мае 1936-го – новый срок заключения для С.Я. Сиверса, продлившийся до ноября 1947 г.
В 1948-ом бывший заключённый лечился после освобождения «у своих духовных чад» в г. Борисоглебске.
Служил священником в Пензенской епархии в Мордовии (с 1949 по 1953 г. – настоятелем храма-памятника в Макаровке). А оттуда был переведён в с. Спасское Болдовского района, где и был настоятелем до 1956 г.

Правда, перемешанная с вымыслами:
В богато иллюстрированной фотографиями книге материалов о жизни иеросхимонаха Сампсона (Сиверса), подготовленной келейницей покойного старца матушкой Татианой (Молчановой), высказана несознательная ложь:
«В Волгограде батюшка занимался проповедями и общей исповедью. Храм там был огромный, вмещал пять тысяч прихожан (Казанский собор). Видя огромное количество народа, батюшка находил в себе огромную энергию, чтобы говорить народу поучения. Интерес людей к этим проповедям заставлял батюшку говорить без устали, проповедовать, воспитывать. Местное священство занималось только исполнением треб. Им было тягостно видеть около себя такого проповедника, и они жаловались архиерею. Архиерей архиепископ Сергий (Ларин), бывший обновленец, люто возненавидел батюшку и изгнал его из Волгограда. Обманным путём он добился запрещения батюшки в священнослужении сроком на 15 лет. В обход патриарха Алексия, через совет по делам религий, Волгоградский архиерей добился того, что о. Симеона «заточили» в Псково-Печерский Успенский монастырь...» .
Во-первых, местному священству инкриминируется «чёрная зависть», что является неправдой. Эта дурная тенденция в литературе о иеромонахе Симеоне проглядывает: возвышение всей деятельности старца за счёт принижения местного духовенства. Не стало бы это традицией в новожитийной литературе, когда ради написания светлого образа одного – нужно опорочить разом всех клириков и приписать им все зависти, что является, мягко говоря, исторической неправдой.
Во-вторых, епископ Астраханский и Сталинградский Сергий (Ларин) давно знал Симеона и находился с ним в давних дружеских отношениях и высоко ценил проповеднический дар иеромонаха. Иначе ради чего Сергий «вытащил» Симеона из Полтавы? И всячески выгораживал и охранял Симеона от нападок безбожников, которых иеромонах сильно раздражал. Так что «люто возненавидеть» Симеона Сергий не мог. И только в результате крупного скандала в епархии, связанного с именем Симеона и подогреваемого антирелигиозниками во главе с редакцией газеты «Сталинградская правда» и уполномоченным по делам РПЦ по области, Сергий, вынужденнный «гасить» конфликт ради сбережения церкви и священнослужительских кадров в области, переместил с ведома Патриархии проштрафившегося иеромонаха. Нижеприводимые документы, думаю, опровергают версию об «обманных действиях» епископа Сергия.
Кто из иерархов Церкви не был хотя бы короткое время в обновленчестве?
Был короткий эпизод обновленчества и у самого иеромонаха и даже у Сергия Страгородского (впоследствии Патриарха). Поэтому ярлык «бывший обновленец» применим к епископу Сергию в той же степени, как и к Симеону.
Чувствуется, что автор «Комментариев» просто не знал конкретики событий, связанных с именем иеросхимонаха Симеона в Сталинграде или был неверно информирован батюшкой.
Обидно вдвойне, что эта далеко не пустяковая неправда выходит в книге, получившей благословение Святейшего Патриарха Алексия II.
Иеромонах Сиверс, каким его помнят в Сталинграде, а впоследствии иеросхимонах Сампсон был очень неоднозначной, неординарной, сложной, а порой – противоречивой личностью, можно оказать, «ровесником века» (напомню – род. в 1898), впитавшим в себя все его противоречия. Сиверс испытал всё: знатность древнего рода, высокое положение и широкую известность предков и родителей; его ласкала рука высших иерархов Русской Церкви; его беспощадно била и гнала советская власть. Порой он в нетерпении и отчаянии сам делал опрометчивые шаги: резко высказывался о коммунизме, о предательстве иерархами интересов Церкви; имелся эпизод переписки, носившей весьма и весьма интимный характер. Призывая в проповедях к смирению и терпению, во многом сам проявлял неумеренный максимализм, граничащий в те нелёгкие годы с мальчишеством. Во всяком случае, в то время громко крикнуть об унижении Церкви – ещё не означало сделать благо для Церкви. Из отдельных высказываний иеромонаха Симеона следует, что он не разделял тогдашней политики Патриархии и руководства Церкви, по его мнению, позволившим государству унижать и преследовать Церковь и веру.
В начале 1957-го Сиверс был переведён из Полтавы в Сталинград. Епископ Сергий при назначении иеромонаха Симеона в Казанский собор на место второго священника, чтобы как-то загладить прежние «грехи» Симеона, в рекомендательном письме уполномоченному 17 апреля 1957 г. писал:
«Полагаю, что под руководством о. Димитрия Днепровского он будет полезен в соборе. Человек он интеллигентный, образованный. Допускал ошибки, но полагаю, что он должен уметь их исправлять. Его я знаю очень давно – по Ленинграду, как иеродиакона Александро-Невской Лавры, примерно с 1928 года. У нас по Ленинграду немало общих знакомых. Он отлично известен митрополиту Крутицкому Николаю, который его постригал в монашество. Знает его лично и патриарх. Отец его, генерал царской армии, затем - комдив Красной Армии. Его двоюродный брат, комдив Рудольф Фёдорович Сиверс был убит во время битвы при защите Царицына. Похоронен в Ленинграде на Марсовом поле (площадь Жертв Революции). Он был лично известен Сталину. Похоронен вместе с Урицким. Предок его известный декабрист. Но это всё в прошлом, и от него требуется дисциплинированность и аккуратность...» .
Епископ Сергий, оправдывая перевод в Сталинград иеромонаха Сиверса, сообщал С.Б. Косицыну, что «такой как Сиверс нужен в Сталинграде для «сглаживания» светской деятельности местного духовенства, т.е. чтобы меньше было жалоб и недовольств верующих на духовную неудовлетворённость от местных священников...» .
Уполномоченный С.Б. Косицын запрашивал уполномоченного по Мордовии Денисова о даче краткой характеристики, на что последний отвечал в нелестных и ругательных выражениях, что С.Я. Сиверс – «прожжённый мракобес», укреплявший свои позиции не только с помощью проповеди, но и своих лекарских способностей. Доказывал, что христианская религия является научной .
В отличие от других священников и архиепископа, Симеон не славословил в адрес вождей, что со времён Сталина стало правилом, а славил только Христа!
Сиверс часто говорил:
«Сейчас народ в нравственно-религиозном отношении стал колеблющимся, а потому надо больше работать среди прихожан, т.е. чаще читать проповеди на евангельское учение...» .
О том, как проходили общие исповеди, писал один современник тех лет:
«На амвон Казанского собора выходит иеромонах-священнослужитель в скромном облачении, с молитвенником в руке. Его худое лицо аскета вдохновенно. Глубоко запавшие глаза как бы насквозь пронизывают верующих. Губы священнослужителя скорбно сжаты.
Он мгновение молчит, затем повелительно произносит: «На колени!».
И все старушки, старики, да и молодые, беспрекословно опускаются на холодный пол.
«Покайтесь, грешники», – возглашает монах...» (газета «Великий четверг», 10 апреля 1958) .
О. Симеон писал о своём служении и проповедничестве:
«Моя работа очень живая, энергичная, всё время над людьми учительная, на молитве и над книгой, очень занят до изнеможения. За день исповедую до 1400 человек и их же причащаю! По милости Божией здоров. Часто простужаюсь. Поездка по епархии по должности епархиального духовника даёт мне много работы. Работа над проповедями меня очень занимает и отвлекает...» .
Из отчёта уполномоченного С. Б. Косицына:
«В г. Сталинграде, в Казанском соборе, священник (мантийный иеромонах Симеон) Сиверс Семён Яковлевич активно занимается мистической деятельностью. Он практикует особое «отчитывание» по изгнанию бесов из беснующихся женщин. При совершении церковных обрядов, на пользуемые предметы культа, как шаман, плюёт, шепчет и пр. Особое внимание он уделяет исповеди женщин, которые он проводит всегда продолжительное время, пытливо и с большим пристрастием. После исповеди он каждой женщине-исповеднице выдаёт особую записку, в которой указывает – сколько и каких поклонов надо сделать перед иконой за совершённый тот или иной грех. Всеми этими действиями Сиверс, как врач по образованию, создал о себе, особенно среди женщин, определённую известность как о «чудодейце-исцелителе». К нему стало много обращаться за исповедью женщин не только из числа местных жителей, но к нему приезжает много и из других областей. Например, в январе месяце 1958 г. к нему на исповедь приезжали из города Астрахани 6 студенток мединститута...».
Чиновники усмотрели в деятельности Сиверса «замаскированную хлыстовщину». Сиверс сам давал поводы для подобных обвинений, нарушая и принцип корпоративности духовенства: ничем – ни словом, ни делом – не приносить вреда Церкви, не провоцировать гражданскую власть. Принять унижение и клевету на себя, отвести угрозу от Церкви прежде всего, отдать себя в жертву ради имени и чести Церкви – на это были способны немногие. И в этом смысле о. Симеон оказался не на высоте, когда распространял всевозможные слухи среди духовенства Казанского собора о епископе Сергии и о Патриархе; вёл провоцирующие разговоры о том, что Патриарх скоро уйдёт на покой, т.к. новый глава Правительства поставил его в условия диктата над Церковью, и он якобы подписал Указ об изменении чинопоследования литургии. Что петь херувимской песни не будут. Что гимн Советского Союза будут петь в церквах, что Патриархом даны указания равноугольный (греческий) крест на просфорах заменить пятиконечной (равноугольной) звездой, с ныне существующими надписями на кресте, между углов и с вензелем В. И. Ленина в нижней её части .
За один год своей службы в Сталинграде Симеон всколыхнул религиозную жизнь в городе. Чем и обратил на себя внимание уполномоченного. А бдительный С.Б. Косицын постоянно, начиная с января 1958 г., запрашивал епископа о деятельности иеромонаха, требовал его немедленного перевода из Сталинграда в другое место.
Громом среди ясного неба прогремело злополучное письмо, написанное Сиверсом некоей адресатке. Письмо, послужившее поводом для крупного скандала, носит глубоко личный и интимный характер и писалось об известном только двум этим людям, и поэтому нет никакой необходимости приводить даже отрывки из него. Не считаю возможным высказываться и о степени его пристойности.
Важно другое: как сам его составитель отнёсся к обнародованию письма?
Как отнеслись к письму архиерей, церковное руководство епархии, Патриархии, наконец, как оценила его гражданская власть?
Думалось нам: не фальшивка, не жалкая ли подделка – найденная в архиве фотокопия письма Сиверса?
Сличение и идентификация почерка, манеры, стилевых особенностей и оборотов речи письма Симеона не вызывают сомнений в его подлинности.
В связи с опубликованием в местной областной газете (Сталинградская правда. 22 мая 1958) фельетона «Две жизни отца Симеона», последний был уволен из Казанского собора и переведён в Одесский монастырь с заключением на 15 лет.
С.Б. Косицын с нескрываемым удовлетворением писал:
«Вокруг этого фельетона был небольшой шум некоторой части прихожан из числа приверженцев Сиверса, но в большинстве верующих и духовенства отнеслись к фельетону одобрительно <...>.
Фельетон в определённой степени открыл глаза верующим и у некоторой части колебнул веру в религиозное учение. Многие верующие стали смелее и организованнее выступать против духовенства с жалобами...» .
Собравшийся в Астрахани епархиальный совет заслушал дело об иеромонахе Симеоне, признал факты действительно бывшими и постановил применить к нему меру наказания «как к развратнику, колеблющему веру в своих пасомых и подрывающему устои Церкви Православной». В определении наказания о. Симеону мнения членов епархиального совета разделились: одни предложили лишить иеромонаха священного сана, другие – только запретить священнослужение с заключением в монастырь сроком на 15 лет. Окончательно остановились на втором решении .
Епископ Сергий в докладе Патриарху подробно изложил все обстоятельства дела, касающиеся иеромонаха Симеона. Так, по поводу предварительного намерения перевести Симеона в другую епархию он писал:
