Боги древней греции. Легенды и мифы о создании мира. Самые интересные мифы о создании мира

Он был самым страшным из греческих богов. Его имя не решался произнести ни один смертный. Он олицетворял саму смерть и правил царством мертвых. Каждый знал, что рано или поздно встретится с ним.

Аид является мифологическим стражем смерти, царем загробного мира, куда так боялись попасть все древние греки. В те времена было не принято каким-то образом изображать Аида. В его честь практически никогда не строили храмов и никак не почитали его. Миф о царе загробного мира объяснял древним грекам, что происходит с ними после смерти. Все эти легенды показывают, насколько сильно люди стремились к выживанию, и какие страхи и мысли пробуждала в них смерть. У многих религий и верований есть отдельный способ существования после смерти физического тела.

Миф рассказывает, что после кончины, дух умершего опускается в Аид - подземный мир. Древнегреческий загробный мир Аид, сочетает в себе одновременно рай и ад. В христианской религии все обстоит иначе - душа человека будет наказана или ей даруется вечное блаженство в Божием царстве, в зависимости от ее Земных деяний. У древних греков разделение на рай и ад отсутствовало, они считали, что все загробные царства находятся в одном месте - под землей.

Аид состоял из трех уровней. Почти все души умерших попадают на асфоделовый луг . Там прибывают в забвении безликие массы. Душа умершего человека обречена на долгие скитания в мрачном подземном мире. Асфоделовый луг можно сравнить с чистилищем. Это тихое, спокойное место, где стоят облетевшие скорбные деревья, меж которых бесцельно скитаются души людей.

Для тех, кто прогневал богов, в царстве Аида предусмотрено особое место - пропасть в 65 тыс. километров. Душа, попавшая в это место, обречена на вечные мучения и истязания. Это место окружено огненной рекой Пирифлегетон , древние греки называли его Тартар .

Христианский Ад - это своего рода вариант греческого Тартара. В него попадали исключительно души злых людей. Первые христиане так ассоциировали Ад с Тартаром, что написали о нем в Новом Завете. Сведения о Тартаре можно найти во втором послании Петра Нового Завета. Историки считают, что Христианское понятие Ада произошло от древнегреческого Тартара.

Самые праведные попадали на третий уровень Аида, где их ждал настоящий Рай - Элизиум. Он также известен как Остров Блаженных.

Элизиум является древнегреческим эквивалентом Рая. По легенде это место изобилует пищей, там нет страданий и тягот. Попавшие в Элизиум души находились в окружении таких же праведников, какими при жизни являлись и сами. Все греческие герои однозначно попадали в Элизиум.

Все древние греки подчинялись воле Аида. Однако некоторые знакомились с ним в самом рассвете сил.

Аид выбрал себе в царицы прекрасную Персефону . Он похитил ее во время прогулки. В тот день Персефона собирала цветы на лугу, как вдруг земля разверзлась, и невидимая рука Аида утащила ее в свой загробный мир. Он сделал ее пленницей своего царства, чтобы навсегда сделать ее своей женой.

Тем временем в мире живых ее отчаянно ищет мать - Диметра , богиня плодородия. Этот миф рассказывает о главнейшем аспекте жизни древних греков. Диметра способна уничтожить всех людей. Греки полагали, что Диметра имела власть над временами года. Считалось, что с момента похищения Аидом Персефоны зародился годичный цикл на Земле.

Диметра не подозревала, какая беда приключилась с ее дочерью. Она скиталась по свету в поисках Персефоны и в горе забыла наградить Землю плодородием. Все растения медленно завяли и вскоре умерли. После смерти растений последовало бесплодие женщин, на Земле больше не рождались дети. Наступила самая суровая зима за всю историю. Когда боги Олимпа увидели надвигающуюся угрозу вечной зимы, они приказали Аиду немедленно вернуть Персефону к жизни. Однако Аид не собирался исполнять волю Олимпийцев.

Аид считал, что если ему удастся, заставить прекрасную Персефону есть подземную еду - она станет одним целым с миром мертвых. Царь подземного мира предложил Персефоне гранатовые зерна, она приняла лакомство, и судьба ее была предрешена. Позже за эту ошибку высокую цену заплатит весь мир. После того, как Персефона вкусила еду подземного мира, она была обязана проводить в царстве мертвых три месяца в году. По одному месяцу за каждое съеденное ей зернышко граната. Все остальное время ей было позволено находиться рядом со своей матерью.

В то время, когда Персефона пребывала в Аиде, Диметра не могла давать Земле плодородия - таким образом, древние греки объясняли себе зиму. По возвращении Персефоны ее мать радовалась, и тосковала, когда ее дочь снова забирал Аид. Так появлялись весна, лето и осень. Люди в те времена считали, что при смене времен года Персефона переходила из земного царства, в подземное. Однако каким образом она попадала в Аид? Древние греки верили, что пещера Элевсина являлась входом в Аид, вратами смерти. Когда Персефона в первый раз покинула царство мертвых, то ее мать Деметра встретила ее у этой пещеры. Элевсина считается границей между двумя мирами - миром живых и царством мертвых. Однако эта пещера была не единственным входом в подземное царство. Греки считали, что в Аид можно было попасть разными дорогами. Во время раскопок около входа в пещеру Элевсина археологи обнаружили развалины древнего храма. Среди прочих находок ученые отыскали каменный барельеф, надпись на котором гласила «Богу и Богине». Барельеф посвящался богу, имя которого произносить было запрещено. Этот храм принадлежал ангелу смерти - Аиду.

Такие храмы достаточно редки у греческой культуры. Сам Аид, как и его культ не способствует тому, чтобы в их честь возводили храмы. Когда грекам требовалось внимание Аида, они били ногами о землю, выкрикивая его имя. Поэтому храмы посвященные Аиду - большая редкость.

Для почитания тайного культа в Элевсине собиралась секта. В нее входила группа людей одержимых идеей смерти. В этой тайной секте прошли обряд инициации такие известные исторические личности как Платон, Сократ, Цицерон, это указывает на особую значимость культа. Найденные археологами письмена свидетельствуют о том, что разные члены общества приходили туда с одной целью - отыскать самую короткую дорогу в Рай, дорогу к бесконечному счастью и блаженству в царстве Аида. В те времена, секты давали все необходимые знания о достижении «острова блаженных». Элевсинская секта имела прямое воздействие на Христианство. Поскольку этот культ способствовал избавлению от страха смерти - его популярность росла и подготавливала основу для Христианской веры. В итоге основной идеей Христианства стала победа над смертью.

Древние Греки считали Аида жестоким повелителем душ. Однако бог смерти не всегда был таким, ему пришлось пройти через множество испытаний. Он преодолел путь от забытого ребенка до самого ужасного бога, вселяющего ужас в каждого смертного. Аид был проклят с самого момента своего появления на свет, в тот момент, когда был проглочен живьем собственным отцом.

Рождение Аида

Кроносу было предсказано, что один из его детей займет его место. Кронос являлся царем всех богов - титанов , и больше всего боялся потерять свою власть над миром. Он решает эту проблему, проглатывая живьем своих детей. Участь быть съеденным собственным отцом постигла также и Аида. Когда он только появился на свет, Кронос проглотил его.

В древней Греции умерщвление детей было довольно редким явлением, поэтому подобная жестокость вызывала у них настоящий ужас. Все проглоченные Кроносом дети не умерли, поскольку являлись бессмертными богами. Они росли, развивались и взрослели прямо в чреве Кроноса. Лишь одному ребенку удалось спастись от участи своих братьев и сестер - его звали Зевс . Он вернулся к своим братьям и сестрам, будучи взрослым богом и освободил их от плена внутри Кроноса. Зевс объединил спасенных богов, сделал их богами Олимпа, и низверг своего отца Кроноса, захватив власть над миром. После победы, Олимпийские боги должны были решить, каким образом им разделить свою власть. Трое богов, Зевс, Аид и Посейдон соглашаются разграничить свои владения. Это был решающий момент, который навсегда распределил силы между богами. Поскольку Аид являлся старшим из сыновей Кроноса, по древнегреческим законам он имел ряд преимуществ. У греков в те времена было принято право первородства. Согласно этому праву, Аид имел полное право унаследовать большую часть разделяемого имущества. Однако Зевс, младший брат Аида планировал править миром самостоятельно. В возникшем споре они приходят к жеребьевке.

У древних греков, если наследство не могло быть поделено иным способом, жребий был обычной процедурой раздела имущества. В результате жеребьевки Посейдону досталось море, Зевсу небо, Аиду - царство мертвых.

Аид имел возможность править миром, однако судьба распорядилась иначе. Он был крайне обижен и омрачен своей долей, но таков был его рок. Поскольку древние греки боялись смерти и относились к ней как к чему-то очень страшному - они не воздавали практически никаких почестей Аиду. Остальные боги Олимпа также не выносили его общества, поскольку ненавидели смерть. Царство Аида в древних писаниях описывалось как влажные пещеры и реки. В этом месте над реками носится туман, там все насквозь провоняло запахом разложения. От туда нет пути назад.

Под Грецией существует целая сеть огромных по своим масштабам пещер. Эта сеть представляет собой лабиринт пещер заполненных водой, место, которое в точности напоминает подземное царство Аида. Для греков эти пещеры были чем-то вроде промежуточных звеньев, их интерпретировали как точки перехода между двух миров - земной жизнью и царством мертвых. Греки находили пещеры очень важными в своей истории, поскольку они являлись домами для первых людей. После того, как древние греки покинули пещеры и занялись строительством отдельных домов, подземелья стали считаться священными. Аид и его мертвое царство наводило неподдельный ужас на всех людей. Больше самого Аида они боялись проклятых душ, которые скитались по миру и не могли попасть в Аид. Согласно легенде, мертвые души, не впущенные Аидом, преследовали живых.

Поскольку Аид являлся царем подземного мира мертвых, он пытался создать из него настоящее царство. Как и любой другой справедливый правитель, он наказывал злых и воздавал добрым. Для поддержания порядка Аид собрал некую группу, следящую за справедливостью и порядком среди мертвых душ. В эту группу вошли Гекатонхейры - сторукие великаны, Цербер (Кербер) - трехголовый пес, отличавшийся чрезвычайной жестокостью, и ученик Аида - Харон .

Харон являлся перевозчиком на оледеневшей реке из людских слез - Стиксе. Он переправлял мертвые души с одного на другой берег, в царство мертвых. Харон представлял собой демоническое, высохшее существо на границе между миром живых и миром мертвых. Все души, находящиеся в Аиде попали туда с помощью Харона. Однако за свои услуги он взымал небольшую плату - все души, за свою переправу обязаны были заплатить монетой. Души, которые не могли заплатить Харону были обречены вечно скитаться у берегов реки Стикс. Класть монеты у древних Греков был обязательным похоронным ритуалом, без этого обряда душа умершего никогда бы не узнала покоя. Во многих государствах древности были введены законы, наказывающие людей за несоблюдение ритуала погребения. Это говорит о том, насколько сильно люди верили в правдивость своих мифов. Древние источники рассказывают о том, что иногда души покойных возвращались к живым. Подобное происходило в тех семьях, которые по каким-то причинам не соблюли похоронный обряд погребения. Мертвые души не знали покоя, они плакали, что-то просили, разрушали и вредили, и никак не могли попасть в Аид.

Древние Греки оставили множество доказательств своей веры в призраков и духов. В греческих могилах археологи обнаружили статуэтки из свинца со связанными конечностями. Они были помещены в миниатюрные гробики на крышках которых были вырезаны проклятия. Все заклинания были направленны на мертвых и их богов, чтобы они истязали людей, которые еще не умерли. Таким образом, древнегреческие борцы просили мертвых связать руки своим противникам. Эта «магия» использовалась повсеместно для различного рода нужд, в основном, чтобы навредить сопернику или конкуренту в чем-либо. Статуэтки с проклятиями преимущественно клались в могилу тем, кто вряд ли попадет в Аид. Таковыми являлись неприкаянные мертвецы. Они те, кто умерли в слишком раннем возрасте, те, кто умер насильственной смертью, те, кого похоронили, не соблюдая правил и обрядов погребения.

Такие духи лишены возможности попасть в загробный мир, царство Аида. Именно поэтому их считали злыми и несчастными. Неприкаянные души проще всего подтолкнуть к выполнению дурного поступка. Души, которым удалось попасть в Аид, уже никогда не возвращались обратно. Тех, кто пытался покинуть царство мертвых, ждало суровое наказание. Но некоторые все же шли на риск.

Сизиф

Легенды рассказывают о больном и обессилившем человеке, который стоял у подножия горы. Сквозь его кожу проступала кровь, смешанная с потом. Его звали Сизиф . Он был первым человеком, бросившим вызов самому Аиду, задумавшим обмануть смерть. Перед самой своей кончиной он попросил жену не хоронить его. Он понимал, что если жена не станет хоронить тело, его душа зависнет между двух миров - миром живых и царством Аида. Сизиф был человеком образованным. Он предполагал убедить Аида отпустить его душу. Поскольку Сизиф понимал, что обмануть Аида невозможно, он решил действовать через его царицу. Сизиф пожаловался Персефоне на свою жену - как она могла так поступить с его телом? Ему удалось убедить царицу Аида, она испытала симпатию к несчастному Сизифу и разгневалась на его жену. Персефона позволила Сизифу вернуться в мир живых, чтобы наказать свою жену. Он добился того, что ему было нужно. Отпущенный на волю дух Сизифа и не думал возвращаться обратно в царство мертвых.Таким образом, хитроумному Сизифу удалось обмануть смерть. Но Аид никогда, и никого не выпускает из своего царства. Как только Аид узнал о побеге Сизифа, тут же вернул его душу обратно.

Таким образом, хитроумному Сизифу удалось обмануть смерть. Но Аид никогда, и никого не выпускает из своего царства. Как только Аид узнал о побеге Сизифа, тут же вернул его душу обратно.

Сизиф ошибся на счет того, что был достаточно умен, чтобы перехитрить великих богов. В древней Греции подобные поступки считались крайне опасными. Любой, кто пытался обмануть Аида, считался врагом Греции. Греки свято верили, что души умерших должны находиться в Аиде, и нигде больше. Считалось, что мертвые могли утащить души живых в иной мир, они похищали чужие жизни.