«Честь имею по долгу архипастыря, христианина, монаха и гражданина сим почтительнейше доложить по делу об иеромонахе Симеоне (Сиверс) нижеследующее: Имея от Вашего Святейшества прямое указание направить к Вам в Одессу иеромонаха Симеона, так я и намерен был поступить. Уволил его в отпуск, не предполагал вести расследование и уже намерен был его отправить в Одессу, в распоряжение Высокопреосвященного Бориса, но обстоятельства совершенно изменили весь ход дела...».
Случай с письмом поставил епископа перед фактом скандального свойства, фактом, роняющим авторитет Церкви и священнослужителей. Епископ пишет далее и о письме, и о Симеоне, даёт свою оценку случившемуся. Нет сомнений в том, что для епископа Сергия это было полнейшей неожиданностью:
«Для окончательного выяснения всех обстоятельств появления гнусной статьи от 22 мая с/года в «Сталинградской правде» за № 119 я вылетел срочно в Сталинград на одни сутки. И К УЖАСУ СВОЕМУ, КАК АРХИЕРЕЙ, УБЕДИЛСЯ, ЧТО СТАТЬЯ НАПИСАНА НА ФАКТИЧЕСКОМ МАТЕРИАЛЕ гнусного письма о. Симеона одной из своих близких ему интимно женщин, некой Анне Акимовне Козолуповой в г. Саранск. Письмо представляет собой соединение квазирелигиозности, мистицизма, карьеристических устремлений с ярко выраженным гетеросексуализмом в самом изощрённом виде, причём всё перемешивается. И соборование, и исповедь, и...половые акты, и изощрённое влечение последователя Мазоха или старца из купальни Сусанны (Даниила. Гл. XIII). (В современном синодальном издании гл. XIII в книге пророка Даниила отсутствует).
Герои Боккаччо или Апулея бледнеют в сравнении с «метафорами» отца Симеона. Разве лишь покойный Барков может позавидовать сравнениям в письме иеромонаха Симеона. И этот порнографический документ попал в руки сотрудников редакции газеты «Сталинградская правда».
А случилось это так. Судя по штампу, иеромонах Симеон послал это письмо в г. Саранск на имя Анны Акимовны Козолуповой с ложным адресом отправителя, указав на конверте адрес «Сталинград, Флотская 8, Е.В. Надеждина». Письмо, не найдя адресата в г. Саранске, вернулось в Сталинград по указанному на конверте адресу. Но совершенно понятно, что Надеждиной по указанному адресу не оказалось. Почта обратилась в адресный стол, но и там такой не оказалось. Тогда по почтовым правилам письмо было вскрыто и обнаружено, что оно написано духовным лицом, но без имени и адреса. Тогда начальник почтамта решил передать его в редакцию для использования в целях антирелигиозной пропаганды. (Письмо в редакцию от 10/V с.г. за № 10). Редакция использовала его в напечатании фельетона в вышеуказанной газете. Таким образом, «тайна» иеромонаха Симеона стала явной».
Епископ провёл следствие, несколько раз допрашивал иеромонаха и добился от него признания в авторстве письма:
«Прибыв ко мне 23 мая в Астрахань, иеромонах Симеон убеждал меня в своей невиновности и облыжных на него обвинениях. Лишь 4 июня при личном допросе мною, в присутствии членов Епархиального Совета: архимандрита Сергия и протоиерея Евгения Смирнова, под давлением письма, предъявленного ему в копии, и косвенных улик, он признал себя виновным в том, что он писал это гадкое и скверное письмо. При этом он отрицает свои массовые интимные связи с разными девицами и женщинами, к нему приезжающими из многих мест Советского Союза под предлогом исповеди и говения. Его квартира в Сталинграде являлась местом для приезда многих девушек и женщин. Иными словами, он использовал Св. Таинство Покаяния в гнусных целях вовлечения женщин в сожительство с собой, да ещё противоестественным способом. Теперь понятно, почему Лидия Бушуева везде следовала за ним. Из Пензы и Саранска она отправилась в Полтаву, затем в Астрахань, с ним вместе в Сталинград и жила недалеко от него, при этом ей всего 24 – 26 лет. Мне приходилось наблюдать среди его «духовных чад» очень экзальтированных женщин и девиц. Его я не раз предупреждал о том, чтобы он прекратил их к нему паломничества, как единственно православному и благодатному пастырю. Сожительствующая с ним гражданка Александра Фёдоровна Шаталова не раз била Бушуеву по щекам на клиросе, но о. Симеон объяснял это нервностью и невоспитанностью А. Ф. Шаталовой...».
Сергий вспомнил и всё бывшее – обидное для него, для духовенства Сталинграда – и даже некоторые приватные разговоры иеромонаха, разносимые им слухи, которые, как брошенный бумеранг, возвращались обратно и били по Церкви:
«Иеромонах Симеон пытался клеветать на причт собора, якобы его третирующий и дурно к нему относящийся. Особенно доставалось от него достойнейшему старцу протоиерею Димитрию Днепровскому.
Иеромонах Симеон клеветал в письмах на меня своим знакомым, но особенно возмутительно, что он касался Высочайшей Личности Вашего Святейшества, в своих инсинуациях провоцируя Ваше Первосвятительское управление Русской Православной Церковью. <...> Он, конечно, отрицает всё, как отрицал и написание им гетеросексуального письма Козолуповой.
Он даже мне не постеснялся сказать, что VIII Вселенского Собора быть не может, т.к. их должно быть только 7 – по числу Св. Таинств, и это в прошлом студент Богословского института!?
В Сталинграде им муссировались разные провокационные слухи в соборе, о чём мне говорил уполномоченный по делам Церкви, настоятель собора и др. лица. В чём и я сам убедился...».
Решением епархиального совета иеромонаху было определено наказание:
«По всем данным его следовало лишить священного сана, но памятуя Ваши указания мне, я при изменившейся обстановке запретил его в священнослужении и направил в Одессу, пока в распоряжение Высокопреосвященного Бориса, с последующим представлением Вашему Святейшеству. В соответствии с 58 пр. св. Василия Великого я пока регламентировал ему запрещение на 15 лет и с пребыванием в монастыре. О сём он сам просит, о чём представляю его покорнейшее прошение от 5 июня с/года. Но все мои решения и Епархиального Совета, на заседании коего я сам председательствовал, как и своё решение, я считаю мерой пресечения, до окончательного решения его дела Вашим Святейшеством. Налицо гнусный преступник, использующий религиозные чувства в гнусных, порочащих целях вовлечения молодёжи женской в разврат, в самых гадких формах.
При сём представляю следующие документы:
1. Статью от 22 мая с/года в «Сталинградской правде» за № 119.
2. Клеветнический рапорт иеромонаха Симеона на прот. Димитрия Днепровского и диакона В. Молодецкого, якобы сообщивших о нём редакции для напечатания статьи. От этого рапорта он отказался и признал себя клеветником.
3. Фотокопию отношения начальника почтамта т. Чувашина от 10/V о письме с неправильным адресом, полагая, что пишет священнослужитель, «который ведёт недостойный образ жизни».
4. Подлинный конверт на моё имя, написанный иеромонахом Симеоном, для сличения его графологии с фотокопией.
5. Фотокопия письма иеромонаха Симеона (Сиверс) А.А. Козолуповой с фотокопией конверта и мною лично перепечатанным текстом на машинке для удобства чтения его Вам.
6. Показание иеромонаха Симеона от 5 июня с/г в подлиннике. В показании он хочет ослабить вину свою редкими встречами с Козолуповой и отрицает своё гнусное воздействие на верующих при помощи Св. Исповеди.
7. Покорнейшее прошение на моё имя о направлении иеромонаха Симеона в монастырь.
8. Выписка из постановления Епархиального Совета от 6 июня с/г за № 5 по делу иеромонаха Симеона.
9. Моё постановление о запрещении и направлении его в монастырь от 7 июня с/года, кое ему зачитано.
Ваш усердный послушник и покорный слуга, епископ Астраханский и Сталинградский Сергий. 9 июня 1958 года» .
Когда дело иеромонаха окончательно разрешилось, епископ, чтобы как-то разъяснить ситуацию и обосновать решение своё и епархиального совета, обратился к клиру и пастве по поводу всего случившегося:
«С грустью пишу сие послание Вам, дорогие, с мукой сердечной скажу Вам, что не напрасно было поднято в газете имя иеромонаха Симеона. – «Бодрствуйте и молитесь, чтобы вам не впасть во искушение» (Матф. 26,41). – «Пусть думающий, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Коринф. 10,12). Впрочем, грех заставляет человека насильно делать то, что он ненавидит, и не делать того, что он хочет. Эта мысль великого Апостола языков (народов) вложена им в текст послания к Римлянам в главе 7-й ст. 12-21.
Сила греха велика, и бывают минуты, когда грех является какою-то внешнею, не зависящею от человека роковой силой, лишающей его свободы обсуждения со своей совестью своих поступков. Так, очевидно, случилось и с отцом Симеоном. Сила греха повлекла его ниже и ниже. Статья была напечатана на фактическом материале его личного письма к одной женщине, весьма откровенного и греховного. В чём он был вынужден мне признаться при свидетелях.
Иеромонах Симеон, являя собой идеал пастыря в своём сознании и возгордившись, наказан за сие Господом, да смирит себя уничижением греха и порока... Аминь.» .
Сила веры в иеромонаха, убеждение в его невиновности были так велики, что верующие не верили и не хотели верить в саму возможность того, что их батюшка мог совершить такое. А если и принимали случившееся за факт, то готовы были простить своему духовному отцу всё и закрыть глаза на грех своего наставника, ибо только он один по-настоящему убеждал и утверждал их в вере.
Обыденность и обыкновенность наскучили прихожанам: им недоставало чего-то. Нужны были не простые исполнители треб и служб, а священники, которые бы своими священнодействиями вызывали слёзы, из глубины сердца исходящие...
И совсем не случайно, что верующие писали неоднократно письма с требованием вернуть им их батюшку. Письма верующих ясно говорят об одном: им он был нужен и такой!
Симеон все годы своего мужественного служения вёл обширную переписку со своими духовными чадами, поклонниками и, если можно так сказать, духовными учениками. Сталкивался с самыми разными людьми. Многие видели в нём редкий образец истинного пастыря и стали его страстными поклонниками и почитателями. И как любой живой и смертный человек, он был грешен, одолим страстями и не всегда мог удержать их в узде.
Ещё одним сильнейшим аргументом в защиту старца являются письма, до сего дня идущие в православные газеты и свидетельствующие о благодатном воздействии всей деятельности старца. Так, газета «Православный Санкт-Петербург» (1998, № 1) публикует письмо в защиту иеросхимонаха Сампсона, подписанное «питерскими духовными чадами старца».
Они пишут: «Иеросхимонах Сампсон при земной жизни был гоним и унижаем, но всегда с большим смирением принимал всё, что происходило с ним. Он молился за всех своих врагов и нас учил терпению. Но сейчас, когда после блаженной кончины старца развёртывается клеветническая кампания, мы не должны молчать. Батюшку называют лжестарцем, а его духовный путь – прелестью. Мы же, кто в общении и на опыте знал его мудрость, любовь, терпение, молитвенный дух и прозорливость, свидетельствуем: никто из духовных чад старца Сампсона не был обманут им. Если бы обман существовал, то ныне многие духовные дети сейчас мучились бы от нарушений психики и поломанной жизни. <...>
После исповеди у старца Сампсона мы выходили обновлёнными, вновь родившимися, ЧУВСТВОВАЛИ, КАК ОДЕЖДЫ НАШИХ ДУШ УБЕЛЯЛИСЬ...».
Ничуть не подвергая сомнению опыт приобретения, данный о. Симеоном своим поклонникам, и не подозревая о. Симеона, как это делают неизвестные нам критики, в «лжестарчестве», отметим, что всё же одолевают сомнения и возникают вопросы: может быть, сами пастыри придумали себе это оправдание (благодать действует и через недостойных пастырей)?
Как можно назвать учителя, призывающего учеников к исполнению в себе лучших нравственных идеалов, а самого и в малой степени не стремящегося к их воплощению в себе?
Лицемером, ханжой?
Как можно понять священнослужителя и пастыря, призывающего с амвона паству и своих духовных чад к незлобию, к смирению, к духовному совершенству и к исполнению всех заповедей Божиих, а самого – погрязшего во грехе – блуде?
Или Христос учил людей жить по двойным стандартам морали: на службе в церкви – один и почти святой; в жизни, в быту и семье – другой (?).
В этом противоречии слова и дела приоткрывается одна из причин отталкивания многих людей интеллигентского сословия от Церкви.