Наказание Аида за непослушание Сизифа было крайне суровым. Тех, кто пытался обмануть смерть, ждали вечные муки в подземном царстве. За свою дерзость Сизиф был заключен в Тартар - ад античных мифов. Окруженный огненной рекой он должен был толкать огромных размеров камень на вершину подземной горы. Каждый день Сизифа заканчивался одинаково - он докатывал тяжелый камень до вершины, а потом был вынужден бессильно наблюдать, как камень срывается и катится вниз. Ему приходиться терпеть эти страдания изо дня в день. Сизиф обречен мучиться веки вечные. Миф о Сизифе был строгим напоминанием людям о том, что никто из смертных не в силах перехитрить Аида и смерть.

Сизиф был не единственным, кто пытался обмануть смерть. Из всех богов, смертные чаще всего пытались провести именно Аида. Еще один хитрый способ обмануть смерть придумал Орфей.

Орфей

Орфей был известен тем, что играл самую прекрасную музыку в мире. Мастерство Орфея станет настоящим оружием против смерти. До Орфея в древней Греции никто не знал что такое музыка. Его считали основателем музыкальной традиции. Именно Орфей придумал поэзию и мелодию. Самую искусную игру Орфея можно было услышать, когда он брал в руки лиру - старинный струнный инструмент.

В Древней Греции слово музыка, означало не только исполнение песни, но и некую магическую формулу. Во время своей игры или пения, Орфей занимался своего рода магией.

Музыка, была смыслом жизни Орфея, однако истинную любовь, большую за все, что он знал, Орфей испытывал не к музыке, а к Эвридике - своей прекрасной жене. Самым печальным в мифе об Орфее и Эвридике было то, насколько сильно они любили друг друга. Орфей и Эвридика были по-настоящему счастливы вместе, но у древних греков счастливые люди непременно оказывались в какой-либо ужасной ситуации, потому как не могут смертные быть так счастливы.

Однажды Эвридика рвала плоды в прекрасном саду. Девушка не подозревала, что за ней следил сатир - полу человек, полу козел, уродливое и похотливое существо. У древних греков в образе сатиров олицетворялась необузданная мужская сила. У сатиров на уме было только одно - непреодолимое желание спариваться.

Когда сатир попытался наброситься на Эвридику, девушка заметила его и стала убегать. Но сатир был сильней и быстрей, он преградил путь прекрасной Эвридике. Девушка пятилась назад, пока не наступила на змеиное гнездо. Когда Орфей обнаружил свою возлюбленную, она была уже мертва. Аид забрал душу Эвридики.

Орфей так сильно любил свою жену, что не желал смириться с ее смертью и решил бросить вызов самому Аиду. Взяв с собой одну лишь лиру, он отправился в подземное царство. В греческих мифах герой становился героем только тогда, когда спускался в Аид и возвращался обратно невредимым. Своей прекрасной музыкой Орфей околдовал Харона и пересек Стикс. Однако на другом берегу Орфея ждало еще более ужасное препятствие - Цербер, сторожевой пес Аида с тремя головами. Задача Цербера заключается в том, чтобы следить за всеми, кто входит и покидает мрачное царство Аида. От одного его вида любой приходил в неописуемый ужас. Орфей снова начинает играть сладкие мотивы, очаровывая Цербера. Когда страж мира мертвых замирает, Орфею удается войти. Орфей предстал перед Аидом в надежде, что магия музыки поможет ему убедить великого бога смерти отпустить Эвридику. Орфей пытается сделать то, на что не решался никто - очаровать саму смерть.

Музыка Орфея была настолько трогательной, что слезы покатились по щекам у всех в подземном мире, включая самого Аида. Царя мертвых так сильно тронула песнь Орфея, что он решает дать ему шанс возвратить свою любимую. В первый раз Аид признал силу любви и потерю дорогого человека.

Властелин подземного мира соглашается отпустить Эвридику из мира мертвых, но с одним условием - на протяжении всего пути Орфея к выходу из Аида, он должен верить в то, что Эвридика следует за ним. Орфею было достаточно обернуться один лишь раз, что бы потерять свою любовь на веки.

Шаг за шагом на пути к выходу из Аида Орфея все больше одолевают сомнения - следует ли за ним Эвридика, или Аид устроил жестокую игру ради забавы. Дойдя до самого выхода из царства мертвых, Орфей не выдерживает, оборачивается и видит свою возлюбленную. В тот миг, когда их взгляды соприкоснулись, Эвридика уносится обратно в объятия Аида. Повелитель мертвых снова доказал свою несокрушимую власть над живыми. Однако скоро ему предстоит столкнуться с силой, во много раз превосходящую его.

Поднявшись на поверхность, Орфей остаток жизни проводит в скитаниях по пустоши. Он поет песню об ужасной потере любимой всем, кого встретит на своем пути.

За последние двести лет в древнегреческих захоронения были найдены таинственные таблички с надписями выполненные из чистого золота. Неожиданная археологическая находка помогла понять, как древние греки воспринимали царя мертвых и его царство. Эти таблички клались на рот умершего в момент погребения. Все таблички изготовлены в форме губ, как если бы текст на табличке произносил сам умерший. В тексте постоянно фигурирует Аид как бог мертвых и в качестве его царства. Эти текста являются объяснениями побывавших в Аиде как отыскать царство мертвых. «С левой стороны от дома Аида ты увидишь источник. В момент, когда душа покинет солнечный свет, лети вправо, но будь осторожен», гласит одна из надписей на золотой табличке. Предположительно эти тексты являлись пропуском в царство мертвых. В них описывается то, что происходит в подземном мире и какие ступени проходит душа. Тексты рассказывают, каких охранников в подземном мире встретит душа и что она должна сказать им, чтобы пройти дальше и попасть в царство Аида.

Когда Орфей вернулся из царства мертвых, то описал в своих песнях устройство Аида со всеми его обитателями. Он рассказал о том, что находится в мире мертвых, куда следует идти, что делать и говорить. Отдельные строки его песен встречаются на золотых табличках. В древности, песни Орфея использовались в качестве руководства по загробной жизни. Так греки видели царство мертвых на протяжении многих тысяч лет. Однако в первом веке нашей эры видение загробной жизни изменилось. Новые религиозные идеи перевернули представление о мире мертвых в умах людей. Аид встретился со своим сильнейшим соперником - Иисусом Христом.

Сокрушение Аида Иисусом Христом

Христианская религия рассказывает, о величайшей битве богов старого и нового мироустройства. Иисус явился, чтобы забрать принадлежащие Аиду души. Апокрифическое Евангелие от Никодима повествует о сошествии Иисуса Христа в преисподнюю. После своей смерти, он сошел в ад и вступил в схватку с Аидом. Иисусу удалось разгромить врата Аида и вывести всех людей в рай.

Спустившись в Аид, Христос прочитал проповедь всем мертвым душам. Ее смысл довольно прост - откажитесь от Аида и примите нового спасителя. О последних секундах Аида писал Иоан Богослов в предсказании конца света.

Чтобы показать людям свою власть и величие Иисус разрушает Аид и сражает саму смерть. В итоге бог мертвых погибает в огненном озере, куда его сбрасывает Иисус. Он показывает, что обладает такой силой, что способен победить саму смерть.

Все эти истории являются чем-то намного большим, чем обыкновенный миф или легенда. Они помогают понять суть человеческой сущности до самых ее глубин.

Источники

• Нейхардт А.А. «Легенды и сказания древней Греции и древнего Рима» — 1990
• Гесиод «Теогония» («Происхождение Богов»)
• Ян Парандовский «Мифология». «Czytelnik». Warszawa. 1939
• Scott A. Leonard «Myth and Knowing»
• Н. А. Кун «Что рассказывали древние греки и римляне о своих богах и героях», 1922
• Рудольф Мертлик Античные легенды и сказания: Пер. с чеш. – М.: Республика, 1992. — 479 с.
• Dennis R. MacDonald «The Homeric Epics and the Gospel of Mark»
• Tom Stone «Zeus: A Journey Through Greece in the Footsteps of a God»
• Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907.

Николай Кун

Глубоко под землей царит неумолимый, мрачный брат Зевса , Аид . Полно мрака и ужасов его царство. Никогда не проникают туда радостные лучи яркого солнца. Бездонные пропасти ведут с поверхности земли в печальное царство Аида. Мрачные реки текут в нем. Там протекает все леденящая священная река Стикс , водами которой клянутся сами боги.

Катят там свои волны Коцит и Ахеронт; души умерших оглашают своим стенанием, полным печали, их мрачные берега. В подземном царстве струятся и дающие забвение всего земного воды источника Леты . По мрачным полям царства Аида, заросшим бледными цветами асфодела , носятся бесплотные легкие тени умерших. Они сетуют на свою безрадостную жизнь без света и без желаний. Тихо раздаются их стоны, едва уловимые, подобные шелесту увядших листьев, гонимых осенним ветром. Нет никому возврата из этого царства печали. Трехглавый адский пес Кербер , на шее которого движутся с грозным шипением змеи, сторожит выход. Суровый, старый Харон , перевозчик душ умерших, не повезет через мрачные воды Ахеронта ни одну душу обратно, туда, где светит ярко солнце жизни. На вечное безрадостное существование обречены души умерших в мрачном царстве Аида.

В этом-то царстве, до которого не доходят ни свет, ни радость, ни печали земной жизни, правит брат Зевса, Аид. Он сидит на золотом троне со своей женой Персефоной . Ему служат неумолимые богини мщения Эринии . Грозные, с бичами и змеями преследуют они преступника; не дают ему ни минуты покоя и терзают его угрызениями совести; нигде нельзя скрыться от них, всюду находят они свою жертву. У трона Аида сидят судьи царства умерших - Минос и Радамант . Здесь же, у трона, бог смерти Танат с мечом в руках, в черном плаще, с громадными черными крыльями. Могильным холодом веют эти крылья, когда прилетает Танат к ложу умирающего, чтобы срезать своим мечом прядь волос с его головы и исторгнуть душу. Рядом с Танатом и мрачные Керы. На крыльях своих носятся они, неистовые, по полю битвы. Керы ликуют, видя, как один за другим падают сраженные герои; своими кроваво-красными губами припадают они к ранам, жадно пьют горячую кровь сраженных и вырывают из тела их души.

Здесь же, у трона Аида, и прекрасный, юный бог сна Гипнос . Он неслышно носится на своих крыльях над землей с головками мака в руках и льет из рога снотворный напиток. Нежно касается он своим чудесным жезлом глаз людей, тихо смыкает веки и погружает смертных в сладкий сон. Могуч бог Гипнос, не могут противиться ему ни смертные, ни боги, ни даже сам громовержец Зевс: и ему Гипнос смыкает грозные очи и погружает его в глубокий сон.

Носятся в мрачном царстве Аида и боги сновидений. Есть среди них боги, дающие вещие и радостные сновидения, но есть боги и страшных, гнетущих сновидений, пугающих и мучащих людей. Есть боги и лживых снов, они вводят человека в заблуждение и часто ведут его к гибели.

Царство неумолимого Аида полно мрака и ужасов. Там бродит во тьме ужасное привидение Эмпуса с ослиными ногами; оно, заманив в ночной тьме хитростью людей в уединенное место, выпивает всю кровь и пожирает их еще трепещущие тела. Там бродит и чудовищная Ламия ; она ночью пробирается в спальню счастливых матерей и крадет у них детей, чтобы напиться их крови. Над всеми привидениями и чудовищами властвует великая богиня Геката . Три тела и три головы у нее. Безлунной ночью блуждает она в глубокой тьме по дорогам и у могил со всей своей ужасной свитой, окруженная стигийскими собаками . Она посылает ужасы и тяжкие сны на землю и губит людей. Гекату призывают как помощницу в колдовстве, но она же и единственная помощница против колдовства для тех, которые чтут ее и приносят ей на распутьях, где расходятся три дороги, в жертву собак.

Ужасно царство Аида, и ненавистно оно людям

Среди богов Зевс занимал наивысшею ступень иерархии, т.е по сути он был царем среди богов.

Миф о рождении Зевса

Изначально все боги являются родственниками, а потому инцест в мифах довольно распространенное явление.

Кронос изначально не хотел иметь детей, так как не желал отдавать статус верховного правителя. Он боялся того, что его сын будет сильнее и лучше, что, в конце концов, он его свергнет. Из-за боязни все потерять, Кронос решил поступить кардинальным образом. Сразу же после рождения, он заживо заглатывал своих детей. Конечно, дети не могли умереть (так как были бессмертными богами) но уже не представляли угрозы для Кроноса.

В то время каннибализм в древней Греции был чем-то из ряда вон выходящим, этот акт считался уделом дикарей.

Своего сына Рея решает спрятать на острове Крит в тайной пещере. (После эта пещера станет святилищем для поклонения Зевсу.) Но тяжело спрятать кого-то от самого Кроноса, каждый раз, когда маленький Зевс плакал, люди, что охраняли его, били в специальные щиты, что висели вдоль стен пещеры. Звон этих щитов не давал Кроносу услышать плачь своего сына.

Миф о рождении Зевса гласит, что маленький бог жил в пещере до наступления зрелости. Взрослея, Зевс проходит обучение, набирается мудрости и силы – становится настоящим мужчиной. Все это делается для достижения своей цели, которую Зевс сам для себя поставил – свергнуть своего жестокого отца и захватить власть над миром.

Краткий миф о Зевсе - свержение Кроноса

(Тартар – нижний уровень царства Аида, именно сюда низвергались проклятые т.е те кто как-то оскорбил богов.)

Гора Олимп в древнегреческой мифологии была домом богов. Однако она существует и на самом деле. Это самая высокая точка в Греции, гора возвышается над уровнем моря почти на 3 километра. Сами греки действительно верили, что на этой горе обитают боги.