Post scriptum:
Имеющийся материал из государственного архива неопровержимо свидетельствует о случившемся. Автор не один раз задавал себе вопрос: а не попал ли он в сети умело сплетённой хитрой рукой западни (или выстроенного лабиринта без выхода), провокации?
Но если отталкиваться не от фантазий или измышлений, а лишь от исторического источника, то на это сомнение нет даже и тени намёка. Подтверждается сам факт письма определённого содержания и устанавливается точно его автор – иеромонах Симеон. Всё остальное – случаи развращённого поведения, блуда и т.д. – только следствие после прочитанного письма, что не обязательно бывшее, а возможно, и выдумка. Разве что какая-либо дополнительная и достоверная информация скрыта в архивах органов безопасности (КГБ – ФСБ)?
Но она для нас недоступна!
Помня о критическом отношении к любому, даже самому достоверному на первый взгляд, источнику, всё же не освободиться от одолевающих сомнений. То, что для обывательского сознания ясно как белый день, историк не может воспринимать однозначно, он не имеет права идти на поводу у составителя документа.
Земной путь монаха Симеона-Сампсона (Сиверса) – не восходящая прямая освобождения от земных грехов и помышлений в устремлении к Богу. Его дорога – ломаная линия с движениями вверх и вниз, вперёд и назад. И трудно разобрать, в каких поступках монах исходил из своих осознанных волений, а в чём – обстоятельства внешнего давления оказывались сильнее слабого и немощного человеческого естества.
И поэтому, думается, необходимо десакрализовать «святость» батюшки Симеона, оказавшегося, мягко говоря, не на высоте. Сиверс не вполне правильно и честно распорядился властью, данной ему от Бога. Святой Дух сообщил ему благодать священства, но если, по мысли В. Н. Лосского: «священник лично не стяжал благодати, если разум его не просвещён Духом Святым, он может действовать под влиянием человеческих побуждений, может заблуждаться в отправлении власти, дарованной ему Богом. Несомненно, он понесёт пред Богом ответственность за свои действия...» .
Не то ли случилось с иеромонахом Симеоном в Сталинграде?
В итоге всего, независимо от субъективных желаний иеромонаха, объективно Сиверс потрудился не во благо, а во вред Церкви. Историческая обстановка тех лет требовала от священно- и церковнослужителей высочайшей человеческой порядочности, честности и нечеловеческих усилий по сохранению внешне и законно оформленной (а значит – существующей и живущей) и внутренне единой и чистой Церкви. Примеров священнослужителей тогдашней Сталинградской области, сохранявших внутреннюю чистоту, требовательность к себе, верность служительскую, умеющих строить отношения с прихожанами, с властями и осознающими ответственность за каждый свой шаг и возможные последствия – таких было много: настоятель Александро-Невского молитвенного дома в Верхней Ельшанке о. Павел Шумов, настоятель церкви г. Камышина Потапов и др.
И ещё один немаловажный вывод следует из показанной истории. Идущая волна канонизаций официальных и особенно неофициальных причислений к ликам святых общероссийских и местночтимых лиц не должна бездумно захлестнуть Россию. Иначе обесценится само понятие «святости». Профанирование «святости», выражающееся в замалчиваниях и приукрашиваниях, есть уже грех с христианской точки зрения. Всякое сомнительное должно подвергать тщательной критике и проверке фактами.
Так же строго необходимо относиться ко всем новоявленным «святым». Определённые группы людей могут поклоняться отдельным пастырям – это их право. И для них такой пастырь был, может быть, действительно святым. Но объявлять о «святости» во всеобщей, церковноканонической форме, утвердительно-однозначной и как будто уже предрешённой, – дело только Священного Синода. Поясню: опыт общения с человеком открывает нечто в нём неповторимое и замечательное – добрый человек для меня «светится» весь и меня преображает. Но это только мой, индивидуальный и личный приобретённый опыт. Мне нужно было увидеть этого человека, встречаться с ним, говорить. Со святым праведником не нужна, да и невозможна очная встреча – в совпадающем времени и пространстве. «Личная встреча» с ним происходит несколько в ином смысле – в поклонении общепризнанным и канонизированным Церковью святым.
Чтобы причислить о. Симеона-Сампсона к исповедникам, нужно отменить церковное постановление 1958 года и признать его несправедливым. А для этого надо доказать, что письмо было сфальсифицировано.
Составители вышеуказанного жития о. Симеона-Сампсона много написали о чудесах, исцелениях, им совершённых, о чудесных ему видениях, о замечательных фактах православного любомудрия и проповедничества, о примерах наставничества и учительства. Но чего-то очень важного и главного недостаёт в описании жизни иеромонаха Симеона и созданном образе...
Позволю себе в заключение одну пространную цитату, напрямую относящуюся к статье, отчасти многое разъясняющую. В своём докладе на VI Рождественских образовательных чтениях (1998 г.) председатель издательского совета Московской патриархии епископ Бронницкий Тихон отметил одну особенность нашего времени, состоящую в ЖАЖДЕ ЧУДЕС И СВЯТЫХ и сопутствующей этому литературе – потоке некачественной, пиратской и не одобренной Церковью книжной продукции, претендующей на церковность. Так, приводя пример такого «жития», вышедшего в серии «Православные подвижники ХХ в.» и имеющего на титуле книги даже надпись «По благословению Святейшего Патриарха» (книги, которую Его Святейшество и в глаза не видел), епископ Тихон говорит о вымыслах, невероятных небылицах и даже нападках на Церковь, которыми полна такая «духовная литература»:
«К сожалению, в печати появляются и такие «жития» подвижников благочестия, которые очень трудно отличить от жизнеописаний магических целителей и исповедцев типа Ванги <...>.
Как правило, эти «жития» есть результат путаных воспоминаний «духовных дочерей» этих подвижников спустя десятилетия после их кончины. Чего только не прочтёшь в таких «житиях»! И что нельзя молиться о тех, кто сжигает тела своих родственников, и что без головного убора женщина не должна ходить, даже спать, и что нельзя допускать к Причастию того, у кого в доме живёт собака <...>, и что Хрущёв, желая умертвить треть населения, приказывал вместо пшеницы засевать плевелы из Америки, и что в Москве в 1985 году на Страстной седнице должно было быть землетрясение, но оно было предотвращено молитвами подвижника, и что повышение пенсии – это к приходу антихриста, и т.д. и т.п.
Духовная жизнь, как она предстаёт из таких книг, – не борьба с грехом, а борьба с «порчей» и «сглазом», и духовная брань – не подвиги воздержания, милосердия, любви, а борьба с «порчей» путём раздачи освящённых по некоему особому способу (не церковному!) масла и воды <...>.
Преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский за всю жизнь сподобились лишь нескольких посещений Пресвятой Богородицы, а персонажей некоторых современных книг чуть не каждый день посещают и Илья Пророк, и Симеон Богоприимец, и, конечно, Пречистая Дева Мария.
Зачастую в таких книгах искажается облик настоящих святых, иногда им приписывается жестокость; так, в одной из книг рассказывается, что святой праведный Иоанн Кронштадтский во время вскрытия его гробницы встал из гроба и грозно сказал: «Нечестивцы! Уморю голодом!», что и сбылось (сотни тысяч уморённых в блокаде). Но неужто за осквернение своей могилы святой будет мстить миллионам безвинных людей?!
При этом люди, которым посвящены эти книги, вполне могут быть истинными подвижниками, но рассказы о них написаны людьми, явно находящимися в состоянии прелести. Такое бывало и в прошлом, вспомним, например, культ отца Иоанна Кронштадтского у секты «иоаннитов»...» (Тихон, епископ Бронницкий. «Издательская деятельность РПЦ на современном этапе», журнал Московской Патриархии, № 3, стр. 30-31, 1998).
Есть над чем задуматься всем. Привожу это замечательное соображение епископа Тихона не для того, чтобы опровергать святость бытюшки Симеона-Сампсона, а только для размышлений».