По легендам, этот камень лег в основу самого почитаемого в древней Греции места – дельфийского храма, пристанища оракула. Дельфы – святилище, куда приходили люди со всей Греции, чтобы поклониться и попросить помощи у богов. Этот камень, который низверг из себя Кронос и по сей день находится в самом центре дельфийского храма.

Тогда Зевс вспомнил о позабытых Кроносом, циклопах и сторуких Гекатонхейров. Кронос боялся их мощи, а потому упрятал их в тартаре.
Зевс понимал, что заручившись их помощью, победа будет за ним. Спустившись в Тартар, он находит Гекатонхейров и разговаривает с ними на равных и с почтением, он просит у них помощи для свержения своего отца. Будучи тронутыми таким почтением Гекатонхейры согласились помочь молодому Зевсу.

После Зевс также освободил и циклопов. Взамен они подарили Зевсу власть повелевать молнией и громом.

Силы определены, сам бой состоится в Фессалии, равнине лежащей меж гор Отрис и Олимп.
Начинается грандиозная битва, Зевс с молнией в руках, его братья, циклопы и Гекатонхейры сражаются с самыми сильными божествами – Титанами.

(В Фессалийской долине до сих пор находят следы грандиозных сражений.)

Ученые выяснили, что древний мир в то время, пережил настоящую катастрофу. На территории острова Санторине около 3 т.л. назад случилось сильнейшее извержение вулкана. Его мощь можно сравнить с пятью десятками тысяч хиросимских бомб. Извержение такой силы уничтожило большую часть греческого мира, а выжившие могли объяснять эту катастрофу как гнев богов.

Тифон – ужасающее чудовище невероятных размеров.

Победа Зевса сделала его повелителем мира и царем среди остальных богов. Однако спокойствие и мир были не долгими, вскоре у Зевса появляется новый враг в лице близкого человека.

Зевс и его жена Метис

Мифы древней Греции гласят, что греческие боги вовсе не безгрешны, у каждого есть как сильные, так и слабые стороны, и боги не исключение.

Первой привлекла внимание Зевса юная богиня Метис. Вскоре Зевс взял ее в жены.

Метис – жена Зевса, по легендам она отличается невероятной красотой, а само ее имя в переводе означает «мудрая»

Пока Метис находилась в плену, Зев мог пользоваться всеми ее интеллектуальными способностями. Зевс стал умнее, мудрее и хитрее, чем был раньше.

Зевс и Гера – новая жена Зевса

Такая распущенность Зевса могла объясняться тайным желанием самих Греков. Мечтая о многих девушках, они думали, что всемогущий бог уж точно не упустил бы такую возможность.

Однако , не рада любовным похождениям мужа. Гере не нравилось то, что ее унижают на глазах других богов, однажды она не вытерпела и поклялась, что отомстит Зевсу за его многочисленные измены.

Собрав остальных олимпийцев, Гера подговаривает их поднять восстание против Зевса. Она сказала, что несправедливо, что Зевс главный и если все олимпийцы объединятся, то смогут его низвергнуть.
Олимпийцы собираются и заковывают Зевса в цепи, пока тот спал. Проснувшись, Зевс обнаруживает, что закован. Такой подлости от родственников, которых он ранее спас, он не ожидал.

Зевс всегда боялся такого восстания, ведь не один смертный не мог бы бросить ему вызов. Но объединившись, олимпийские боги вполне могли его низвергнуть.

Древние греки не могли объяснить возникновение Трои (постройку такого уровня в то время невозможно было соорудить) а миф объяснял ее возникновение.

Гнев Зевса и всемирный потоп

В древней Греции люди очень боялись гнева Зевса. Ведь совершая плохой поступок, Зевс мог поразить их своей молнией.
Гесиод писал, что если бы не страх перед Зевсом, то люди превратились бы в зверей, и слабые подчинялись сильным. Таким образом, Зевс принес в мир порядок и справедливость.

Девять дней и ночей льет сильнейший дождь, затапливая всю землю. Вода достигает вершины горы Парнас, которая возвышалась на два с половиной километра. По всей земле умирают люди. Когда дождь, наконец, закончился, остались лишь двое смертных. Они выжили потому, что построили ковчег.

Эти истории удивительным образом переплетаются между собой, параллель с ветхим заветом более чем очевидна. Тем самым можно сказать, что разные народы мира объясняли столь ужасное природное явление по-разному.

Свержение Зевса – приход Христианства

В древней Греции только сила судьбы была более могущественна, чем Зевс. Даже сам верховный бог не мог бы противиться судьбе. Как бы он не хотел ее изменить или избежать он все равно подчиняется ее воле.

История создания мира волновала людей с древних времен. Представители разных стран и народов неоднократно задумывались над тем, как появился мир, в котором они живут. Представления об этом формировались веками, перерастая из мыслей и догадок в мифы о создании мира.

Именно поэтому мифология любого народа начинается с попыток объяснить истоки происхождения окружающей действительности. Люди понимали тогда и понимают сейчас, что любое явление имеет начало и конец; и закономерный вопрос появления всего вокруг логично возникал у представителей Homo Sapiens. группы людей на ранних этапах развития ярко отражало степень понимания того или иного явления, в том числе и такого, как создание мира и человека высшими силами.

Люди передавали теории создания мира из уст в уста, приукрашая их, добавляя все новые и новые подробности. В основном, мифы о создании мира показывают нам, насколько разнообразно было мышление наших предков, ведь в качестве первоисточника и созидателя в их рассказах выступали то боги, то птицы, то животные. Схожесть была, пожалуй, в одном - мир возник из Ничего, из Первобытного Хаоса. А вот дальнейшее его развитие происходило тем путем, который выбирали для него представители того или иного народа.

Восстановление картины мира древних народов в современности

Стремительное развитие мира в последние десятилетия дало шанс на более качественное восстановление картины мира древних народов. Ученые разных специальностей и направлений занимались исследованием найденных рукописей, археологических артефактов для того, чтобы воссоздать то мировосприятие, которое было характерно для жителей той или иной страны много тысяч лет назад.

К большому сожалению, мифы о создании мира не сохранились в наше время в полном объеме. Из дошедших отрывков не всегда удается восстановить и первоначальный сюжет произведения, что побуждает историков и археологов вести настойчивые поиски других источников, способных восполнить недостающие пробелы.

Тем не менее, из того материала, который есть в распоряжении современных поколений, можно извлечь много полезной информации, в частности: как жили, во что верили, кому поклонялись древние люди, в чем проявляется отличие мировоззрений у разных народов и какова цель создания мира по их версиям.

Огромную помощь в поисках и восстановлении информации оказывают современные технологии: транзисторы, компьютеры, лазеры, различные узкоспециальные приборы.

Теории создании мира, бытовавшие у древних жителей нашей планеты, позволяют сделать вывод: в основе любой легенды лежало понимание того факта, что все сущее возникло из Хаоса благодаря чему-то Всемогущему, Всеобъемлющему, женского или мужского рода (в зависимости от устоев общества).

Мы попытаемся вкратце изложить наиболее популярные версии легенд древних людей, чтобы составить общее представление об их мировосприятии.

Мифы о создании мира: Египет и космогония древних египтян

Жители египетской цивилизации были приверженцами Божественного начала всего сущего. Однако история создания мира глазами разных поколений египтян несколько отличается.

Фиванская версия появления мира

Самая распространенная (фиванская) версия повествует о том, что из вод бескрайнего и бездонного океана появился самый первый Бог — Амон. Он создал себя сам, после чего сотворил других Богов и людей.

В более поздней мифологии Амон известен уже под именем Амон-Ра или просто Ра (Бог Солнца).

Первыми, кого сотворил Амон, стали Шу — первый воздух, Тефнут — первая влага. Из них создал которая была Оком Ра и должна была следить за действиями Божества. Первые слезы из Ока Ра стали причиной появления людей. Так как Хатхор — Око Ра — была сердита на Божество за то, что существует отдельно от его тела, Амон-Ра посадил Хатхор к себе на лоб в качестве третьего глаза. Из своих уст Ра сотворил других Богов, в том числе и свою жену, Богиню Мут, и сына Хонсу — лунное Божество. Все вместе они представляли фиванскую Триаду Богов.

Подобная легенда о создании мира дает понимание того, что египтяне в основу взглядов о его возникновении закладывали Божественное начало. Но это было верховенство над миром и людьми не одного Бога, а целой их плеяды, которую чтили и выражали свое уважение многочисленными жертвоприношениями.

Мировоззрение древних греков

Богатейшую мифологию в наследство новым поколениям оставили древние греки, уделявшие своей культуре огромное внимание и придававшие ей первостепенное значение. Если рассматривать мифы о создании мира, Греция, пожалуй, превосходит любую другую страну по их количеству и разнообразию. Делились они на матриархальные и патриархальные: в зависимости от того, кто был его героем — женщина или мужчина.

Матриархальная и патриархальная версии появления мира

Например, по версии одного из матриархальных мифов, прародительницей мира была Гея — Мать-Земля, возникшая из Хаоса и родившая Бога Неба — Урана. Сын, в благодарность матери за свое появление, излил на нее дождь, оплодотворивший землю и пробудивший спавшие в ней семена к жизни.

Патриархальная версия более расширена и глубока: вначале существовал только Хаос — темный и безграничный. Он произвел на свет Богиню Земли — Гею, от которой пошло все живое, и Бога Любви Эроса, вдыхавшего жизнь во все вокруг.

В противовес живому и стремящемуся к солнцу, под землей родился угрюмый и мрачный Тартар — темная бездна. Возникли также Вечный Мрак и Темная Ночь. Они родили Вечный Свет и Светлый День. С тех пор День и Ночь сменяют друг друга.

Затем появились и другие существа и явления: Божества, титаны, циклопы, великаны, ветра и звезды. В результате длительной борьбы между Богами во главе Небесного Олимпа встал Зевс — сын Кроноса, выращенный матерью в пещере и свергнувший отца с трона. Начиная с Зевса, свою историю берут и другие известные считавшиеся прародителями людей и их покровителями: Гера, Гестия, Посейдон, Афродита, Афина, Гефест, Гермес и прочие.

Люди почитали Богов, всячески умилостивливали их, возводя роскошные храмы и принося в них бесчисленные богатые дары. Но помимо Божественных созданий, живущих на Олимпе, были еще и такие уважаемые существа, как: Нереиды — морские жительницы, Наяды — хранительницы водоемов, Сатиры и Дриады — лесные талисманы.

По верованиям древних греков, судьба всех людей была в руках трех богинь, название которым Мойры. Они пряли нить жизни каждого человека: со дня рождения до дня смерти, решая, когда этой жизни оборваться.

Мифы о создании мира пестрят многочисленными невероятными описаниями, ведь, веря в силы, стоящие выше человека, люди приукрашали их самих и их деяния, наделяя сверхспособностями и присущими только богам возможностями править судьбой мира и человека в частности.

С развитием греческой цивилизации все большую популярность приобретали мифы о каждом из божеств. Их было создано великое множество. Мировоззрение древних греков значительным образом повлияло на развитие истории появившегося в более позднее время государства, став основанием его культуры и традиций.

Появление мира глазами древних индийцев

В контексте темы "Мифы о создании мира" Индия известна несколькими версиями появления всего сущего на Земле.

Наиболее известная из них похожа на греческие предания, потому что также повествует о том, что вначале на Земле господствовала непроглядная тьма Хаоса. Она была недвижима, но полна скрытого потенциала и великой силы. Позже из Хаоса появились Воды, которые породили Огонь. Благодаря великой силе тепла в Водах появилось Золотое Яйцо. На тот момент в мире не существовало небесных светил и измерения времени. Тем не менее, в сопоставлении с современным счетом времени, Золотое Яйцо плавало в безбрежных водах океана около года, после чего возник прародитель всего по имени Брахма. Он и разбил яйцо, вследствие чего верхняя его часть превратилась в Небо, а нижняя — в Землю. Между ними Брахмой было помещено воздушное пространство.

Далее прародитель сотворил страны света и положил начало отсчету времени. Таким образом, по преданию индийцев, возникла Вселенная. Однако Брахма почувствовал себя очень одиноко и пришел к выводу, что нужно создать живые существа. Брахмы была настолько велика, что он смог с ее помощью сотворить шестерых сыновей — великих владык, и других богинь и богов. Утомившись от столь глобальных дел, Брахма передал власть над всем существующим во Вселенной своим сыновьям, а сам удалился на покой.

Что касается появления людей в мире, то, согласно индийской версии, они родились от богини Саранью и бога Вивасвата (который из Бога превратился в человека по воле старших богов). Первые дети этих богов были смертными, а остальные — богами. Первым из смертных детей богов умер Яма, в загробном мире ставший повелителем царства мертвых. Другой смертный ребенок Брахмы - Ману - пережил Великий Потоп. От этого бога и произошли люди.

Пируши - Первый Человек на Земле

Другая легенда о создании мира повествует о появлении Первого Человека, названного Пируши (в других источниках - Пуруши). характерен для периода брахманизма. Родился Пуруши благодаря воле Всемогущих Богов. Однако позже Пируши принес себя в жертву создавшим его Богам: тело первозданного человека было рассечено на части, из которых возникли небесные светила (Солнце, Луна и звезды), само небо, Земля, страны света и сословия человеческого общества.

Наивысшим сословием — кастой — считались Брахманы, возникшие из уст Пуруши. Они являлись жрецами богов на земле; знали священные тексты. Следующим по значимости сословием стали кшатрии — правители и воины. Их Первозданный Человек создал из своих плеч. Из бедер Пуруши появились торговцы и земледельцы — вайшьи. Низшим сословием, возникшим из ступней Пируши, стали шудры — подневольные люди, выполнявшие роль слуг. Самое незавидное положение занимали так называемые неприкасаемые — к ним нельзя было даже прикасаться, иначе человек из другой касты немедленно становился одним из неприкасаемых. Брахманы, кшатрии и вайшьи по достижении определенного возраста посвящались и становились «дважды рожденными». Их жизнь делилась на определенные этапы:

• Ученический (человек учится жизни у более мудрых взрослых и набирается жизненного опыта).
• Семейный (человек создает семью и обязан стать порядочным семьянином и домохозяином).
• Отшельнический (человек покидает дом и живет жизнью монаха-отшельника, умирая в одиночестве).

Брахманизм предполагал существование таких понятий, как Брахман - основа мира, его причина и сущность, безличный Абсолют, и Атман - духовное начало каждого человека, присущее только ему и стремящееся к слиянию с Брахманом.

С развитием брахманизма возникает и идея Сансары - круговращения бытия; Инкарнации - перерождения после смерти; Кармы - судьбы, закона, который определит, в каком теле человек родится в следующей жизни; Мокши - идеала, к которому нужно стремиться человеческой душе.

Говоря о разделении людей на касты, стоит отметить, что они не должны были контактировать между собой. Проще говоря, каждое сословие общества было изолировано от другого. Слишком жесткое кастовое деление объясняет тот факт, что мистическими и религиозными проблемами могли заниматься исключительно брахманы - представители высшей касты.

Однако позже возникают и более демократические религиозные учения - буддизм и джайнизм, занимавшие противостоящую официальному учению точку зрения. Джайнизм стал очень влиятельной религией внутри страны, но так и остался в ее границах, в то время как буддизм превратился в мировую религию с миллионами последователей.

Несмотря на то что теории создания мира глазами одного и того же народа отличаются, в целом общее начало в них есть - это присутствие в любой легенде некого Первочеловека - Брахмы, который в итоге стал основным божеством, в которого верили в Древней Индии.

Космогония Древней Индии

Самая поздняя версия космогонии Древней Индии видит в основании мира триаду Богов (так называемую Тримурти), в состав которой входили Брахма-Создатель, Вишну-Хранитель, Шива-Разрушитель. Их обязанности были четко распределены и разграничены. Так, Брахма циклически рождает Вселенную, которую хранит Вишну, и уничтожает Шиву. Пока есть Вселенная — длится день Брахмы. Как только Вселенная перестает существовать, наступает ночь Брахмы. 12 тысяч Божественных лет — такова циклическая продолжительность и дня, и ночи. Эти года состоят из суток, которые равны человеческому понятию года. После столетней жизни Брахмы его сменяет новый Брахма.

В целом, культовое значение Брахмы второстепенно. Свидетельством этому служит существование всего двух храмов в его честь. Шива и Вишну, наоборот, получили широчайшую популярность, преобразовавшуюся в два мощных религиозных течения - шиваизм и вишнуизм.

Создание мира по Библии

История создания мира по Библии также весьма интересна с точки зрения теорий о сотворении всего сущего. Священная книга христиан и иудеев по-своему объясняет происхождение мира.

Создание мира Богом освещается в первой книге Библии - «Бытие». Так же, как и другие мифы, легенда повествует о том, что в самом начале не было ничего, не было даже Земли. Существовал лишь сплошной мрак, пустота и холод. На все это созерцал Всемогущий Бог, решивший оживить мир. Начал он свое дело с сотворения земли и неба, не имевших сколько-нибудь определенных форм и очертаний. После этого Всемогущий создал свет и тьму, отделив их друг от друга и назвав, соответственно, день и ночь. Это произошло в первый день мироздания.

На второй день Богом была создана твердь, которая разделила воду на две части: одна часть осталась над твердью, а вторая - под ней. Имя тверди стало Небо.

Третий день ознаменовался созданием суши, которую Бог именовал Землей. Для этого он собрал всю воду, которая была под небом, в одном месте, и назвал ее морем. Чтобы оживить то, что уже было создано, Бог сотворил деревья и траву.

Четвертый день стал днем создания светил. Их Бог создал для отделения дня от ночи, а также для того, чтобы они всегда освещали землю. Благодаря светилам стало возможным вести счет дням, месяцам и годам. Днем сияло большое светил Солнце, а ночью - светило поменьше - Луна (ему помогали звезды).

Пятый день был посвящен созданию живых существ. Самыми первыми появились рыбы, водные животные и птицы. Созданное понравилось Богу, и он решил увеличить их количество.

На шестой день были созданы существа, обитающие на суше: дикие звери, скот, змеи. Так как дел у Бога оставалось еще много, он сотворил себе помощника, назвав его Человеком и сделав похожим на себя. Человек должен был стать владыкой земли и всего обитающего и растущего на ней, в то время как за собой Бог оставил привилегию управлять всем миром.

Из земного праха появился мужчина. Если сказать точнее, то был он вылеплен из глины и назван Адамом («человек»). Его Бог поселил в Эдеме - райской стране, по которой текла могучая река, поросшая деревьями с большими и вкусными плодами.

Посредине рая выделялись два особых дерева - древо познания добра и зла и древо жизни. Адаму было поручено охранять и ухаживать за ним. Он мог вкушать плоды с любого дерева, кроме древа познания добра и зла. Бог пригрозил ему, что, съев плод именно с этого дерева, Адам тут же погибнет.

Адаму было скучно одному в саду, и тогда Бог велел всем живым существам прийти к человеку. Адам дал всем птицам, рыбам, пресмыкающимся и животным имена, но не нашел того, кто смог бы стать ему достойным помощником. Тогда Бог, сжалившись над Адамом, усыпил его, вынул у него из тела ребро и создал из него женщину. Проснувшись, обрадовался Адам такому подарку, решив, что женщина станет ему верной спутницей, помощницей и женой.

Бог дал им напутствие - наполнять землю, обладать ею, властвовать над рыбами морскими, птицами небесными и прочими животными, которые ходят и ползают по земле. А сам, утомившись от трудов и довольный всем созданным, решил отдохнуть. С тех пор каждый седьмой день считается праздничным.

Таким представляли создание мира по дням христиане и иудеи. Это явление - основной догмат религии названных народов.

Мифы о создании мира разных народов

Во многом история человеческого общества - это, в первую очередь, поиск ответов на основополагающие вопросы: что было в начале; какова цель создания мира; кто является его творцом. Исходя из мировоззрений народов, живших в разные эпохи и в разных условиях, ответы на эти вопросы приобретали индивидуальную для каждого общества интерпретацию, которая в общих чертах могла соприкасаться с трактованиями возникновения мира у соседних народов.

Тем не менее, каждый народ верил в свою версию, почитал своего бога или богов, пытался распространять среди представителей других обществ и стран свое учение, религию, касающуюся такого вопроса, как создание мира. Прохождение нескольких этапов в этом процессе стало неотъемлемой частью легенд древних людей. Они свято верили, что все в мире возникало постепенно, по очереди. Среди мифов разных народов не встречается ни одного рассказа, где бы все существующее на земле появилось в один миг.

Древние люди отождествляли рождение и развитие мира с рождением человека и его взрослением: сначала человек рождается на свет, с каждым днем приобретая все новые и новые знания и опыт; затем происходит период становления и взросления, когда приобретенные знания становятся применимы в повседневной жизни; а далее наступает этап старения, угасания, который предполагает постепенную утрату человеком жизненной силы, что в итоге приводит к смерти. Та же этапность относилась во взглядах наших предков и к миру: появление всего живого благодаря той или иной высшей силе, развитие и расцвет, угасание.

Мифы и легенды, дошедшие до наших дней, составляют немаловажную часть истории развития народа, позволяя ассоциировать свое происхождение с определенными событиями и получить понимание того, с чего все начиналось.

Прислушайся, это не ветер

Колышет верхушки стволов -

Минувших тысячелетий

Призывный доносится зов.

И вот уже чудо-триеру

Колотит священная дрожь,

Ты Понтом сверкающе-серым

Вослед аргонавтам плывешь.

Но манит тебя не добыча,

Не блеск золотого руна -

Ушедшего мира величье,

Живая его глубина.

Чтобы отправиться в такую даль, как Колхида, следовало иметь не такое судно, каким пользовались в те времена, чтобы плыть от острова к острову, не упуская из вида землю. Необходим был корабль, который мог бы вынести удары волн сурового Понта. Ясон нашел мастера, согласившегося построить судно, какого еще не держали на своих белых плечах нереиды. По имени этого мастера – Арг – будто бы и назвали корабль «Арго» .

За постройкой судна в порту Фессалии Пагасах наблюдала сама Афина, опытная в любом мастерстве. Она внушила строителю, какие выбрать сосны для бортов и мачты, как их обстругать, как соединить доски швами и в каких местах скрепить гвоздями. Для киля Афина выбрала и принесла из Додоны дубовое бревно. Оно было не только крепче меди, но и обладало даром речи. Правда, понимать эту речь мог не всякий. Когда «Арго» был готов и тщательно осмолен, на борту у носа вырисовали синий глаз, чтобы корабль не был слеп и видел свою цель.

После этого по всей Элладе прозвучал клич, на который откликнулись многие герои. Был среди них божественный певец Орфей, умевший звуками кифары зачаровывать скалы и останавливать речные потоки. Явились могучие близнецы Кастор и Полидевк, провидец Идмон, внук Мелампода. Прибыли быстрокрылые сыновья Борея – Зет и Калаид. На борт «Арго» поднялся Геракл с юным красавцем Гиласом. Сама Афина привела Тифия, обладавшего знанием моря. Его она назначила кормчим. Всего собралось более шестидесяти героев .

Когда стали решать, кому быть предводителем, первым было названо имя Геракла. Но могучий герой отклонил эту честь, полагая, что вождем должен быть тот, кто собрал всех на подвиг. И власть передали Ясону.

Приняв ее с благодарностью, Ясон дал команду спускать «Арго» на воду. Скинув одежды, герои опоясали судно крепкосплетенным канатом, чтобы оно не развалилось, когда его будут толкать по земле. Потом врыли под килем и положили перед носом гладкоотесанные катки и, навалившись на корабль, повлекли его к морю. И застонали катки от прикосновения киля, вокруг них заклубился черный дым. Вздулись у героев мускулы на руках и ногах. Чем тяжелее судно на суше, тем устойчивее на воде. Когда «Арго» наконец закачался на волнах, радостный крик героев и всех наблюдавших за спуском на воду огласил Пагасийский залив, и эхо его отозвалось в горах Пелиона.

Подкрепившись вином и жареным мясом, герои устроились на берегу отдыхать. Спали они прижавшись друг к другу. И многим в ту ночь снилось руно, слепящее солнечным блеском.

Отплытие

Едва лишь взор розоперстой Эос коснулся вершин хребта Пелиона, аргонавты взошли на корабль и заняли места, какие им назначил жребий. Под тяжестью могучих тел прогнулись скамьи. Заскрипели налаживаемые в уключинах весла. Но еще до того, как они коснулись воды, послышался плеск. Это по знаку корабельного предсказателя Идмона в море выливали вино в жертву богам, усмиряющим ветер и волны. Тотчас же стал Тифий за кормовое весло. Орфей, пройдя на нос корабля, ударил по струнам. Дивный его голос заполнил пространство.

Древнегреческое судно. Помпейская фреска

По знаку Тифия гребцы завели весла и с силой рванули их на себя. Тронулся с места корабль, как неукротимый бегун. Зашумело под килем виноцветное море. За кормой, словно тропинка по зелени луга, потянулся белый пенистый след.

Вот уже «Арго» скрылся за мысом, но песня Орфея все еще звучала в ушах оставшихся на берегу. Казалось, божественному певцу подпевают нереиды и сам Аполлон ударяет по натянутым над горами лучам-струнам Гелиоса.

Когда «Арго» вышел в открытое море, герои, не занятые веслами, подняли высокую мачту, установили ее в глубоком гнезде на палубе, закрепили со всех сторон скобами и канатами. Затем они приладили паруса и, потянув за веревку, распустили их. Затрепетало божественное полотно под попутным ветром, как крылья Аполлонова лебедя. Гребцы подняли весла и, прикрепив к бортам, вышли на свет. Приветствуя «Арго» как своего собрата, из морской глубины поднялись дельфины и понеслись за ним, то погружаясь, то всплывая, как бегут овцы и ягнята за звуками свирели по высокому, еще не выжженному Гелиосом лугу.

Лемносские жены

Земля пеласгов слилась с туманом, и остались позади Пелионские скалы, когда вдали показался Лемнос. Ветер затих, и аргонавты подплыли к острову на веслах. На берегу не оказалось ни души, но на городской стене остроглазый Линкей рассмотрел женские лица. И Ясон приоделся, чтобы выглядеть мужем, достойным гостеприимства.

На могучие плечи он накинул багряный гиматий, дар Афины Паллады, вытканный самой божественной мастерицей. С несказанным искусством были на нем изображены многочисленные сцены: киклопы, кующие молнии Зевса, строители Фив Зет и Амфион, бег колесниц, состязание Пелопса с царем Эномаем, решившее судьбу царства и ставшее началом Олимпийских игр, и многие другие сюжеты из древних преданий, знакомых каждому минийцу с детства.

Едва Ясон приблизился к городу, ворота распахнулись, и гостя встретила сама царица Лемноса, окруженная многочисленными женами. С удивлением заметил Ясон, что среди встречавших не было ни одного мужского лица. В царских чертогах царица Гипсипила усадила Ясона перед собою на кресло, и он услышал ее рассказ.

– Не удивляйся, Ясон, – сказала царица. – Мы своих мужей отослали в земли фракийцев – ведь им были любы фракиянки, нами же они гнушались. С ними вместе ушли и мальчики, не пожелав остаться под материнским кровом. Так что теперь мы правим городом сами. Но властью мы не дорожим, и если ты захочешь остаться, получишь хоромы отца моего Фоанта. На нашем плодороднейшем из островов всем хватит места, и для твоих спутников открыты ворота города и двери наших домов.

Скрыла царица от гостя, опасаясь, что он немедленно покинет город, правду о преступлении: мужи Лемноса были не изгнаны, а зверски убиты вместе со всеми старцами и мальчиками, включая младенцев.

Не зная об этом, мореходы охотно вступили в город. Афродита связала их узами любви с теми, кто по собственной вине был лишен мужской защиты и ласки. И вот уже позабылась Колхида и ее золотое руно. Первым очнулся Геракл и напомнил, что целью героев должен быть подвиг, а не наслаждение плотью, которое тянет к безделью и губит в бездействии. И стыд охватил героев. Немедленно они двинулись к морю. Узнав о грозящей разлуке, жены сбежались, подобно пчелам, носящимся с шумом вокруг расцветающих лилий, и берег уподобился гудящему лугу. Сколько сквозь слезы было сказано слов! Знали герои, что оставляют не только жен, но и детей, которые родятся, если это будет угодно богам.