Источники и литература:
«Твой Авва и духовник И.С. Старец иеросхимонах Сампсон (граф Сиверс)», М., стр. 35-36, 1996.
. ГАВО. Ф. 6284. Оп. 2. Д. 32. Л. 18.
. Там же. Л. 14.
ГАВО. Ф. 6284. Оп. 1. Д. 23. Л. 65.
Там же. Оп. 2. Д. 32. Л. 70.
Сталинградская правда. 1958, 22 мая. Фельетон Аметистова М. и Ершова В. «Две жизни отца Симеона».
ГАВО. Ф. 6284. Оп. 1. Д. 25. Л. 84.
. Там же. Л. 97-100.
. ГАВО. Ф. 6284. Оп. 2. Д. 32. Л. 63.
. Там же. Оп. 1. Д. 25. Л. 91-92.
. Там же. Л. 97-100.
. Там же. Л. 88-89.
. В.Н. Лосский «Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие», М.: Центр «СЭИ», стр. 142, 1991.
* * *
Статья «История Самсона (Сиверса), раздирающая душу»:
«В 1998 году в Синод Московской Патриархии поступила просьба о канонизации иеромонаха Сампсона Сиверса. Потомок графского рода, ребёнком сидевший на коленях у Николая II, чудом выживший во время революции, сидевший на Соловках, гонимый коммунистами.
В Синоде, однако, помнили другую правду: Сиверс в 1957 году попался на развращении прихожанок. Тем не менее, поиски в архивах были предприняты.
Оказалось, что к дворянам фон Сиверс этот Сиверс отношения не имел, был сыном мелкого чиновника в управлении уделов. Дед Александр Сиверс был из мещан, получил дворянство, поскольку стал придворным художником (изготавливал мозаики). Не сидел ни на коленях императора, ни на Соловках. В гражданскую воевал на стороне большевиков.
Сиверс в разных документах по-разному называл даты своего пострига и поставления в диаконы. Утверждал, что, когда Александро-Невская лавра перешла в полном составе к обновленцам, он устроил скандал (не подготовил облачений для встречи обновленческого митрополита) и на полтора года покинул монастырь.
Он действительно уходил, но не в августе 1922 года, когда Лавра перешла к обновленцам, а три месяца спустя, написав 13 октября 1922 г. прошение об увольнении из числа монахов с сохранением за ним помещения.
«В противном случае, – писал Сиверс в стиле Шарикова, – я, как бывший красноармеец и навсегда инвалид 1-й категории, принужден буду прибегнуть к защите существующего в РСФСР на этот предмет закона...».
Через месяц собор Лавры разрешил ему уйти, а ещё через месяц, 13 декабря, тот же собор тому же Сиверсу разрешил вернуться «с принесением полного покаяния за оскорбление духовного собора лавры...».
В чём заключалось оскорбление, неизвестно.
Менее чем через два месяца Сиверса рукополагают в иеродиаконы. Рукоположение совершил обновленческий еп. Артемий Ильинский. Этот факт Сиверс скрывал всегда, даже утверждал, что в Лавру вернулся только в 1925 году, но документы безжалостны.
Рукоположение можно объяснить, при такой предыстории, лишь крайней нуждой обновленцев в кадрах.
Далее 12 лет покрыты мраком. В 1932 году Сиверса посадили – не на Соловки, а в Свирлаг. Однако, поскольку сажали и обновленцев, сказать что-либо о его церковной позиции в это время, невозможно.
В иеромонахи его рукоположил тамбовский архиепископ в 1935 году. При этом епископ взял с Сиверса подпись под заявлением:
«В контрреволюционных организациях не состою и состоять не буду; антисоветской деятельностью не занимаюсь и заниматься не буду...».
Что характеризует, конечно, не столько Сиверса, сколько обновлённую Патриархию.
Через год Сиверса арестовали и 10 августа 1936 года он написал заявление прокурору:
«Я слагаю с себя звание и профессию служителя религиозного культа, раскаиваюсь в своем поступке безрассудной твердолобости и близорукости, став некогда им. Надеюсь, что этот акт (подтверждения моего раскаяния) послужит смягчением на суде при определении мне наказания и в дальнейшем дает мне возможность и право своими знаниями и хорошей грамотностью принести общественную и государственную пользу в стране бесклассового общества...».
После освобождения Сиверсу стал покровительствовать архиеп. Сергий Ларин, один из самых одиозных обновленческих архиереев, с 1944 г. – епископ Московской Патриархии (его перерукоположили).
Продвигая Сиверса из Полтавы в Сталинград, в собор, Ларин допустил неточность:
«Он отлично известен митрополиту Крутицкому Николаю … Отец его, генерал царской армии, затем – комдив Красной Армии. Его двоюродный брат, комдив Рудольф Фёдорович Сиверс был убит во время битвы при защите Царицына. Похоронен в Ленинграде на Марсовом поле (площадь Жертв Революции). Он был лично известен Сталину. Похоронен вместе с Урицким. Предок его известный декабрист».
Прав был Ларин в одном: Сиверса постриг в монахи на Благовещение 1922 г. еп. Николай Ярушевич. Только вот, когда Сиверса обновленцы рукополагали в иеродиаконы, Ярушевич уже месяц как был под арестом.
В 1957 году во время бытность в Сталинграде, как сказано, о. Симеон попался на разврате, причём каком-то совсем бесстыдном и многократном. Был отправлен в Псково-Печёрский Успенский монастырь, откуда в 1963 году его выгнали за попытку совращения прихожанки.
После этого до самой смерти в 1979 году жил в Москве, был пострижен в схиму в 1966-ом как Сампсон, имел множество почитателей и почитательниц, ничего не знавших о его похождениях, а всякие рассказы о нём отвергавшие как «клевету»...».
* * *
Что касается «пророчества» иеросхимонаха Сампсона:
«Жить осталось совсем немного, не теряйте время на пустое, торопитесь жить для Бога... Антихрист не за горами, и даже не за плечами, а на носу. Апокалипсис уже близко…, сейчас надо думать не о продолжении рода человеческого, а о спасении душ.
Скоро большая война, которой мир ещё не знал, Россия останется маленькой – времён Царя Иоанна Грозного, а граница пройдёт по Печёрам...».
То в книгах, посвящённым старцу:
«Подвижники благочестия XX столетия», М., 1994;
«Старец иеросхимонах Сампсон», в 3 т., М., 1995;
«Твой Авва и Духовник и[еросхимонах] С[ампсон]», М., 1996;
«Иеросхимонах Сампсон (Сиверс). Дневник», М., 1998;
«Старец иеросхимонах Сампсон: Воспоминания современников», М., 1999;
«Жизнь иеросхимонаха Сампсона (Сиверса)», М., 1999. – его нет.
Оно появилось в 2012 году, причём современные владельцы данного сайта сегодня утверждают:
«За ранее опубликованные материалы мы ответственности не несём, часть материалов для данного сайта ранее давал один протоиерей. Он утверждал, что его отец, то же священник, был очень дружен со старцем Сампсоном, нам в архиве осталось много печатных материалов, однако мы не можем утверждать какие из них достоверны».
* * *
ДТН.