В гостях у Кизика

За несколько дней плавания аргонавты добрались до торчащих, как собачьи головы, голых скал, словно бы охранявших вход в узкий пролив. Орфей затянул звонкую песню. Он пел о том, что «Арго» на верном пути, ибо открывающееся перед ним море называется Геллеспонтом в честь Геллы, сестры Фрикса, которая не удержалась на спине овна и не достигла Колхиды и все же боги обессмертили ее имя. Какая же слава ждет тех, кто доставит оттуда золотое руно!

Между тем «Арго» вошел в воды Пропонтиды, и взору героев открылся остров с горбатой, покрытой лесом горой, напоминающей фигуру медведя. У подножия этой горы, называвшейся Диндимом, жили потомки Посейдона долионы, а вершину занимали шестирукие великаны, их недруги. Слух о гостеприимстве долионов прошел по всем берегам Внутреннего моря, и аргонавты решили их навестить, чтобы разузнать об ожидающих впереди трудностях.

– Да! Да! – подхватил Зет. – Она обещала от имени Зевса, что гарпии оставят Финея в покое.

– Как мне отблагодарить вас, мои спасители! – проговорил Финей, едва сдерживая слезы. – Избавление от чудовищ надо отпраздновать. В подвалах у меня много снеди. Давайте устроим пир.

Аргонавты с радостью согласились. Прежде всего они очистили дом от перьев и зловонного помета. Потом они отнесли старца к морю, омыли его в волнах и дали новую одежду. Разожгли очаг. Закололи отборных овец, привезенных с собой на «Арго». Накрыли столы и сели за них, помолившись богам.

Один из двух крылатых сыновей Борея угрожает копьем гарпиям, которые летят над ним, держа отнятые у Финея еду и сосуд с вином (роспись на сосуде)

Впервые за несколько месяцев Финей смог насытиться. Когда же к нему возвратились силы, он отодвинул миску и сказал:

– Слушайте меня, друзья! Я не смею раскрыть вашу судьбу до конца, но боги разрешили предупредить о ближайших опасностях.

Встретятся вам два иссиня-черных утеса, словно грудью преграждающие путь в Колхиду. Вкруг них всегда вздымаются волны, страшно кипя. Стоит лишь кораблю, лодке или птице проплыть или пролететь между ними, они сходятся с дикой яростью. И вот вам совет. Возьмите на корабль голубку и держите ее наготове, ибо и пернатые могут спасти смертных, если на это воля богов.

Долго еще вещал Финей. Он говорил о странных народах, населяющих берега, о помощи богов, ожидающей их среди бед, о битве с драконом. Аргонавты слушали молча, стараясь запомнить каждое слово.

Затем, соорудив на берегу алтарь и возложив на нем жертвы, герои взошли на корабль и взялись за длинные весла.

Синие скалы

Судно шло, раскидывая высоким носом белую пену. Затаенная мощь моря напоминала о себе, когда в борт ударяла волна, обрушивая на палубу фонтан брызг. По правому борту тянулся берег, то ниспадавший в море голыми каменными складками, то покрытый деревьями с зелеными кудрявыми кронами.

Издали доносился грохот, напоминавший удары гигантского молота. И поняли герои, что приближаются синие сталкивающиеся скалы , о которых предупреждал Финей. Линкей с голубкой в руках вышел на нос. По команде Тифия остальные спустились к скамьям, чтобы взяться за весла по двое.

Вот и они, Синие скалы, окруженные пенистым водоворотом. Отделенные друг от друга не более чем на сорок локтей, они сталкивались время от времени, видимо, потому, что между ними что-то проплывало. Приблизившись, герои увидели сотни раздавленных рыб. И не было на корабле ни одного, чье сердце не сжалось бы от страха. Ведь перед ними не враг, которого можно осилить, сразить копьем, а бездушные каменные громады, убивающие все живое.

Гигантские горы совсем рядом, так что казалось – можно было дотянуться до них веслом.

– Голубку! – приказал Тифий.

Брошенная сильной рукой птица понеслась между скалами. Они сошлись со страшным треском, оглушившим героев. Но все видели, что голубка проскочила и скалы задели лишь ее хвост.

– Весла! – яростно крикнул Тифий, не дожидаясь, пока скалы займут свои прежние места.

Корабль понесся со скоростью стрелы, но героям казалось, что он еле движется. Снова послышался треск, уже сзади. Оглянувшись, герои увидели, что скалы сошлись, оторвав край кормы. Но радоваться было еще рано. Возникший от удара скал водоворот едва не втянул судно назад, в образовавшееся мгновенно пространство.

Тифий сильным ударом кормового весла пропустил гигантскую волну под киль и крикнул:

– Гребите что есть сил!

Согнулись весла под мощью рук, но «Арго» не двигался с места. И тут произошло чудо! Герои подняли весла и не успели их опустить, как корабль рванулся вперед, подальше от скал, словно его подтолкнула чья-то невидимая рука.

– Кажется, мы спасены! – сказал Тифий, вытирая вспотевший лоб.

– Обернитесь! – вдруг вскрикнул Орфей.

Герои повернули головы. Между скал пролетела стая птиц. Они же не шевельнулись. Исполнилась предсказанная Финеем воля богов: если хотя бы одно судно проплывет между этих бешеных скал, им суждено стоять неподвижно.

– Вот оно что! – проговорил Тифий. – Мы в неведомом море, грозном, безлюдном. Слышал я от стариков, что на берегах его живут племена, не знающие законов гостеприимства. Наш же путь лежит на восток. Давайте растянем парус пошире и отдадим корабль дуновенью Зефира.

У мариандинов

Остроглазый Линкей первым увидел вдали берег, и Тифий направил к нему «Арго». Берег был пуст, прерываясь лишь реками, низвергавшими в Понт мутные воды.

Войдя в одну из этих рек, аргонавты оказались на земле, которой правил Мариандин, один из сыновей Финея . Узнав о помощи, которую герои оказали его отцу, царь встретил их с распростертыми объятиями. Пир сменялся пиром, развлечение развлечением. На одном из пиров царь попросил прибывшего на «Арго» прорицателя Идмона поведать о будущем своих потомков. Идмон, знающий будущее, предсказал, что много лет спустя к этому берегу подойдут корабли и те, кто с них высадится, воздвигнут великий город. Идмон передал не все, что узнал от Аполлона. Боясь, что царь сменит милость на гнев, провидец не поведал, что пришельцы поработят народ мариандинов.

На следующее утро во время охоты Идмон пал от клыков вепря, ибо боги, открывающие будущее, не терпят корысти. Идмону царь мариандинов устроил пышные похороны. Много лет спустя, когда на месте остановки «Арго» появился великий город Гераклея Понтийская, погребальный холм Идмона стал его акрополем.

В день, близкий к отплытию, от внезапной болезни ушел в аид Тифий. Был он предан земле, и у кормового весла встал бесстрашный сердцем самосец Анкей, украшенный редким умением водить корабли. Отданы были ему голоса большинства аргонавтов.

Ярость Зевса

Несколько дней ветер гнал «Арго» на восток, и он несся по волнам, быстрый, как сокол в воздушном пространстве. Потом утомились крылья ветра, и пришлось аргонавтам взяться за весла и грести днем и ночью, не встречая реки, куда можно было бы войти.

Однажды ночью над кораблем послышался шум гигантских крыльев. Это пролетал орел, посланный Зевсом терзать печень Прометея. Молча смотрели герои вослед пернатому палачу, не решаясь из страха перед его грозным повелителем что-нибудь сказать в осуждение жестокой и несправедливой расправы над прикованным к скале титаном. Но мысленно они желали благородному Прометею стойкости перед напастью.

Вскоре герои увидели остров, отдаленный от берега бурлящим проливом. Направившись к нему, они отыскали узкую бухту, ввели в нее «Арго» и отдали его под защиту поросших редким лесом скал.

Стемнело, и сразу же подул ветер, вздымавший гигантские волны. Деревья на скалах сгибались, как тростинки. Аргонавты легли, крепче прижавшись друг к другу и к общей матери – земле. Где-то рядом обрушился гром, и перун Зевса прорезал черное небо. Кто-то из героев прошептал: «Зевс не только слышит речи, но и понимает помыслы смертных». Гром ударил еще раз, словно подтверждая эту мысль.

– Взгляните на море! – вскрикнул Орфей.

Повернув головы, герои увидели корабль, взнесенный

волной и от ее удара расколовшийся на две половины.

– Вовремя мы причалили! – произнес Анкей.

– Может быть, не мы, а несчастные на том корабле прогневали Зевса, – предположил кто-то.

Дождь лил, как из пифоса, поэтому никто из героев за всю ночь не сомкнул глаз. Когда же рассвело и небо просветлело, все увидели огромную птицу, кружившую над берегом. Качнув крыльями, она сбросила тяжелое перо. Рассекая воздух, оно полетело вниз и вонзилось в плечо одного из героев.

– Скорей на корабль за щитами! – крикнул Ясон. – Это остров Ареса, о котором нас предупреждал Финей.

Когда аргонавты уже были на корабле, в небе показалась целая стая птиц.

– Рубите канаты! – закричал Анкей.

– Не торопись! – остановил его Ясон. – Вспомни совет Финея: надо не только пристать к острову Ареса, но и пройти его насквозь.

Обращаясь к героям, Ясон крикнул:

– Друзья! Возьмите свои мечи и щиты, наденьте медные шлемы! Как только спустимся на берег, по моему знаку начинайте кричать, одновременно ударяя мечами по щитам.

Хитрость удалась. Птицы Ареса, напуганные страшным шумом, поднялись в воздух и скрылись в небе. После этого Ясон приказал части героев оставаться у корабля, а остальных повел в глубь острова.

Прошло совсем немного времени, и Ясон с его спутниками вернулись. Они вели с собой четырех незнакомцев, судя по их жалкому виду – с погибшего ночью корабля.

– Если бы не мы, – проговорил Ясон, – эти люди погибли бы.

– Не потому ли нас направил сюда Финей? – вскрикнул Анкей.

– Кто знает? – пожал плечами Ясон.

Все находившиеся на острове вместе с Ясоном сели на весла, и корабль отчалил. Ясон и Орфей занялись страдальцами. Они перевязали им раны, дали сухую одежду, уложили на теплые шкуры.

Несчастные опомнились лишь к вечеру. Едва держась на ногах, они вышли на палубу и рассказали окружившим их аргонавтам о себе и своих злоключениях. Это были сыновья Фрикса и царской дочери Халкиопы. В плавание они пустились, выполняя предсмертный завет отца. Фрикс, проживший в Колхиде много лет, считал ее чужбиной и мечтал о том, чтобы сыновья вернулись в Орхомен и унаследовали власть царя Афаманта.

– Так вы мои родственники! – воскликнул Ясон, бросаясь к спасенным. – Мой дед Крефей был родным братом Афаманта. Сам же я сьн Эсона и направляюсь в Колхиду. Но вы не назвали своих имен.

– Я – Китиссор, – ответил рассказчик. – Братьев моих зовут Фронтис, Аргос и Мелас. Наш отец Фрикс, а мать Халкиопа. Мы – внуки Гелиоса. Но позволь задать мне вопрос.

– Я тебя слушаю, Китиссор, – отозвался Ясон.

– Что ведет вас в Колхиду?

– Это длинная история, если рассказывать по порядку. Но если сказать главное – мы плывем за золотым руном.

– О боги! – воскликнул сын Фрикса. – Да ведаешь ли ты, что будешь иметь дело с моим дедом Ээтом, сыном Гелиоса? Он равен силой Аресу и царствует над несчетными племенами. Но и не будь Ээта и свирепых колхов, как бы ты взял золотое руно? Ведь его сторожит огромный дракон, не знающий сна.

По мере рассказа мрачнели лица героев.

– Не подумай, – продолжал Китиссор, – что я хочу тебя испугать. Идущему в бой негоже свою душу тешить обманом. И если ты решишь продолжать путь, то знай, что можешь рассчитывать на меня и моих братьев, как на себя самого.

– Назад у нас нет пути! – произнес Ясон под одобрительные возгласы. – Не для того Афина соорудила наш корабль, чтобы он вспять обращался. Помощь же, что ты нам обещаешь, бесценна.

– Да! Да! – подхватил Анкей, не отпуская кормового весла. – Бесценна! Ведь нам неведомы подводные камни и мели этого моря. Боги направили нас на остров Ареса, чтобы мы встретили вас. Теперь я в этом уверен. Стань, Китиссор, рядом со мной у кормила. А когда устанешь, тебя сменят братья.

К цели

И обрел «Арго» особую зоркость, которой ему так не хватало, несмотря на нарисованный на борту глаз. В то время как один из братьев вместе с Анкеем находился у кормового весла, трое других, сидя на связке каната у мачты, рассказывали обо всем, что могло интересовать аргонавтов. Еще раньше герои видели на лесистом берегу деревянные сооружения, которые принимали за сторожевые башни. Оказалось, что это моссины – жилища некоего варварского племени, получившего по ним название «моссинеки». В башне обитала одна большая семья вместе с домашними животными и птицами. Всеми жителями башен управлял царек, бывший одновременно и судьей. Если его поведение не устраивало старейшин, повелителя запирали в одной из моссин и морили голодом.

– Глупцы! – заметил по ходу рассказа Ясон. – Будь это у нас в земле миниев, кто бы согласился царствовать!

Еще большее оживление вызвал рассказ о другом варварском племени, жившем за моссинеками. В день, когда рожают жены, их мужья, распростершись на ложах, стонут, и им, как роженицам, готовят омовения. Роженицы же производят детей без всякой помощи.

За рассказами гостей «Арго» незаметно проходило время. Вдали показались отвесные кручи Кавказа, казавшиеся близкими из-за огромной высоты.

– Здесь надо плыть осторожнее! – предупредил Китиссор.

– Подводные скалы? – спросил кормчий.