«...Крест — оружие. Вера — стена. Молитва — щит. Милостыня — шлем. Пост — воздержание, отсекающее от сердца злобу. Тогда будет венец в день Суда...»

Старец иеросхимонах Сампсон (его фамилия Сиверс) родился 10 июля (27 июня по церковному стилю) в 1898 году в г. Санкт-Петербурге, в день преподобного Сампсона Странноприимца. Отец Батюшки, граф Эспер Александр Сиверс, получил высшее военное образование в Академии Генерального штаба, был начальником штаба генерала Рузского, командующего Северным округом под Ригой в чине полковника.

Эспер Сиверс был личным советником и другом императора Николая II. У царя много было печалей и неприятностей в те годы. Император часто посещал семью Сиверсов. Он приезжал на «ваньке» (так в шутливой форме называл император своего скакуна), в потертом военном сюртуке, душевно беседовали за столом. Император брал тогда еще маленького Батюшку к себе на колени. В такой домашней обстановке император отдыхал.

Отец Батюшки был очень благородный, он страшно боялся обидеть любого человека. Любил раздавать милостыню. Для него было особым удовольствием прятать деньги и вещи от семьи и после раздавать людям. Больных животных лечил, ухаживал за ними. Рисовал замечательно, языки знал поразительно, семизначные числа умножал в уме. Батюшка говорил об отце: «Он никак не мог понять, а зачем это — верить, и как это — верить? У него не было какой-то клетки в мозговой коре».

Дед Батюшки - известный академик, профессор Академии художеств. Работы его до сих пор хранятся в Зимнем Дворце и в некоторых храмах Санкт-Петербурга, в том числе в Исаакиевском соборе. Дед находился на дипломатической службе и состоял в Академии художеств. Он был прекрасный живописец, окончил итальянскую школу живописи. Прадед, граф Александр Сиверс, был декабрист. После разгрома декабристов на Сенатской площади бежал в Италию и там умер.

А прапрадед Батюшки, граф Иван Сиверс, был одним из сподвижников императрицы Екатерины II, министром иностранных дел. Очень образованный, интересный, мудрый человек. Екатерина II очень ценила его за большой разносторонний ум и подарила ему большое имение. Портрет Ивана Сиверса находится сейчас в Третьяковской галерее, «Умный Сиверс, заставивший своей серьезностью воздержаться Левицкого от улыбки, от которой не спасли священника седины и слезящиеся старые глаза».

О матери своей, Анне Васильевне, Батюшка говорил: «Моя мать - англичанка, окончила консерваторию в Лондоне, образованный, разносторонне образованный человек. Приехала в Россию нечаянно, по весьма неожиданным обстоятельствам. После окончания консерватории она была обручена с индийским принцем, который должен был после венца увезти ее в Индию. Он был наследником престола индийского короля. Накануне свадьбы в Высокой англиканской церкви она узнала, что он нечестный, он имеет наложниц. Она поняла, что этот брак немыслим, и решила с ним расстаться. Послала визитную карточку ему, что свадьба не состоится, и чтобы он оставил ее в покое. На это он прислал своих людей и сказал, что по закону Востока она будет зарезана. Ей пришлось скрываться у своих теток, а потом пришлось бежать. Она села на какой-то пароход, который шел в Либаву, и, не зная ни одного слова русского языка (она владела только английским, французским, испанским и итальянским), бежала в Россию. Добралась до Либавы, из Либавы попала в Псков. Там она нанялась гувернанткой к какому-то богатому купцу, воспитывала его детей, как англичанка. Потом нечаянно попала в Петербург, и там встретила моего отца на балу; познакомились, и - осталась навсегда в Петербурге. Приняла русское подданство и выпросила согласие, чтобы все дети были крещены в англиканской Высокой церкви».

Были у Батюшки сестра Ольга и брат Александр. Ольга уехала в 1922 году в Лондон, где и осталась жить. А брат Александр погиб в Баку во время нэпа: он сопровождал делегацию американцев до Баку, потом до границы Персии, заболел там тифом и погиб.

С детства Батюшка получил от матери глубокое религиозное воспитание. Анна Васильевна «имела обычай: круглый год утром читать Евангелие и молитвы, конечно, на английском языке. И я вместе с ней, помню, ежедневно, с семи лет, читал утренние молитвы и молитвы на сон грядущим на английском языке, стоя на коленях на ковре пред огромной иконой Благовещения работы моего дедушки. И таким образом, она в меня уже вселила с детства эту потребность в молитве. По воскресеньям она собирала нас, детей, и занималась с нами Законом Божиим. На картинках толковала нам Новый Завет и перевод молитв на понятный для детей язык. И так каждое воскресение. Отец в воспитание не вмешивался...

В 1909 году, в 11 лет, одна знакомая родителей, еврейка, сказала матери, что ее сын будет из чреды Аарона - священников. Отрочество мальчика проходило необычно. Он кропотливо изучал все вероисповедания, с которыми встречался в Петрограде, очень часто один ходил в Православный храм: очень ему нравилась Православная Литургия, хотя он не знал русского языка. О. Сампсон рассказывал: «У меня не было настоящего духовного отца. Я всегда был один с собой. У меня закладка была большая, милостью Божией, именно молитвенное делание: уходишь глубоко в самого себя, к совести своей. Ни на какой подсказ не надеялся, а только на проявление воли Божией: «Имиже веси судьбами, покажи!» - и, бывало, показывалось». «... И когда я убедился, уверился, что Православие есть единственная истина на земле, ...мне было уже ничего не надо! Этому я подчинил все! Это было смыслом моей жизни. То есть: Вечная Вечность и путь спасения через Православную Церковь!» «... Этот вопрос был решен окончательно чудесным образом: однажды я пришел в часовню к Нерукотворному Спасу в доме Петра I и во время молебна перед этой чудотворной иконой я получил озарение. И мне стало ясно, что именно Православие сохранило благодать Святаго Духа... Очень, конечно, этому помогли занятия уроками Закона Божия у прот. Николая Писаревского, магистра богословия, который умер настоятелем церкви на Волковом кладбище в Петербурге.»

Блестяще окончив гимназию, о. Сампсон поступил в Петроградскую Медицинскую Академию. И только в 1918 г., в 19 лет, он принял Православие. Это произошло в воскресенье, в день Великомученика и Целителя Пантелеймона, в Петергофской церкви Целителя Пантелеймона. Нарекли его Сергием в честь Сергия Радонежского.

В 1918-1919 г. - послушник в монастыре прп. Саввы Крыпецкого Псковской губ. на ст. Торошино. Здесь в рясофоре о. Сампсона нарекли Александром в честь благоверного князя св. Александра Невского. В монастыре он проходил послушания: пас, мыл и доил коров; на кухне рубил дрова, чистил картошку, месил тесто; работал кучером игумена Василия; пас табун лошадей. Последним послушанием было проповедовать братии. Темы были: о дисциплине, о послушании, о свойствах смирения. Об этих проповедях даже донесли в Александро-Невскую лавру архимандриту Макарию. Инока Александра вся братия в монастыре искренне полюбила.

В 1919 г. арестован в монастыре. Арестовал о. Сампсона комиссар, перепутав его с Великим князем Владимиром (Иверским). Вся братия пришла в ужас. Игумен организовал дежурство около тюрьмы, которая помещалась в вагоне на станционных путях, и ежедневную передачу продуктов, которыми кормились все заключенные. О. Сампсон просидел в вагоне 22 дня. Каждую ночь его допрашивали. Под Покров Божией Матери 14 октября 1919 г. о. Сампсона расстреляла бригада вагонщиков, человек 6-7, попали в руку с 10-15 шагов. Его караулили монахи, которые прятались под стогом сена. Подобрали его ночью и под видом раненого красноармейца увезли в Петроград. Благодаря заслугам отца (одного из ближайших соратников М.В. Фрунзе) о. Сампсона поместили в госпиталь, приставили к нему самых лучших врачей. Мастерством хирурга Эренштейна была спасена жизнь (после ранения - газовая гангрена) и правая рука, раздробленная в плечевом суставе и плечевой кости. После восьми операций пришлось около года лежать в госпитале.