– Нет! Корабли Ээта, обладающего на этих берегах мощным флотом.

– Но ведь нам все равно придется войти в какую-нибудь гавань, – заметил Ясон.

– Мы ее минуем, – ответил Китиссор. – Войдем в Фасис ночью и, сняв мачту и паруса, спрячемся в береговых камышах.

Ночью, полагаясь на опытных сыновей Фрикса, Анкей ввел корабль в широко разлившийся Фасис. Мачта была снята и уложена на палубу. Аргонавты вышли на палубу и вслушивались в ночную тишину, нарушаемую время от времени кваканьем лягушек и криками каких-то птиц. А Ясон со своими родственниками спустился за борт и двинулся к берегу.

На Олимпе

В то время как «Арго» стоял в устье Фасиса, скрываясь от вражеских взоров, Олимп жил своей привычной жизнью. В мегароне богов Зевс, склонившись с трона, что-то говорил на ухо Гермесу, а тот кивал головой. Гефест в пристройке ко дворцу без устали колотил молотом, и по ударам можно было измерять время. Афродита в своих покоях томно раскинулась на ложе и, глядя в зеркало, расчесывала дивные волосы. Во дворе Эрот увлеченно играл в бабки с любимцем Зевса Ганимедом.

Гера, уединившись с Афиной, взволнованно объясняла ей:

– Не знаю, что делать?! «Арго» в Колхиде. Но как обмануть хитрого и злобного Ээта? Бедный Ясон! Как ему помочь?

– Я тебя понимаю и сочувствую! – сказала Афина. – С какой стороны подойти? Не придумаю…

– Постой! – перебила Гера. – А не воспользоваться ли помощью Афродиты? Конечно, она доставила мне столько огорчений. Но ради Ясона и его спутников я готова на все. Я слышала, у Ээта есть дочь Медея. Любовь творит чудеса.

Афина презрительно повела плечами.

– Мне это не нужно. Но если хочешь, могу тебя сопровождать.

При виде гостей Афродита наскоро закрепила волосы и показала богиням на кресла.

– Садитесь! Давно же вы у меня не были. Что вам показать? Вот этот гребень. Какая тонкая работа… Мой супруг готов мастерить целые дни…

– Пока ты тут красуешься, у нас беда, – перебила Гера. – «Арго» уже стоит в камышах на Фасисе. Без твоей помощи не обойтись.

Лицо Афродиты покрылось румянцем. Ей было приятно, что суровая и непреклонная Гера явилась к ней первая.

– Я готова. Если появилась нужда в моих слабых руках, можешь на них рассчитывать.

– У нас нет нужды в твоих руках, – сказала Гера, отводя взгляд, – ни в слабых, ни в сильных. Отдай приказание своему отроку, чтобы он поразил стрелой дочь Ээта Медею.

– Хорошо! Я постараюсь. Хотя нелегко мне придется. Стал непослушен мой сын и дерзок. Пойду поищу его.

Игра была в разгаре. Ганимед размазывал по смазливому лицу слезы, а Эрот, победитель, с хохотом прижимал к груди золотые бабки.

– Опять выиграл! – пожурила Афродита сына. – Снова обманул и гордишься нечестной победой. За это услужи мне!

– Нет от тебя покоя, ма! Дай поиграть!

– Не даром ведь! Получишь игрушку, какой не имел никто, кроме Зевса, когда он был ребенком, а не отцом богов.

Глазенки Эрота загорелись.

У Ээта

Высоко вознесся к небу дворец Ээта. Его сверкающие под взглядом Гелиоса золотые стены окаймлены двумя рядами высоких медных колонн. Двор засажен благоухающими деревьями. Под аркой, образованной цветущим виноградом, бьют четыре ключа. Из пастей каменных львов изливаются молоко, вино, благовонное масло и теплая вода.

– Не людских рук это дело! – выдохнул Ясон.

– Ты прав! – подтвердил Китиссор. – Эти источники соорудил сам Гефест после того, как Гелиос поднял его, утомленного в битве с гигантами, на свою колесницу.

– Он также изготовил для Гелиоса медноногих быков, выдыхающих пламя, – добавил второй брат.

– И также плуг с лемехом из адаманта! – вставил третий.

– А где покои царя? – поинтересовался Ясон.

– Они здесь, – пояснил Китиссор. – А в том здании, что пониже, живет наследник престола Апсирт, рожденный Ээтом от нимфы. На втором этаже размещены царские дочери со служанками.

– А вот и наша мать со своей сестрой Медеей! – радостно закричал Китиссор. – Смотрите, они нас заметили!

Оглянулся Ясон и встретился взглядом с прекрасной девой. Была она стройна и смугла, с гордой поступью, достойной внучки Гелиоса.

Халкиопа между тем издала радостный крик.

– Как я благодарна судьбе! – повторяла она, обнимая сыновей одного за другим. – Судьба вернула вас, видя мои слезы и печаль. Разве надо искать счастья на чужбине, оставляя мать одну?!

– Не чужбина нам Орхомен, – возразил Китиссор, – а отчизна нашего родителя, да будут благосклонны к нему владыки аида. Я помню, как он тосковал по родине. Здесь, кроме тебя и нас, детей, ничто не было ему мило.

В суматохе никто не заметил слетевшего с неба Эрота, не услышал биения его крыльев. Пристроившись за колонной, Эрот поднял лук, наложил на него стрелу и, натянув тетиву, пустил стрелу прямо в сердце Медее. И тотчас же взвился в небо, как шмель, предвкушая новую игру с Ганимедом и обладание мячом, материнским подарком.

Ахнула пораженная стрелой Эрота дева, охваченная жгучим безумием. И увидела она, как прекрасен чужеземец. Щеки против ее воли то бледнели, то покрывались румянцем. Руки утратили покой. Она то сплетала пальцы, то прижимала их к сердцу.

А между тем в покоях расторопные слуги омыли сыновей Халкиопы и их спасителей горячей водой и сменили им одежды, расставили на столе обильную еду и питье. Когда же все возлегли и стали тешить душу яствами, появился угрюмый Ээт.

Внуки бросились к деду и наперебой стали ему рассказывать о своем чудесном спасении на необитаемом островке, куда их выбросили разбушевавшиеся волны. Ээт, слушая, то и дело обращал тяжелый взгляд на спасителей внуков. В каждом прибывающем в его страну царь привык видеть соглядатая или соперника, стремящегося завладеть диадемой.

– Что тебя привело к нам, чужеземец? – обратился Ээт к Ясону, догадавшись, что он главный среди прибывших.

Ясон не стал скрывать ни цели своего плавания, ни происхождения, подчеркнув, что золотое руно необходимо ему для возвращения законной власти в Иолке.

Царь не поверил ни одному слову Ясона, решив, что внуки специально привели пришельцев, чтобы завладеть с их помощью его троном.

Прочитав во взгляде Ээта недоброжелательность, Ясон стал убеждать царя, что ему и его друзьям ничего не нужно, кроме золотого руна, и что он готов выполнить любое поручение, чтобы воздать славу царю Колхиды и выразить ему свою благодарность.

Слушал Ээт героя и не мог решить: сразу убить пришельца или испытать его силу.

– Что ж! – проговорил он, склонившись ко второму решению. – Есть у меня два быка медноногих, из ноздрей выдыхающих пламя. Подведя под ярмо, я гоню их по ниве Ареса и вспахиваю всю ее плугом, а затем из шлема засеваю зубами дракона, из которых вырастают воины в медных доспехах и убивают друг друга. Если действительно род твой идет от богов, ты не уступишь мне в мощи и сумеешь повторить мой подвиг. Лишь тогда заслужишь награду, которую ищешь.

Не спешил Ясон с ответом, понимая, что невыполнимо условие Ээта, что сулит оно гибель.

– Много помех создаешь ты, царь! – ответил он наконец. – Но я принимаю твой вызов. С судьбой не спорят и боги, мне ли, смертному, с ней бороться. Суровый рок привел меня к тебе, и если мне суждена здесь гибель, я встречу ее достойно.

– Иди! – усмехнулся царь. – И знай: если дрогнешь, если отступишь перед жарким дыханием быков или побежишь в страхе от меднодоспешного воинства, уж я позабочусь, чтобы впредь никто не дерзнул покушаться на мое достояние.

С тяжелым сердцем покинул Ясон царский дворец и поспешил вместе со своими спутниками к кораблю. А в ушах Медеи все звучал его голос, и она устремилась мыслью вслед за героем.

Знак Афродиты

Почти у самого Фасиса героев догнал Китиссор, и на корабль они поднялись вчетвером. Выслушали герои Ясона и долго молчали, не зная, как быть. Всем было ясно, что отказываться от предложения Ээта нельзя. Но как избежать ловушки? Каким богам приносить жертвы? У кого из них испросить совета?

– Нет ли здесь какого-нибудь оракула? – первым нарушил молчание Орфей. – Лучше всего – владычицы Геры. Ведь она покровительствует Ясону.

– Геру здесь не почитают, – отозвался Китиссор, – да и помочь нам сможет только среброногая Афродита.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Ясон. – Не думаешь ли ты, что она вооружит нас стрелами своего сына?

– Ты догадался, – сказал Китиссор. – Достаточно и одной из них, которой Эрот уже попал в цель. Пока ты, Ясон, вел словесный поединок с Ээтом, я наблюдал за его дочерью, моей двоюродной сестрой Медеей, не спускавшей с тебя глаз. Уверен, что без Афродиты здесь не обошлось, и это сулит всем нам великую пользу. Знай, что Геката обучила деву варить зелья изо всего, что производит земля и Понт. Она постигла пути небесных светил и умеет возвращать к жизни мертвых.

– Что же ты предлагаешь? – перебил Ясон.

– Принести жертву Афродите и, если богиня ее примет, вам оставаться на месте, а мне идти во дворец и поговорить с Медеей.

Едва юноша произнес эти слова, как в небе показался голубь. За ним несся коршун. Подлетев к Ясону, птица Афродиты спряталась в одеждах героя.

И поняли все, что сама Афродита вещала устами юноши и что можно надеяться на помощь царской дочери.

Цветок солнца

Оставшись одна, Медея открыла резной ларец и вынула ракушку, наполненную коричневатой мазью. Не отводя от нее взгляда, девушка вспоминала тот солнечный день, когда она, карабкаясь по отвесным скалам, вдруг увидела то, за чем шла, что искала: растение на высоком стебле, напоминавшее узкими листьями и цветами шафран, но имевшее не синевато-фиолетовый, а огненно-красный цветок. Такого растения не было нигде в мире, кроме той части Кавказа, над которой пролетал орел, терзавший печень Прометея. Капли крови стекали с кривых когтей на землю, и в месте их падения вырастали такие цветы. Их сторонились птицы и звери. И девушке также было страшно прикоснуться к пылающему цветку. Закрыв глаза, она провела по стеблю ножом. И в это же мгновение что-то над ней задвигалось, послышался стон, многократно повторенный эхом.

С величайшим трудом, боясь оступиться и повредить драгоценную добычу, Медея спустилась в долину и дождалась ночи, опасаясь, что кто-нибудь в городе или во дворце может увидеть ее с цветком. Месяц спустя, когда цветок высох, она растолкла его лепестки в ступе, а порошок смешала с целебным змеиным ядом. Потом она опробовала действие мази на себе. Намазала ею руку по локоть и сунула в пылающий очаг. Она не почувствовала жара. Мазь обладала удивительным свойством защищать от ожога. Но хватит ли ее на могучее тело Ясона?

Медея в роскошных восточных одеяниях и со шкатулкой со снадобьями в руках. Рядом с нею конь Амфитриты

Медея отложила ракушку в сторону и вдруг почувствовала, что на лбу проступает испарина. «Я проверяла действие мази в чистом пламени алтаря, – подумала она с ужасом, – но Ясона обожжет пламя волшебных быков. Не погибнет ли он жалкой смертью на пашне Ареса?!»

Медея бросилась на постель и призвала к себе послушный ей сон. Но сон противился ее воле. Тело сжигало огнем. Отчаяние сменялось ослепительной радостью, а радость – жгучим стыдом. Неудержимо хлынули слезы. «Что со мной? – думала девушка, не находя себе места. – Кто мне этот чужеземец, явившийся за сокровищем отца? Пусть он погибнет на ниве Ареса, если так распорядилась судьба. Нет! Нет! Пусть уезжает подальше от моих глаз. Но как мне без него жить! Не лучше ли принять яд и положить конец мучениям?»

Она вскочила и, подбежав к ларцу с зельями, стала искать яд, дарующий мгновенную смерть. Но вдруг ее охватил страх. Затряслись руки. Стеснило дыхание. В памяти всплыли лица милых подруг, луг в весенних цветах, силуэт далеких гор. Она явственно увидела себя в погребальном саване, услышала притворные вопли плакальщиц у открытой могилы.

Нет! Нет! Она рванулась к двери, приняв бледный свет Селены за рассвет. Служанки, не ведая ее тревог, мирно посапывали в прихожей.

Снаружи было еще темно, но светло стало в душе при одной мысли, что вскоре она будет ощущать дыхание чужеземца, впивать блеск его красоты.

– Дед мой Гелиос! – воскликнула она, вздымая вверх руки. – Что ты не гонишь своих коней? По тебе соскучились деревья и травы, птицы, мотыльки, чей век так краток. Но более всех истосковалась я. Помнишь, как я на круче срывала волшебный цветок и ты один поддерживал меня взглядом? Теперь в этом цветке, превращенном в мазь, спасение для того, кому имя Ясон. Ослепи его врагов, Гелиос! Повергни их к его ногам, как красота чужеземца повергла меня, заставив забыть девичий стыд, мать с отцом и брата .

У храма Гекаты

Взяв в руку бич, Медея взошла на повозку, где уже находились служанки, и мулы понеслись. Путь лежал через город, и все, кто в этот ранний час видел царскую дочь, не мог отвести от нее взгляда. Встречный ветер шевелил ее золотые волосы. Глаза излучали такую ослепительную радость, словно дорога вела не в святилище богини мрака и чародейства Гекаты, а в храм угодного всем девам Гименея .