[По собственным показаниям о. Сампсона, данным им при реабилитации, он служил в Красной Армии, был членом ВКПб, и ранение в руку получил в боях. После излечения работал заведующим армейским клубом. Затем вышел из партии по религиозным соображениям. Именно отсюда и форма красноармейца, и излечение в военном госпитале].

О. Сампсона эвакуировали в Тихвин, в военный госпиталь. Год он находился в Тихвинском монастыре г. Тихвина Петроградской губ., где долечивался. После выписки из госпиталя остался в Тихвине читать общеобразовательные лекции, чтобы утешать раненых. Здесь же произошло его знакомство с епископом Тихвинским Алексием (Симанским), иподиаконом у которого он стал. Епископ Алексий давал ему от Св. Патриарха Тихона поручения, совершенно секретные: он разъезжал по заключенным архиереям и поддерживал их связь с Патриархом и с Новгородским митрополитом Арсением и с Петроградским митрополитом. Владыка Алексий очень любил о. Сампсона и направил его в Петроград в Александре-Невскую Лавру

С 1921 г. стал послушником Александро-Невской Лавры и келейником иеросхимонаха Симеона, затворника. Иеросхимонах Симеон был последним духовником Лавры. Это был великий старец, он стоял тысячу дней и ночей коленопреклоненно и молился о спасении народа и страны Российской в то страшное время. Вскоре в лавре трапезы не стало, ничего не стало, и о.Сампсон поступил преподавателем рисования и черчения в среднюю школу. Потом вынужден был попасть воспитателем в общежитие малолетних преступников, которое находилось в здании бывшей Санкт-Петербургской Духовной Академии.

С мая 1921 г. иподиакон в Крестовой лаврской церкви. Будучи иподиаконом у епископа Алексия, о.Сампсон удостоился чести участвовать в мае 1921г. в Крестном ходе по Невскому проспекту до Лавры. С этого времени около полугода он был послушником от митрополии на территории Лавры

Пострижен в мантию 25 марта 1922 (по др. сведениям был пострижен 25.03.1921 года) наместником лавры епископом Николаем (Ярушевичем). О. Сампсон принял постриг в мантию с именем Симеон, в честь Симеона Богоприимца. Красота и сила духа лавры все больше и больше покоряли его сердце. Здесь он по-настоящему взялся за старчество. Он вспоминал: «Александро-Невская Лавра! Монахи - красавцы; изумительно отчеканенные дикции, чтецы непревзойденные! Собраны со всей России, Очень редкие голоса, абсолютные октавы! А Авраамий!. Он священномучемик - архидиакон Алексайдро-Невской Лавры! Эта была изумительная красота. Он славился своим голосом, он был выше Шаляпина. А когда он читал Евангелие - это было что-то неземное: бархатный бас и дикция Авраамия! Его сделали епископом. Он погиб на Coловках... А какое пение было в Лавре! Нигде не было такого. Какие таланты собрались! Кто там только ни был! Сколько там было прозорливых старцев, святителей! Как будто вся сила монашеского духа, что была тогда на Руси, собралась в Лавре, Очень многие в Лавре закончили свою жизнь мученически.

В 1925 г. рукоположен Патриархом Тихоном во иеродиакона, 19 января 1925 г. - во иеромонаха в Александро-Невской Лавре архиепископом Вассианом.

Одновременно он был назначен казначеем Александро-Невской Лавры. После убиения митр. Вениамина (Казанского) Лавру вскоре захватили обновленцы, и почти вся братия впала в обновленчество. Епископы Алексий (Симанский), Николай (Ярушевич) и Григорий (Лебедев) стойко противостояли этим новым еретикам. По их ходатайству в праздник Крещения Господня на ранней Литургии совершилось рукоположение о. Сампсона. В Лавре Батюшка прожил 10 лет. Там он не имел определенного наставника: Бог его сохранял и воспитывал большими борениями и трудами, невидимо от людей. Суровое одиночество воспитало мужество. В Лавре он готовил лекции на тему: «Психология православного христианства» (по свт. Феофану Затворнику). Огромные труды были. К сожалению, все лекции погибли в 1932 году. Будучи казначеем Лавры, о.Сампсон спрятал ключи от кладовых, где хранилась казна лавры. Однажды обновленцы поймали его и отдали в руки ЧК. Те требовали, чтобы он все им отдал, но он отказался. Тогда его поместили в «трамвай». «Трамвай» - это страшное изобретение: в камеру помещали очень много людей, чтобы они тесно стояли, не имея возможности даже пошевелиться. Камера была закрыта почти три недели. Испражнялись тут же. Трупы стояли с живыми еще людьми... О. Сампсон пережил это и остался жив. Ключи от кладовых он никому не отдал. Александро-Невская Лавра явилась для него фундаментом его духовничества и старчества.

17 февраля 1932 г. арестован в Лавре. За 3 часа до ареста о.Сампсону явился преподобный Серафим Саровский и прочел ему медленно молитву - «Всемилостивую», которая сопровождала и оберегала его 18 лет лагерей и всего прочего. Это, по его словам, «была ненасытная пища» для него.

22 марта 1932 г. осужден по ст.2-11, 58-11 УК РСФСР на 3 года ИТЛ. С 1932 по 1934 г. находился в Соловецком лагере.

Когда поднялась очередная волна репрессий, о. Сампсона в 1938 г. заключили в тюрьму, искали повод для высшей меры наказания. Он объявил сухую смертельную голодовку и был одиннадцать суток без воды, совершенно изнемог, даже не мог головой пошевелить. Но все обошлось, его вывели из этого состояния, постепенно силы его восстанавливались. За ним стали ухаживать заключенные, а он помогал им советами. Господь даровал о.Сампсону великое знание души человеческой. Он оказывал огромное и удивительное влияние на людей, общавшихся с ним, а тех, кто внимательно наблюдал за его жизнью, поражал глубиной, силой провидения, дарованной ему Богом.

Война с Японией, заключение в тюрьме на Дальнем Востоке (1945 г.). Японцы близко, заключенных должны расстрелять. Ночью во время молитвы, о. Симеон: «Вас не расстреляют! Господь услышал наши молитвы» - утешал священник товарищей. И, правда, второй расстрел не состоялся...

В 1945 году о. Симеон ехал вдоль Ферганского канала на ишаке и упал в воду. Увидевшие это с другого берега киргизы вытащили и мертвого повезли на кладбище. По дороге в тряске вода и ил вышли, и он ожил.

В 1945 г. - побег из тюрьмы. Много тысяч километров пешком через лес, голодные степи и пустыни. Изможденному, не евшему и не пившему по несколько суток, пришлось лететь на кукурузнике, сидя на узкой доске - вместо пола под ногами - бездна. И опять выжил.

После побега о. Сампсон некоторое время жил в Борисоглебске, но жить без работы и без документов было, невозможно и он поехал в Ставрополь к митрополиту Антонию. Владыка дал ему приход в Винодельном, а затем в большой казацкой станице Когульте (Ставропольский край, с. Винодельное, ст-ца Когульта). Богомольные, сердечные, гостеприимные станичники очень полюбили Батюшку. Интерес к его проповедям был столь велик, что народ, вместо того, чтобы идти в клуб на развлечения, шел в церковь. Клубы оставались пустыми, а церковь была наполнена молодежью. Батюшка вспоминал: «...Там я нашумел своими проповедями на общей исповеди. Я их проводил настойчиво, желая отвратить, омерзить ко греху человека кающегося. И вот какие там наступили времена: я начал службу в Великую Среду и, не выходя из храма, кончил на Пасху в 11 часов дня... День и ночь приходили люди каяться, день и ночь шла служба... Из Ставрополя удалось причастить почти 13 тысяч богомольцев. Победа Православия была великая! Первомай был сорван.» Местные власти забеспокоились - приходили, слушали: может быть какая-то политика? А здесь было только одно христианство. Власти решили eго арестовать. Прихожане спрятали его в бочку и увезли после службы.Владыка Антоиий благословил о. Сампсона в Баку.

По дороге в Баку из Ставрополя в поезде его приняли за американского шпиона и посадили в тюрьму. Арестовали летом 1948 года. Думали, что о. Сампсон загримированный шпион. Когда разобрались, что волосы, борода и усы настоящие, не приклеенные, то его посадили в одиночную камеру, где он находился до 14 октября 1949.

По выздоровлении в 1950 г. о, Сампсон поехал в Пензу, к Владыке Кириллу, который его направил в Рузаевку. С этого прихода началось его многолетнее служение в Мордовии. Здесь произошел удивительный случай - покаяние Андрея, коммуниста с 1905 года, За полгода до кончины Андрей забелел ужасной болезнью. Святитель Николай являлся ему трижды: «Покайся, Андрей, а то плохо тебе будет! Вызови священника, послушай меня!» И после этого Андрей потребовал, чтобы жена вызвала священника. Пришел о. Сампсон и исповедовал его часа два, но не причастил. На следующий день проказа исчезла, Андрей сам встал и в чистом белье сидел, ждал Батюшку. Придя, о. Сампсон его еще раз исповедовал и причастил. После этого Андрей спокойно лег и умер. Батюшка его отпевал, был на кладбище, шел впереди по Рузаевке. Такой шум был. Весь город узнал, что Андрей покаялся, и провожал его на кладбище. После этого случая о. Сампсона перевели на другое место.

В с. Перхляй о.Сампсон был недолго (1950 г.). Вскоре ему дали огромный приход, рядом с Саранском в с. Макаровка. Батюшка со своими чадами отреставрировал двухэтажный кирпичный храм. Прихожане из Саранска стали приходить в Макаровку. Здесь стал его духовным чадом академик Владимир Александрович Филатов, знаменитый окулист. Здесь ему наконец-то выдали паспорт, и с этим мордовским паспортом о. Сампсон жил до конца своей жизни. Он в Макаровке прослужил 5 лет, затем недолго в Спасском - это было последнее место его служения в Мордовии. Вся Мордва помнит до сих пор о. Сампсона. Многими яркими свидетельствами была полна его пастырская деятельность. Навсегда остались в памяти его общие исповеди, службы, труды, чудотворения, исцеления и его прозорливость. Но были в Мордовии у о. Сампсона и скорби. Однажды к нему в дом забрались воры, связали его, стали пытать и требовать денег. Мучили всю ночь до самого утра. Чудо Божие, что Батюшка остался жив!

В 1956 г. назначен духовником в женский монастырь в Полтаве. Здесь о.Сампсон, как истый монах, обрел радости монашеские, однако ненадолго. Игумения монастыря, видя, что Батюшка становится авторитетом для монахинь, испугалась, что он будет настоятелем монастыря. Из-за немирности со стороны игумении о. Сампсону пришлось уехать в Астрахань, а затем его в 1958 г. перевели в Волгоград.

Очень быстро о. Сампсон приобрел большое количество духовных чад. Авторитет его среди народа, почитание его искушало других священников, они не могли вынести эту брань, писали письма архиерею.

Архиерей, согласно жалобам протоиереев, своим судом решил дело в 1958 г., выпросив благословения у Патриарха Алексия «заточить» «иеромонаха Симеона в Печорский монастырь и лишить права священнослужения на 15 лет». В монастыре для о. Сампсона установили строгий режим: с духовными чадами не встречаться, ни с кем не иметь переписки, на территории обители ни с кем из прихожан не останавливаться и не разговаривать. Его поставили в монастыре садовником: с 8 утра до 8 вечера он стерег яблоневый сад и не имел права показываться на клиросе. Батюшка не падал духом. Он каменно верил в Промысел Божий. Благодаря тому, что о. Сампсон много молился, в нем была блаженная мирность. Его одухотворенность, незлобие, братолюбие, внутренний и внешний монашеский облик поражали людей. Вскоре все монахи и наместник монастыря, архимандрит Августин, стали заступаться за о. Сампсона, написали ходатайство Св. Патриарху Алексию. Тот, зная Батюшку, снял все запреты. Постепенно о. Сампсон вошел в полную жизнь монастыря, наладил общение со своими чадами, установив для них строгие правила жизни и общения как для христиан первых веков. Жизнь Батюшки в Печорах была нелегкая: очень много было исповедников и монахов, и своих личных чад, и приезжих; очень обширная переписка - в день писем 30; очень много скорбей, незаслуженных наказаний, постоянная слежка, тяжелые болезни. Когда в монастырь назначили нового игумена, архимандрита Алипия, начались между ним и о. Сампсоном трения и недопонимания. Вскоре власти решили закрыть монастырь и открыть в нем музеи. Всех монахов записали на Афон. Все старцы и монахи плакали, а Батюшка сугубо переживал. Он сообщил эту весть своим чадам и сказал, что читать о монастыре, какие молитвы, а сам закрылся в затвор. После затвора он написал своим чадам радостную весть: «Я трое суток не был на земле. По моей худости монастырь остался цел, поездка на Афон лопнула, но месть будет от самого сатаны. Мне здесь не жить!» Приказ об отмене отправки на Афон пришел через 2 месяца. Отношения с игуменом Алипием установились очень хорошие. Однако гонения не прошли. После того, как о. Алипий отпустил Батюшку на 4 дня на лечение, Владыка епископ Иоанн вынес решение: «Поездку считать самовольной отлучкой, запрещен в священнослужении на год без права носить клобук, крест, мантию». В ответ о. Сампсон написал епископу Иоанну: «В тюрьмах, ссылках, одиночках, карцерах, изоляторах мне было легче нести горе, чем здесь, в монастыре. Избиваемый там, мучимый, умирал там - но таких мук душевных я не знал там». Потом о. Сампсон писал своим чадам: «Я мирен потому, что убедился этими неделями, что попущенное несчастье имеет очень и очень глубокое «назначение» по своему смыслу, что епископ Иоанн был руководим не капризом капризной барыни, а внушением от Духа Свята. Это поругание дано мне на глубокий самоанализ, на несчетные великие и великие труды над собою, людям неведомые... Признаюсь, я очень страдаю, я седею по часам, я буду скоро неузнаваемый, но все это нужно именно людям». В 1961 г. на Пасху владыка Иоанн снял с Батюшки все запреты. Игумен Алипий благословил его литургисать, исповедовать монахов и мирян, совершать молебны, соборовать больных, отчитывать бесноватых. И так, без устали, на радость людям служил о. Сампсон около двух лет. Но в 1963 году Господь попустил еще большую напасть: психически больная девица, из мести после отказа принять ее в духовные чада, оболгала о. Сампсона публично и в письменной жалобе владыке Иоанну. Гражданская власть завела на Батюшку уголовное дело, а монастырская власть в отсутствии наместника учредила свой «монастырский суд». Созвали всю братию, прочитали жалобу больной и применили самую страшную кару - снять с него все монашеское. Старцы и многие монахи плакали. На следующий день за оградой монастыря с большим трудом, облив ведром бензина, сожгли мантию Батюшки. Духовные чада собрали весь пепел и хранят его как святыню. После того как Батюшку административно раздели, ему была запрещена переписка и общение с духовными чадами. Бог вел о. Сампсона такими тернистыми путями, какие для человеческого разума просто непостижимы. Невозможно осознать, сколько и как он страдал. Игумен Алипий очень защищал и помогал Батюшке в монастыре. Через неделю после «монастырского суда» начальство попросило Батюшку уйти из монастыря, и он поселился в доме своего духовного чада до окончательного гражданского следствия. Гражданское следствие было недолгое, и о. Сампсона полностью оправдали. После этого он поехал в Москву лично к Патриарху Алексию и обжаловал учиненную над ним жестокость. Св. Патриарх Алексий вернул ему сан и право на служение, назначил пенсию и посоветовал пойти за штат. Батюшка с большой покорностью вышел за штат.

Московский период жизни (с 1963 г.) о. Самнем лучше начать словами самого Батюшки: «Будучи заштатным священником, живя в Москве, шатаясь и переезжая с квартиры на квартиру и терпя всевозможные невзгоды и неприятности, которых бы я врагу не пожелал, я дошел до того, что мое здоровье резко ухудшилось и я был разбит параличом (левосторонним), с чем и пролежал год, пережив страшно много и радостей и горя... За это время я в Москве переменил 11 квартир.» В Москве о. Сампсон полностью погрузился в духовничество: он был духовником Св. Патриарха Алексия, к нему приезжали многие архиереи, священники, монахи, ученые и простецы, студенты. Постепенно жизнь Батюшки и его духовных чад налаживалась. Нашли прекрасную дачу в Малаховке, на которой он жил летом 12 лет подряд. Зимой жил в Москве, постоянно ездил молиться в Богоявленский храм, совершал проскомидию. Когда о. Сампсона лишили возможности совершать проскомидию, тогда митрополит Иоанн Киевский благословил о. Сампсона устроить домашнюю церковь в честь Покрова Божией Матери. Так, по благословению митрополита Иоанна, по Промыслу Божию появился Московский «Покровско-Феофановский Кошский монастырь», как его назвал о. Сампсон, поскольку епископа Феофана Затворника он считал своим учителем.

Здоровье Батюшки ухудшилось. Стали опухать ноги. Исповедовал почти всегда сидя, только священство исповедовал стоя. Но в храм Батюшка ходил регулярно. Совершал праздничные молебны дома. Особо унывающих исповедовал и причащал сам, сам читал молитвы ко Святому Причащению и благодарственные молитвы после Причастия. На Прощеное Воскресенье пригласил всех чад. Его скорбный голос - как будто он с ним проводит последний пост и последнюю Пасху - слышали все. В своем слове к духовным чадам Батюшка сказал: «Вот мы собрались здесь, и будем просить друг у друга прощения. Может быть, мы вместе последний пост и последнюю Пасху, может быть, мы с кем-то не увидимся. Будем жить духовно. Простим друг другу, и ни на кого не будем иметь ничего...» Летом - опять на дачу. Но эта дача совсем была неудобная, шумная, особо гулять было негде. Батюшка больше находился в своей комнате или на террасе, много читал, много беседовал, иногда исповедовал. Состояние его здоровья всех беспокоило.

12 июня 1979 года ему стало плохо, увезли в Москву, в больницу. Профессор осмотрел Батюшку и определил: рак, саркома. Батюшке ничего не сказали, но он чувствовал, что дела его плохи. Вернувшись домой, он жил там около двух недель, чтобы подготовиться в стационар. Потом его снова положили в больницу.

10 июля, в день Странноприимца Сампсона, Батюшка предложил всем чадам собраться в его квартире, пригласить священника и отслужить молебен в память Странноприимца Сампсона. Все было сделано так, как Батюшка велел: собрались на молебен, но настроение было печальное, все предчувствовали свое сиротство. Когда на следующий день пришли к Батюшке в больницу, он сказал: «Больше не разрешу без меня собираться. Может сердце лопнуть, слыша ваши слезы».

В больнице не было минуты, чтобы Батюшка не думал о своих: «Как же они будут?!» Он до последней минуты не соглашался на операцию: «Что вы меня уговариваете? Вы представить не можете, какой я буду после операции!» Он уже рассердился на всех врачей и хотел выписываться, но ночью был сильный приступ. Никто не мог ему помочь, вызвали даже заведующего отделением. И после этой ночи Батюшка согласился на операцию, он увидел, что другого выхода нет.