Город остался позади. Колеса, войдя в мягкую землю, перестали стучать, и стал слышен торжествующий гимн пернатых, приветствующих восход златотронного Гелиоса. Эти звуки заставили Медею забыть ночные страхи, наполнив все ее существо ликованием.

У бревенчатого строения, от древности наполовину ушедшего в землю, Медея остановила мулов и сошла на замощенную камнем площадку рядом с алтарем.

Приказав девушкам распрячь мулов и отвести их на луг, она добавила:

– Натешьте сердца песнями, а взор – луговыми цветами.

С этими словами она направилась к серебристому тополю, гордо взметнувшему к небу пышную крону. Устроившиеся в ветвях вороны шумно переговаривались, и Медея, понимавшая язык вещих птиц, прислушалась к их болтовне.

– Смотри! Вон там, у реки, двое. Один много раз посещал наш храм, а другой… В его руках лук, как бы не сбил он наших воронят.

– Он передает лук твоему знакомцу. Он задумал что-то другое.

Девушка вздрогнула, поняв, что вороны увидели Ясона. А вот и он, прекрасный, как возникший из Океана Сириус, и такой же губительный. У Медеи замерло сердце, щеки зажглись горячим румянцем, колени охватила слабость. Когда Ясон приблизился, она не смогла ни раскрыть рта, чтобы ответить ему приветствием, ни протянуть ему руки. Ладони прилипли к бедрам. Таково колдовство любви, от которого, что бы ни говорили поэты и мудрецы, нет никакого спасения, никакого лекарства.

Ясону чувство это было неведомо. Но, убедившись, что царская дочь его любит, он радовался нежданной помощи Афродиты. Уловив эту радость, осветившую прекрасное лицо Ясона, Медея не поняла ее причины. Но она смогла улыбнуться, а потом и заговорить – нет, не о своей любви, а о деле.

Передавая Ясону мазь, она впервые коснулась его руки. Он благодарно схватил ее ладонь и поднес к губам. Наверху закаркали вороны, как всегда сплетничая, но Медея не вслушивалась в их болтовню, чувствуя лишь торопливое биение своего сердца. А когда Ясон отпустил ее руку, она отвела его в сторону и прошептала:

– Помолившись Гекате, вылей из чаши на землю предназначенный ей мед и уходи поскорей, не оборачиваясь, что бы ни услышал. Иначе нарушишь чары. Когда же наступит заря, обнажившись, натрись мазью и станешь могуч, как тот, из капли крови которого мазь. Натри ею свой щит. Выйдя на поле Ареса, присмотри камень побольше.

Она еще долго объясняла, а потом, замявшись, сказала:

– Помни меня, если тебе удастся возвратиться в отчий дом. И я никогда тебя не забуду и буду гордиться, что помогла тебе избежать верной гибели.

– Я понял, – сказал герой, – твоя мазь, предназначенная для моего спасения, из крови Прометея, который рожден Иапетом в моей окруженной горами стране. У нас он основал первые города и воздвиг храмы богам, был первым нашим царем. Мою родину называют Гемонией. Знай же, дева, что в Иолке, Орхомене и в других городах Гемонии, где не слышали имени твоего родителя, будут помнить о тебе как нашей спасительнице. Теперь же нам пора разойтись, чтобы нас не опередил закат твоего лучезарного деда. Мне кажется, что он сейчас видит нас и желает нам новой встречи.

Испытание

Выполнив предписания волшебницы, Ясон поспешил к полю Ареса, где его с нетерпением ожидал Ээт, окруженный свитой. Проверив, нет ли у героя меча или кинжала, царь передал ему сосуд с драконьими зубами и показал на край поля, где стоял наготове плуг со сверкавшим на солнце адамантовым лемехом.

С одним лишь щитом Ясон двинулся по полю, испещренному глубокими ямами от бычьих копыт. Вдали, там, где поле соприкасалось с лесистым холмом, по земле стлались струйки дыма, словно бы кто-то сжигал после зимней поры сырую листву. Приблизившись, Ясон разглядел отверстие, наполовину прикрытое ветвями. То, что он принял за дым, было паром, исходящим из бычьих пастей. В пещере медные быки Гелиоса проводили ночь.

Заслышав шаги Ясона, они вырвались наружу, обдав героя дыханием. Оно же не показалось ему горячим, хотя груди животных клокотали, как котлы с водой, подвешенные над пылающими кострами. Герой схватил ближайшего из быков за шею. Остальные быки разом повернулись, из медных глоток вырвалось ослепительное пламя и закрыло Ясона. Всем со стороны должно было казаться, что герой сгорел, но через несколько мгновений он появился живой и невредимый вместе с быками, впряженными в плуг. Железные рукоятки плуга раскалились докрасна, а Ясон не отнимал от них рук, словно он сам был не из человеческой плоти, а из металла.

Когда поле покрылось ровными бороздами, Ясон распряг быков, и они стремглав понеслись в свою пещеру. Оставалось засеять борозды зубами дракона и ждать, когда вырастут воины. Ожидание было недолгим. Зашевелилась земля. Сначала, как стебли растений, показались засверкавшие на солнце медные наконечники копий, затем остроконечные медные шлемы, закрывавшие лица, медные руки, туловища и ноги в медных поножах. Но не стали они убивать друг друга (вот в чем обман Ээта!), а бросились все на Ясона.

Никогда бы не справиться Ясону с медным воинством, если бы не совет, данный Медеей. Схватив огромный камень, герой поднял его над головой и швырнул на середину поля. И сразу же меднодоспешные с грохотом развернулись и вступили в сечу, разя и убивая себе подобных. Немногих уцелевших в этой странной битве прикончил сам Ясон.

С ужасом и удивлением смотрел Ээт на чужеземца, совершившего невозможное. Разумеется, он и не собирался выполнять данное ему обещание, будучи уверенным, что кто-то раскрыл его тщательно скрываемую тайну обращения с медными воинами. С яростью возвратившись во дворец, он решил узнать и наказать предателя.

По выражению лица родителя Медея догадалась о его подозрениях и решила, не дожидаясь объяснения, покинуть отца. Еще издали она увидела пламя зажженного чужеземцами костра и летела к нему как на крыльях.

Герои шумно радовались победе Ясона и скорому возвращению на родину. Всегда верные данному слову, они и не подозревали, что царь может нарушить обещание. Услышав от гостьи, что придется добывать руно против царской воли, они, однако, не пали духом.

Было решено, что с Медеей пойдет Ясон, а остальные будут как ни в чем не бывало громко распевать песни, чтобы обмануть бдительность соглядатаев, которых царь непременно пошлет.

В долине дракона

Облака закрыли Селену, и долина Дракона – так называли место, куда направились Ясон с Медеей – погрузилась во мрак. Но, приближаясь к священному дереву, можно было увидеть нечто, испускавшее сияние, словно маленькое ночное солнце. Это было золотое руно, укрепленное на высоком суку. Ради него Ясон и его спутники проделали путь, полный опасностей и невероятных приключений. Теперь оставалось взять долгожданную добычу.

Но ведь долина не зря носила имя дракона. Чудище сохранилось не в легендах колхов. Оно, пережившее своих собратьев, обходило дерево днем и ночью, готовое наброситься на каждого, кто к нему подойдет. Кости тех, кто позарился на золотое руно, образовывали вокруг дерева широкую белую полосу.

Изображенный на сосуде эпизод не известен из литературных источников. Полуживой Ясон находится в пасти колхидского дракона. Афина в полном вооружении сострадательно смотрит на него. Представляется, что, последовав совету богини, герой вошел в брюхо чудовища, чтобы поразить его изнутри, поскольку снаружи тот был защищен неуязвимой чешуей

Несколько мгновений Ясон, затаив дыхание, вслушивался в царапанье огромных когтей по утоптанной земле и в громкое кваканье, вырывавшееся из груди дракона. Когда же он, сжав меч, сделал шаг вперед, на его плечо опустилась властная ладонь Медеи.

– Не надо! – шепнула она. – Дракон поднимет такой оглушительный рев, что он станет слышен и Прометею на вершине Кавказа.

Вскинув руки в молитвенном экстазе, призвала Медея бога сна Гипноса и, ощутив его присутствие, вылила из захваченных глиняных баночек волшебное снадобье, произнося шепотом заклятия.

Дракон остановился и завертел плоской головой на длинной гибкой шее.

На мгновение она замерла и стала медленно склоняться. Закрылись огромные, налитые кровью глаза, и вскоре туша опрокинулась, подминая росший за белым кругом кустарник.

Не теряя ни мгновения, Ясон оказался на спине чудовища, сорвал с сука золотое руно и, продев его под пояс, ловко спрыгнул на землю.

– Не знаю, что бы мы делали без тебя. Ты – наша спасительница.

– Я не знаю, как я жила до того, как ты появился, словно спустившись с неба, – отозвалась девушка.

– Если так, то едем с нами! – молвил Ясон, обнимая Медею. – Я введу тебя во дворец Иолка моей супругой.

И они побежали что было сил к Фасису. Из города доносились звуки военных труб. Царь собирал войско, надеясь к рассвету вывести его к реке и уничтожить чужеземцев .

Герои были уже на корабле. Услышав приготовления Ээта к битве, они загасили костер и переместились на судно. Как только Ясон и Медея коснулись палубы, Анкей дал знак гребцам. Аргонавты подняли мачту и закрепили парус.

– Помогай, ветер! – крикнул Ясон, протягивая руки к восходящему солнцу.

Ударили весла по черной воде. «Арго», словно чувствуя опасность, летел, как камень, выпущенный из пращи. Еще до рассвета судно вышло из реки в открытое море.

Обратный путь

И снова Анкей стоял у кормила. Снова темные волны Понта били о борт корабля, снова оглушительно хлопали паруса, снова, но уже по левому борту, тянулся берег. «Арго» шел не в Колхиду за золотым руном, а возвращался с драгоценной добычей. На палубе слышался окрыленный женский смех.

И никто на корабле, даже прорицатель Мопс , не ведал, что флотилия Ээта, посланная в погоню за беглецами, пройдя не вдоль знакомого аргонавтам берега, а напрямую, уже находится на противоположном берегу Понта, около устья великой реки Истра. Когда же «Арго» приблизился к Истру, стало ясно, что обе стороны реки и острова заняты кораблями и бесчисленным войском колхов.

Поняли аргонавты, что им такого воинства не одолеть, и помрачнели. Посоветовавшись, решили вступить в переговоры с колхами, чтобы отдать им царскую дочь в обмен на беспрепятственное возвращение на родину.

Можно себе представить негодование Медеи, когда она узнала об их решении.

– Никогда я не думала, – кричала она, – что мужи могут быть такими трусами. Отдать меня, вашу спасительницу, на расправу отцу? Где ваша совесть?

– А что нам делать? – смутился Ясон. – У нас нет иного выхода! Отец тебя простит, но не нас.

– Вступайте в переговоры, – посоветовала Медея, – но не для того, чтобы выторговывать уступки. Надо заманить моего брата Апсирта. Я вижу, что это он привел флот.

– Что это даст? – спросил Анкей.

– Надо его убить, разрезать тело на части и бросить в море. Пока будут их вылавливать, мы уйдем далеко.

Не сразу согласились герои с этим чудовищным планом. Послышались возмущенные голоса:

– Лучше погибнуть самим, чем жить с клеймом предателей!

– Пусть она сама убивает своего брата!

– Я это сделаю! – твердо сказала Медея и, обратившись к Ясону, добавила: – А ты мне поможешь!

После страшного преступления аргонавтам удалось уйти от погони. Но всевидящий Зевс от них отвернулся. Вделанный в корму «Арго» кусок додонского дуба от имени Громовержца объявил аргонавтам, что им не вернуться в Иолк, если они не очистятся от преступления у волшебницы Кирки, дочери Гелиоса, сестры Ээта.

Пришлось изменить маршрут. Чтобы попасть к Кирке, необходимо подняться на север по Эридану, встречающемуся с Роданом, а по Родану спуститься к озерам, соединяющимся с Тирренским морем . Обогнув огромный залив, берега которого заселены лигурами, «Арго» сделал первую стоянку у острова Эфалии, над которым днем и ночью поднимался дым медеплавилен. Починив весла и набрав воду, аргонавты поплыли на юг, к острову волшебницы Кирки, умеющей превращать людей в животных. Причалив, Ясон приказал никому не спускаться на берег, а сам с Медеей направился в глубь острова. При виде людей животные, наполняющие лес, подбежали к ним, сопровождали их до дворца. В другое время Медея, может быть, и побеседовала бы с какой-нибудь свиньей или собакой, чтобы расспросить об ее человеческом прошлом, но теперь было не до того.

Кирка приняла Медею и ее спутника как желанных гостей. Ведь девушка обратилась к волшебнице на родном для нее колхском языке, сразу же сообщив, что она ее племянница, внучка Гелиоса. Затем она как женщина женщине рассказала историю своей любви, поведала о бегстве из Колхиды и преследовании колхским флотом. Но, дойдя до убийства брата, разрыдалась и не могла больше говорить.

Поняла Кирка, что перед нею великие преступники. Это не помешало ей очистить Ясона и Медею от пролитой крови. Но она приказала им немедленно покинуть остров, чтобы не осквернять его землю.

По поручению Геры заботу об «Арго» взяла на себя Фетида. Перед аргонавтами открылось море сирен, губительниц мореходов. От страшной опасности спас героев Орфей, пропевший одну из самых прекрасных песен. Заслушавшись его, они не обратили внимания на призывы сирен. Один лишь Бут бросился в море, но не достиг скалы сирен благодаря Афродите и стал основателем города Лилибея в Тринакрии.

Проплыв между Сциллой и Харибдой, корабль достиг страны феаков. После всех опасностей и переживаний было приятно, оставив корабельные скамьи, сойти на острове феаков и прибыть во дворец гостеприимного царя Алкиноя. Но вскоре показались паруса огромного флота Ээта. Посланцы царя требовали выдачи Медеи, грозя иначе взять ее силой.