25 июля Батюшку оперировали. Потом - сразу в реанимацию, где он пробыл 11 дней. Несмотря на такое тяжелое свое состояние, он находил в себе силы со всеми разговаривать. С ним подружился заведующий отделением реанимации. На несколько минут приходили свои навещать Батюшку. Он, находясь в реанимации, просил, чтобы ему приносили журналы на просмотр. Заведующая отделением была ошеломлена: «Как это возможно, человек-смертник, и еще чем-то интересуется, когда люди в этот момент вообще ни о чем не могут думать!»

8 августа Батюшку выписали. Принесли монашеское одеяние, одели его. Все сотрудники реанимации и хирургического отделения вышли Батюшку провожать. Всех он привлек своим духовным обликом, и они долго о нем вспоминали. Домой Батюшку привезли на скорой. Как только его внесли в его комнату, он спросил: «Все мои живы? Никто не умер? А как чувствует себя та, а эта как себя ведет?» Через неделю пришли посетить его заведующие хирургическим и реанимационным отделениями. Батюшка с ними беседовал около двух часов, собственноручно подписал им свою фотографию на память. Они были удивлены его энергией, вниманием, любовью, выносливостью его организма.

После больницы он чувствовал себя бодро, конечно, относительно. Пил соки, кисели, ел жидкие супы. Но ровно через неделю состояние резко ухудшилось. Батюшке было видение, после чего он вызвал всех, в два часа ночи, и начал всем говорить: «Я буду умирать, но не бойтесь, не пугайтесь. Моя совесть чиста перед всеми. Ни одна душа не может меня упрекнуть, что я чем-то ее соблазнил. Я с крыши могу кричать, что учил только науке о спасении. Моя наука была только о Вечной Вечности, и сколько было сил, умения и знания, я преподносил это каждой душе, которая встречалась со мной. Ни в коем случае не осуждайте их, они не знают этого богатства, этого неисчерпаемого богатства, что мы удостоились чести быть православными, а не еретиками.

Какое наше великое счастье, что мы православные люди, что над нами совершается таинство, что с нами полное исцеление, искупление от грехов, чего нигде, нигде от века нет! И в Риме, латиняне, они лишены этого дара прощения и исцеления, потому что они неправильно толкуют акты покаяния. Вот что замечательно - что мы удостоились быть в числе иночествующих, в числе спасаемых. И вот почему так строго-придирчиво надо придираться к себе, прежде чем приступать к Святым Христовым Тайнам.

Наш триумф - смирение! Рядом с ним ничего нельзя поставить, кроме смирения, плача. Надо помнить, что основной залог нашего спасения -только мы сами. Чужая жизнь нас не касается. Как хотят! Их извинять, их оправдывать, всегда помнить, что они бедные люди, никем не наученные, да? Личное хотение это есть дар Божий. Мы все подвержены семени тли и повреждены, нас привлекает грех. Но с нами Сила Божия, если мы сами проявляем хотение. Без нашего хотения Сила Божия к нам не подойдет. Свобода в воле - есть основная причина спасения: хочу - спасусь, хочу - нет. Но - при помощи Божией, при помощи озаряющей меня Благодати Божий, Силы Божией. Своим хотением мы не можем спастись, потому что воля наша угнетается гордостью, самомнением, самоуверенностью и желанием, нас привлекает грех.

Никому не делайте зла. Это мерка Христа. Помните, что мерка любви к людям - это мерка любви к себе. Никому не делайте зла. Кто не будет исполнять моего келейного правила, которым я его связал, - он не спасется. Если сердце в себя, как губка, не восприняло все законы смирения, кротости, послушания, тот никогда радости не увидит. Когда ты священник на приходе, где люди страдают, требуют помощи и утешения, защиты и ограждения, - для этого нужно монашество. Вне монашества невозможно помочь!

Какое наше счастье, что у нас с вами есть Сама Пречистая, Сама Ходатаица, со Святителем Чудотворцем Николаем, со святыми Апостолами, мучениками, Преподобными и Богоносными Отцами Церкви! И Сергием, и Серафимом Саровским! И они как раз несомненно испрашивают прощения у Божией Матери. В рамках строго Православного Устава, Православного учения о спасении, то есть смирения, кротости, долготерпения, благостности, целомудрия, веселия, чистоты, милосердия, радования - это любовь к окружающим нас. Но она никогда нас не может оставить, если это есть озарение от Духа Святаго!

Поэтому первая забота ваша должна быть о молитве. Молитва неспешная, покаянная, плачущая, от духа сокрушенна и смиренна - залог вечного спасения. Кто не знает молитвы Божией Матери, тот не знает, значит, основы вечного спасения». После этой ночи Батюшка велел всех известить, чтобы приходили с ним проститься. С утра до часу ночи Батюшка всех принимал, говоря каждому лично напутственное слово прощальное, последнее. Каждый подходил, имея к старцу великую любовь, никто не посмел показать свою боль - боль разлуки, а спокойно, настроясь мирно, подходили, спокойно выслушивали последние наставления и получали последнее благословение. К этому все подготавливали себя: кто заранее выплачется, кто принимал сердечные капли, кто молился, прося у Божией Матери подкрепления. И, конечно, уже после Батюшки, выйдя от него, все рыдали: кто в коридоре, кто на кухне, - все плакали вдоволь, у каждого было такое состояние, будто вырвали живым его сердце, все предчувствовали свое сиротство.

Через два дня ночью Батюшка опять созвал всех. Опять говорил о своем отходе. Опять умолял, чтобы особо о нем не плакали, подумали бы о нем, о его Вечной Вечности, напоминая себе о том, что если ему будет хорошо, то и им тоже: «Набрались бы мужества, и в минуты отхода читали бы молитвы. Сюда подойдет полк бесов. Читайте все:

Не забудьте все это читать. А как увидите, что я уже отошел, положите меня на пол, на голые доски, а сверху покройте белой простыней. Монаху положено некоторое время полежать на голых досках. После всего только положите на стол для облачения. Погребите меня с вашим родителем рядышком! По мне - псалтырь. А священники пусть читают Евангелие, а после каждого зачала: «Упокой душу раба Твоего... Тебе послужившего». Больше засылок за упокой - на Кавказ, в Крым, Евпаторию. Мобилизуйте все адреса, где могут хоть один раз помянуть имя этого негодного человека, не гнушайтесь. Ночи не спите, составляйте адреса. Богоугодное дело - чтение поминания по умершим только тогда, когда он в полном мире и согласии умер, предстал Богу на суд. Во-вторых, если за ним не числится ничего чужого и смертного. И частица, которую священник кладет на дискос, она бывает только мирная, радостная, тихая - это и есть извещение нам, что он уже в числе оправданных».

После больницы в течение двух недель Батюшка ежедневно исповедовался и причащался. Незадолго до кончины его посетил архиерей. 24 августа, в 10 часов, состояние Батюшки резко ухудшилось, а в 13 часов стало ему совсем плохо, он затребовал «скорую». «Скорая» приехала, врачи на него посмотрели как на безнадежного, вызвали «скорую реанимационную». Реанимационная возилась 2 часа, оказалось, что у Батюшки отек легких. Делали прокол, установили капельницу. Сделали все, что могли, потом врачи вышли и объявили, что если нужно делать какие-нибудь дела, чтобы делали.

Батюшка уже не говорил, а только кивком головы выражал свое согласие или отказ. Среди посетителей оказался священник. Он при врачах стал читать акафист Божией Матери, после акафиста Батюшку причастил. Батюшка неспешно проглотил Святое Причастие. Когда же священник поднес крест, то Батюшка сделал усилие рукой, чтобы перекреститься, но не смог, и губами коснулся креста. Священник стал читать канон на исход души. В левую руку Батюшке дали зажженную свечу, а в правую постригальный крест. На восьмой песни канона Батюшка три раза раздельно вздохнул - и больше уже не дышал. Священник дочитал канон. Убедившись, что старец отошел, сняли с кровати его тело и положили на пол, по завещанию Батюшки, Это было в 16 часов 20 минут, 24 августа 1979 года, в пятницу. Священник надел на Батюшку срачицу под простыней, не обнажая его, и тело положили на стол. Была отслужена первая панихида.

В 8 часов вечера прибыли из Загорска иеромонах и иеродиакон, и облачили Батюшку. По облачении была совершена панихида. В полночь прибывшим иереем была совершена третья панихида. В 6 часов утра другим прибывшим иереем была совершена еще одна панихида, Перед выносом тела в церковь Николы в Кузнецах, что в Вешняковском переулке, вновь отслужил панихиду еще один священник. Отпевали Батюшку его духовные чада - священники. Регентом хора тоже была его духовная дочь. Пели его духовные чада и семинаристы из лавры.

После отпевания Батюшку обнесли вокруг церкви под колокольный звон, с пением «Святый Боже». Дорожки были усыпаны цветами. Почему отпевали именно здесь? Последние годы своей жизни Батюшка посещал только этот храм. Во все памятные даты его здесь совершались панихиды. Из храма все поехали на кладбище. На 9-й день приехал протоиерей, духовное чадо старца со времен Мордовии. Была большая панихида в церкви, оттуда поехали на кладбище, где снова отслужили панихиду, пел хор. Затем поминали Батюшку на квартире, где он провел последние годы. 20-й день тоже отмечали. Отмечали, конечно, и сороковой день, была заказная литургия, панихида в церкви, и после, на кладбище, снова панихида.

24 августа 1979 г. Сампсон Многострадальный почил сном праведника, и захоронен на Николо -Архангельском кладбище под Москвой.

Несмотря на все его скорби, последнее завещание к ученикам: «Никому не делайте зла».