И припала тогда Медея к коленям супруги Алкиноя, умоляя ее о спасении. Решили призвать на помощь Гименея. Той же ночью во дворце совершилась брачная церемония, а наутро Алкиной объявил посланцам царя, явившимся во дворец за ответом, что Медея – супруга Ясона и отец потерял над нею власть.

В Ливии

С этих пор смертные уже не угрожали аргонавтам. Но им не раз еще приходилось испытывать гнев небожителей. В Ионийском море, когда уже было рукой подать до Пелопоннеса, яростно подул Борей. Подхватив «Арго», как щепку, он девять дней и ночей гнал корабль по бушующему морю, пока не выкинул на пустынный песчаный берег.

Герои сошли на сушу и долго бродили в поисках людей, которые помогли бы освободить судно из песчаного плена. Вокруг не было никого, кроме крикливых морских ворон, кружившихся над «Арго». Языка птиц этой земли не понимала даже Медея.

Потеряв надежду на чью-либо помощь, аргонавты в отчаянии опустились на песок, прикрыв головы от палящего солнца краями одежды. Ясон уже задремал, когда вдруг почувствовал, что кто-то теребит край гиматия. Откинув его, он увидел трех темнокосых дев с козлиными шкурами на плечах. Одна из них, наклонившись, посоветовала не предаваться унынию, а воздать почет матери, которая носила всех в своем чреве. «Понесите ее, как она вас! – закончила дева. – Последуйте за конем Амфитриты».

Девы исчезли внезапно, так же как появились. Ясон сразу же разбудил друзей и рассказал о видении. Долго ломали герои головы, силясь понять, о какой матери и о каком коне говорила нимфа.

Но вдруг из моря выплыл огромный белый конь с золотой гривой. Выскочив на берег, он понесся в том же направлении, в котором Борей гнал «Арго».

– Я догадался! – воскликнул Ясон, шлепнув себя ладонью по лбу. – Матерью нимфа назвала наш «Арго». Ведь он нас носил во чреве. Поднимем его и понесем в направлении, указанном конем.

О том, что Ясон правильно понял волю богов, стало ясно по легкости, с какой герои вытащили из песка судно и взвалили его на плечи.

Двенадцать дней и столько же ночей длился переход по Ливийской пустыне. Раскаленный песок обжигал ступни. Жажда иссушала гортань. Невыносимо болела голова. Сухие губы потрескались. Странные видения отягощали мозг. То и дело на горизонте показывались холмы, покрытые деревьями, струящиеся реки, но стоило приблизиться к желанному берегу, как он растворялся в колеблющемся воздухе. Но страшнее всего были змеи. Казалось, будто какой-то враждебный бог собрал их со всей Ливии, чтобы помешать героям достигнуть цели.

Вряд ли кто-нибудь остался бы в живых среди этого полчища гадов, если бы не Медея. Идя первой, она телодвижениями и речью завораживала змей, заставляя их отползать в стороны и поднимать головы, словно приветствуя пришельцев. Им пришлось идти по коридору, образованному тысячами змей.

И все же прорицатель Мопс наступил на одну зазевавшуюся гадину. Она ужалила его в ногу. Прощаясь с друзьями, герой, прославившийся в битве с кентаврами и Калидонской охоте, поведал, что ему суждено было умереть от укуса змеи и никто, даже сама Медея не могла предотвратить эту кончину.

На следующее утро скитальцы еще издали увидели струящуюся реку. Это было не обманчивое видение, а настоящая река с берегами, поросшими камышом, с животными, шедшими на водопой. Сняв с плеч корабль, путники спустились к реке и пили, черпая божественную влагу ладонями.

Река привела аргонавтов к большому озеру. Впервые за много дней они опустили «Арго» не на песок, а в его родную стихию и дали отдых своим плечам. Об этом озере герои слышали еще у себя на родине и знали, что оно называется Тритонидой. Никому из смертных еще не удавалось его увидеть. Никому не известно, соединяется ли оно с морем, а если есть путь, доступен ли он для «Арго».

Решили принести жертву богу озера. В волны бросили медный треножник, проделавший путь от Иолка. Едва жертва скрылась под водой, как оттуда поднялось, помахивая зеленой головой, страшилище с пастью, усеянной острыми зубами.

В ужасе отпрянули аргонавты от борта. Тритон же, простирая покрытую чешуей лапу, прохрипел:

– Там выход к морю. Мое озеро соединяется с ним узким проливом. Гребите за мной, а по проливу я вас потащу.

Герои взялись за весла, а когда достигли прохода, бросили за борт канат, замотав его конец вокруг мачты. Схватил Тритон канат зубами и повлек судно. Пролив был настолько узок, что весла упирались в его берега.

В открытом море Тритон, взмахнув своим дельфиньим хвостом, погрузился в пучину. Радостным криком приветствовали аргонавты родную стихию, забыв, сколько она принесла им бед. Высадившись на берег, они воздвигли алтари в честь своих спасителей – Посейдона и сына его Тритона. Отдохнув на суше, утром они взошли на «Арго» и поплыли, гонимые Зефиром.

Десять дней длилось плавание по густокудрому морю. Мореходы не знали забот. Посейдон охранял «Арго» от бурь, подводных камней и мелей. И все же не сумел он предотвратить преграды, что стали на пути героев.

Медное чудище Крита

Держа курс на гору Дикте, «Арго» входил в тихую бухту. Вот-вот они высадятся на берег и погрузят потрескавшиеся от жажды губы в ледяные струи ручья. Но вдруг, словно с неба, обрушились огромные камни.

– Талос! – вскрикнул Анкей, показывая на утес.

Огромное тело великана можно было принять за сосну и по росту, и по медной окраске. Давно уже не было на Крите Европы, которую Зевс поручил охранять Талосу, а медное чудище продолжало обходить остров, препятствуя высадке мореходов.

Знали аргонавты, что Талос несокрушим, но в одном месте его тела, у лодыжки, имеется вместо меди тонкая кожица. Если попасть в это место, из единственной его жилы вытечет кровь цвета свинца. Но кто на таком расстоянии сумеет угодить в него стрелой?!

Анкей уже разворачивал кормило, когда за спиной послышался голос Медеи:

Пробравшись по настилу между лавок, где сидели на веслах аргонавты, к носу, близ которого находился Ясон, Медея впилась в Талоса взглядом и запела. Голос ее наполнил пространство, струясь из губ, словно яд. Затих ветер, застыли травы. Медея призывала духов, незримо витавших среди живых в собачьем облике.

Талос вдруг зашатался. Так растущая на утесе сосна, корни которой обнажены ветрами, качается долго со скрипом и вдруг, бездыханная, с шумом валится в море.

Всю ночь провели герои на Крите вблизи пещеры, считавшейся местом рождения Зевса. Впрочем, по мнению других, он родился в другой пещере, на горе Иде.

Едва появилась колесница зари, аргонавты воздвигли алтарь в честь Афины Минойской , набрали воды и взошли на корабль, чтобы покинуть остров до начала волнения моря. Путь их лежал к Эгине .

Снова в Иолке

Знакомый всем до сердечной дрожи зубчатый силуэт Пелиона вызвал на палубе бурную радость. Препятствия позади! Еще немного, и можно будет ступить на твердую землю, обнять близких. Наверное, потеряли они всякую надежду на встречу!

Но нет! Их помнят! Гавань заполнилась людьми, узнавшими издалека если не мореходов, то корабль, равного которому еще не держало море в своих объятиях. Чем ближе берег, тем явственнее волнение встречающих. В приветственных жестах вскинуты руки. В воздух взлетели петасы. «Арго» развернулся и коснулся левым бортом мола. И еще не успели сбросить к просмоленным столбам корабельные канаты, как Ясон спрыгнул на берег. В его руках шкура, словно расшитая золотыми колечками. Он развернул ее и вскинул над головой. Агора и все улицы до акрополя, где высится царский дворец, огласились громовыми криками: «Золотое руно! Золотое руно!»

Вот уже вся команда на берегу. К мореходам подбегают, целуют, стискивают в объятиях. Ясон ищет нетерпеливым взглядом отца и братьев. Кто-то из толпы говорит: «Не жди! Их убил Пелий». Нет, не так представлял себе Ясон возвращение в Иолк! Он мечтал познакомить отца и братьев с молодой женой, ввести ее во дворец.

Супруги поселились в доме одного из аргонавтов. Первые дни не было отбоя от посетителей. Все хотели разузнать о далеком Понте, об опасностях, ждущих мореходов на его далеких берегах, о ценах на лес и на рабов. С улыбкой объяснял Ясон, что ни разу не побывал на агоре и не приценился ни к одному товару, что в его мыслях было одно золотое руно.

Вскоре зачастили другие гости. Они шли к Медее. В городе распространился слух, что Медея – волшебница и может возвращать молодость. К ней тащили старых баранов и охотничьих собак, чтобы превратить их в ягнят и щенят. И конечно, слух об этих чудесах не обошел дворца. Дочери Пелия привели на веревке старого козла.

Медея (слева) произносит последние слова заклинания, и из котла выскакивает омоложенный баран. Одна из дочерей Пелия (справа) взволнованно простирает руку

Медея, орудовавшая во дворе, разожгла дрова под медным котлом. Выкрикивая непонятные слова, она бросала в закипавшую воду травы, привезенные из Колхиды. Когда из котла повалил пар, распространился аромат, которым, наверное, пропитан Кавказ. Обходя котел с пляской, Медея бросала в него части разрезанного ею козла. Прошло совсем немного времени, и из котла прямо в руки волшебницы выпрыгнул очаровательный белый козленок.

Ясон, бродивший по городу, увидел, как дочери его недруга несли козленка, ликующе показывая его всем встречным.

Вернувшись домой, Ясон недовольно сказал Медее:

– Я бы на твоем месте не стал награждать этих дур козленком. Зачем отнимать у старого козла Пелия его четвероногого приятеля?

– Ты думаешь, – улыбнулась Медея, – дочерям Пелия нужен козленок?

Ясон вспомнил сказанное Медеей в гавани и понял ее хитрость. И в самом деле, вскоре явилась одна из дочерей Пелия и обещала Медее много золота и драгоценностей, если она вернет молодость царю. Долго торговалась Медея, во много раз возросла обещанная награда, прежде чем она наконец дала согласие.

На следующий же день после того, как был решен вопрос о цене, привели сестры трясущегося от старости Пелия.

Волшебница неторопливо разожгла дрова под котлом, бросила в воду травы, а разрезать старика предложила самим дочерям, объяснив, что это необходимо для успеха. Кое-как они справились с этим и сами же побросали в котел руки, ноги, голову и части туловища отца. Но сколько они ни ждали, что из котла выпрыгнет младенец или мальчик Пелий, этого не произошло – Медея бросила в воду не те травы.

Узнал о неудаче с омоложением Пелия его сын Акаст. Не мог он обвинить чужеземку в убийстве, ибо старца зарезали его сестры – Пелиады. Но волшебство, приведшее к смерти, явилось достаточным поводом для изгнания Медеи, а вместе с ней и Ясона из Иолка .

Месть Медеи

Долго странствовали по землям пеласгов и ахейцев изгнанники, отвергаемые всеми. Нашелся лишь один муж, который принял беглецов. Это был царь Эфиры Креонт, не испугавшийся чар Медеи. Супруги нашли в Эфире свой дом. Здесь у них родились близнецы, зачатые во время скитаний, а потом еще один сын .

Прошло десять лет, и Креонт стал замечать, что Ясон охладевает к Медее. Как-то во время дружеского посещения дворца на его пути оказалась юная царевна Главка. Ясон пленился ее красотой и, не долго думая, предложил Медее вместе с детьми покинуть Эфиру.

Страшным было горе Медеи. Она, любившая Ясона и родившая ему сыновей, никак не могла понять, как он решился на такое предательство. Во весь голос она вопила и звала в свидетели богов, что Ясон поклялся быть ей верным. Отказываясь от пищи, день и ночь Медея отдавала себя на растерзание мукам памяти. Кормилица пыталась привести к ней детей, надеясь, что это принесет успокоение, но Медея кипела злобой, видя в них отпрысков предателя.

Однажды в отчаянии она вышла к женщинам Эфиры, чтобы излить им свою душу. Рассказывая о себе, она рисовала горькую женскую долю, мало чем отличающуюся от рабской. Весть о том, что чужеземка бунтует женщин, достигла царского дворца. Креонт поспешил к Медее и объявил ей свою волю: она должна немедленно покинуть Эфиру. Изобразив показное смирение, Медея упросила царя дать ей день на сборы.

План мести Медея продумала до конца. Встретившись с Ясоном, она смиренно просила его убедить Креонта оставить в Эфире сыновей. Чтобы заручиться поддержкой невесты, она передала ей в дар дорогое одеяние и золотой венец. Не догадываясь, что они пропитаны ядом, Главка надевает их и гибнет в страшных муках. Погиб и Креонт, пытаясь оторвать одеяние, прилипшее к телу дочери. Желая доставить Ясону еще больше горя, Медея убивает детей и на колеснице, запряженной крылатыми драконами, уносится в небо.

Недолго после этого прожил Ясон в Эфире. Осунувшийся и постаревший до неузнаваемости, он покинул город, принесший ему столько мук. Его видели бродящим по горам. Пастухи поили его молоком, принимая за нищего. Выходя к морю, он питался скользкими моллюсками или выброшенными на берег раками. Однажды он оказался у полузанесенного песком судна. В его помутневших глазах вспыхнули огоньки. Он узнал «Арго», такую же никому не нужную развалину, как он сам. В потрясенной памяти ожила далекая юность. Он слышал хлопанье парусов, треск сталкивающихся скал, голоса друзей, видел воодушевленные надеждой лица. Где они теперь? Ушли ли в царство теней или, как он, доживают свой век, вспоминая о дерзкой молодости, промелькнувшей в виноцветном Понте, как пенный след их корабля?

С моря резко подул Борей. Зябко закутавшись в гиматий, Ясон опустился рядом со старым другом на влажный песок. Разыгравшаяся ночью буря разрушила корабль и погребла старца под его обломками. Так был наказан богами герой, воспользовавшийся колдовским искусством чужеземки и не сумевший противопоставить ей мужскую волю.